Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
– А вы теперь сомневаетесь, – констатировал Феликс, улыбаясь.
– Нет, просто неожиданное предложение… – смутился Зарубин.
– Хм, сомневаетесь, сомневаетесь. То, что погиб адвокат, счастливая случайность, моя бабушка называет такие моменты провидением. Но человека не стало, Данилов жив, а должен был умереть. Где гарантия, что ему повезет второй раз, третий? И кто следующий станет случайной жертвой? А какой новый шаг предпримет преступник? Мы этого не можем знать. Не стоит забывать, что лимит везения ограничен.
– Ладно, убедил. Просто… как бы тебе сказать… Я думал, ты расследование затеешь, как тогда… а тут такой экстрим!
– Так мы и получим время, это будет не совсем расследование, надеюсь, преступники сами выплывут.
– Сами?! – вытаращил глаза Зарубин, не веря.
– У меня есть основания рассчитывать на это. А вы что скажете, Даниил Тихонович? Говорят, среди вашего брата бизнесмена это модный прикол – смерть свою инсценировать. Мне не попадались подобные инсценировки, честно скажу, задача не так проста. Не думаю, что всем удавался этот экстремальный прием, потому что есть одна существенная трудность.
– Какая? – заинтересовался Данилов.
– Соорудить смерть как раз легко, трудно убедить всех в смерти, не показывая трупа. Не бойтесь, господин Данилов, это же так интересно, посмотреть, кто вас окружает. Когда человек умирает, те, кто жаждал его смерти, расчехляются. Но учтите, вы умрете и узнаете много из того, что не хотелось бы знать.
– Думаете, кто-то из моих…
У Даниила не получилось даже выговорить до конца фразу, иногда, допуская подобную мысль, все же он верил, что это не так. Феликсу нечем было его утешить:
– К сожалению, не со стороны. Но об этом потом, сначала я должен все проанализировать, а сейчас поехали.
– Куда? – поднимаясь, спросил Даниил.
– В центр «Вестник», надо пересмотреть видеозаписи из банкетного зала, пока их не удалили, там наверняка есть видеонаблюдение. Кстати! А что с видеонаблюдением на парковке?
– Система на парковке была выведена из строя в тот вечер.
– Не исключено, что купили того, кто вывел систему. Вот вам еще одно доказательство, что случайностей в таком количестве не бывает. Стакан и бутылку забираю, найду независимого эксперта, чтобы определил, какую отраву вам подсунули.
Терехов уставился на девицу…
…с дежурной улыбкой, как питон на ничего не подозревающую косулю. Это ж надо с таким беспечным выражением личика разговаривать со следователем, словно не у них отравили человека. Вот прямо так: ничего не знает, ничего не понимает, директора нет, замы выходные, дурацкая улыбка во весь рот, глазки сияют. Разведка им уже донесла, что мужчина, уехавший от них на скорой, умер, это же видно по глупому выражению лица девицы.
– Хотите кофе? – предложила она. – У нас лучший в городе кофе.
Зубы заговаривает так примитивно, интересно, неужели кто-то ловится на дешевые штампы? Он сухо отчеканил на одной ноте:
– Как нам посмотреть записи позавчерашнего вручения премий победителям с камер видеонаблюдения банкетного зала?
– М… – захлопала ресницами святая простота. – Это не в моей компетенции.
Позади Терехова хихикнул Женя Сорин, Павел сам едва не прыснул. Видеть, как эта барышня лет тридцати косит под дурочку, причем косит бездарно, без фантазии, впору хохотать в голос, однако выдержал и сухо процедил:
– Естественно, не в вашей. Проводите нас в смотровую.
– Но мы не устраиваем слежку за гостями, тем более такими важными.
– До сегодняшнего дня мне казалось, камеры видеонаблюдения в крупных центрах скопления людей установлены для безопасности в наше неспокойное время. Тем более при приеме важных гостей.
– Извините, но мы отключали камеры в тот вечер.
– Мне нужен админ, а не вы и ваша информация, – сказал Терехов тоже с улыбкой, но так улыбаются, когда разговаривают с идиотами. – То есть ответственный за видеонаблюдение в этом храме культуры и… кулинарии не всегда качественной.
Нет, намек на отравление она не поняла, точнее, будто не поняла. Собственно, какая разница? Когда девица открыла было ротик, чтобы сказать очередную ложь, он поднял ладонь, останавливая ее, и сказал теперь жестко:
– Без разговоров ведите нас в смотровую. Если вы снова не поймете, я задержу вас и отправлю в изолятор временного содержания на пару суток за препятствие следствию.
