Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
– А сейчас на сцену приглашается Даниил Данилов для вручения премии в номинации «Рациональное использование природных ресурсов».
Не услышал Даниил, его не заинтересовали и экзотические пляски, он отвлекся, думая о наболевшем, его толкнула жена:
– Даня, тебя на сцену зовут!
– Что? Куда? – встрепенулся он.
– На сцену! Твоя очередь вручать премию.
– А-а-а… – подхватился Данилов и решительно влетел на сцену.
Статуэтку в форме паруса, символизирующего попутный ветер в творчестве и работе, а также конверт он вручил молодому парню, весной номинант получает диплом, значит, станет полезен. Даниил, пожимая ему руку, сказал несколько слов, пытаясь перекричать овации и музыкальный фрагмент:
– Зайди ко мне в первой половине в любой ближайший день, я предупрежу всех, чтобы пропустили. Есть предложение.
– Правда? – воодушевился парень, расплывшись в улыбке, ведь что значит предложение – это работа, которую молодые специалисты с большим трудом находят. – Я приду… Конечно! Обязательно приду!
Даниил вернулся на свое место, налил минеральной воды в стакан, но не успел взять, рядом громко поставил стул Пушкарь и плюхнулся на него:
– Уф, как я устал! А меня еще эти козлы не пропускали… Дайте воды, полцарства за глоток.
Даниил протянул свой стакан, в который только что наливал воду, Пушкарь выхватил, приложился к нему и жадно пил, громко глотая. Поставив на стол и не отнимая руки от стакана, он попросил:
– Еще!
Налил Даниил и вторую порцию, на этот раз Пушкарь пил не торопясь, с наслаждением, выпил до дна, улыбнулся, ставя на стол стакан:
– Вот я сегодня набегался… как бобик!
– У тебя машина сломалась? – спросил вяло Даниил, он устал от шума.
– На машине мотался! – воскликнул Пушкарь, он был доволен. – И вот что я тебе скажу, дорогой друг Даниил! Кое-что мне удалось выяснить полезное, завтра…
– Ребята, потом поговорите, – прервала адвоката Марина резким тоном, именно ему она выговаривала. – Имейте совесть, губернатор говорит, из вежливости послушайте его, это всего минут пять займет.
Пушкарь, загадочно улыбаясь, поднял ладони, дескать, сделаю, как просишь, и уставился на сцену с выражением блаженства на лице. К резким переменам адвоката Даниил отнесся индифферентно, Пушкарь экспрессивный, холерик, часто из мухи слона делает. Данилов переключился на губернатора, несколько минут слушал утомительную речь!
– Даниил, – вдруг зашептал ему на ухо Пушкарь срывающимся голосом, – помоги выйти… на воздух… мне что-то нехорошо…
Взглянув на адвоката, Данилов спешно поднялся, обеспокоившись его видом: Пушкарь заметно изменился, стал бледным до желтизны, губы почернели. Он шел сам, слегка опираясь о руку Данилова выше запястья, вслух рассуждал:
– Сегодня я перестарался, а мне уж полтинник, на носу она – гадина старость… М-да, вот так думаешь, что ты еще ого-го, а тебе в тираж пора… Да, что-то я сегодня… Тошнит…
– А что ты сегодня ел? – спросил Данилов.
– Ничего. Не веришь? Утром чай для бодрости, а потом только воду пил, некогда было. Но я радовался. Похудею, помолодею, женщины снова начнут любить меня… Думал, на банкете наверстаю… хотя меня не приглашали, но я к тебе… рвался… и прорвался… Мне бы сесть…
Нет, Даниилу не показалось, что Пушкарь в смертельной опасности, решил, просто ему стало плохо. Он поискал глазами скамью, несколько скамеек заметил недалеко, раньше не обращал внимания на них. Но адвокат уселся на ступеньки перед входом в центр, а потом и вовсе прилег на них, Данилов кинулся к нему:
– Подсоберись, вон скамейка, там можно прилечь.
– Не могу. Мне совсем худо… такая боль…
Даниил не растерялся, позвал охранника, положив руки Пушкаря себе на плечи, они фактически отнесли адвоката на скамейку, охранник посоветовал:
– Скорую вызвать? У вашего друга приступ. Я сам вызову.
Пушкаря терзали рвотные рефлексы, речь стала невнятной, он тяжело дышал, а тело его словно не могло найти удобную и безболезненную позу, движения стали хаотичные, тянуть не имело смысла. Скорая приехала быстро, молодая женщина (главная из команды) отдала приказ грузить тело в машину.
– Что с ним? – поинтересовался Даниил.
– Признаки отравления.
– Чем? Он ничего не ел.
– Ну, может быть, пил.
– Пил? Пил… – задумался Даниил. – Да, пил…
– У него есть родственники?
– Есть дочь, но здесь ее нет. Как думаете, чем он отравился?
– По симптомам похоже на отравление некачественной едой, но это может быть и желудок, и поджелудочная железа. У некоторых случается быстрая реакция. Анализы дадут более точную картину. Посмотрите, он что-то хочет сказать вам.
Носилки поставили в машину, но не задвинули внутрь, Пушкарь смотрел на Даниила и тянулся рукой к нему, тот подошел, наклонился, сказав:
– Потом расскажешь, сейчас тебе нужна медицина.
– Дани… – И Пушкарь схватил его за руку, сжал мертвой хваткой. – Заговор… ты должен… должен знать… Мне так плохо… завтра приходи, и я…
Он замолчал, медленно опустил веки и задышал с хрипом, а рука сжимала сильнее рукав пиджака Даниила, сам Пушкарь заерзал на носилках. Кто-то из медиков разжал его пальцы, носилки втолкнули в машину и захлопнули дверцы. Провожая глазами машину скорой помощи, Даниил шевелил неслышно губами