Ого! По глазкам видно, как заработал счетчик в головке, просчитал риски. Мало того! Пацан-блондин из-за спины следака показал ей две штучки кругленькие, браслеты, что ли… Нет, наручники! Улыбку с ее лица снесло в момент, в зрачках сверкнула злость, но интонация была ласковой, почти нежной:
– Его, кажется, нет на месте, у него перерыв на обед.
– Я не привык повторять дважды, – грозно произнес Терехов.
А по виду интеллигент, которому улыбайся и вешай по килограмму лапши на каждое ухо, он не посмеет усомниться, тем самым обидеть. Однако девушка ошиблась, противный следак не оправдал ожиданий, уперся лбом – хочу админа.
После банкета менты были здесь утром, ходили, осмотрели кухню и зал, тогда и узнали, что неизвестный человек, который без приглашения вторгся на праздник, ибо такой фамилии в списках не было, выпил что-то на банкете и умер. Каково – умер, а центр виноват! «У нас отравили мужика, – страдал директор вчера весь день. – Если новость просочится, нашей репутации наступит хана, никто не станет арендовать наши залы». Вчерашние менты походили и убрались, ничего не сказав. А сегодня новые притащились. Главное, в центре не просчитали, куда решат заглянуть, директор приказал:
– Хоть в постель с ними ложись, но не пускай, скажи, здесь никого нет, поняла? У всех выходной… два выходных! После награждения все выдохлись, поняла? Пусть придут в другой день, когда у нас наведут стерильную чистоту.
И как их не пустить? Белобрысый и ушастый следак запросто осуществит угрозы, чего доброго посадит ее. Втянув носом воздух, она повернулась и направилась к боковой двери, Терехов кивнул ребятам, дескать, идем за ней. Админа не оказалось на месте, оператора только застали, а девица-лгунья развернулась и гордо ушла, чем-то недовольная.
В этом небольшом помещении стену от стола в два ряда занимали мониторы, всего шесть, картинки на всех разные, разумеется, все из этого здания. Оператор – молодой человек сидел за столом перед ноутбуком, услышав скрип открывшейся двери, он крутанулся в кресле, повернувшись к вошедшим. Познакомившись, Терехов присел на свободный стул и без предисловий потребовал:
– Мне нужны видеозаписи с позавчерашнего вечера.
– Какие именно? – спросил оператор.
– Из банкетного зала. Все, что имеются.
Оп! Парень напрягся, его глаза не бегали, как бегают у человека, мучительно соображающего, что ему делать, но именно об этом он думал – на лице написано.
– Понимаете, я не могу дать вам записи, мы их…
– Можете и дадите, – перебил его Терехов. – Только не говорите, будто вы не наблюдали за залом во время вручения премий. Не поверю. И не говорите, будто удалили записи, вы обязаны определенное время хранить их. Слышите это слово – «обязаны»? Но если не сохранили… я вам не завидую, это статья за уничтожение важных улик. Понимаю, по какой-то причине вам даны указания не показывать никому тот вечер, а за препятствие следствию есть еще одна статья. Так что нам можно, я разрешаю. Адвокат Пушкарь, который умер, побывав на банкете, работает с предпринимателем Даниловым, его столик интересует нас. И не только, а все вокруг и со всех камер наблюдения.
Тут уж из двух зол выбирают меньшее, директор может уволить, он боится огласки и потребовал убить записи, следователь обещает посадить, что хуже? Долго молодой человек не думал, поставил запись. Но праздник длился больше трех часов, Терехов попросил:
– Нет-нет, мы не собираемся здесь смотреть. Скинете весь материал на нашу флешку, повторяю: все записи, что есть, будь то банкетный зал или вестибюль, и мы пойдем. Наш человек будет изучать записи внимательно и без спешки. Держите.
Оператор скачал записи, группа Терехова дружно вышла и последовала к выходу, по пути Женя Сорин подметил:
– Павел Игоревич, как сказал бы наш лучший друг Феликс Вараксин, вы делаете успехи, избавляясь от деликатности.
– Неужели? – усмехнулся Павел. – Я способный ученик.
* * *
– Нет… не-е-ет… – застонал басом Феликс и положил ладонь на свою голову, словно забыл нечто важное. – Не может быть… Вот так
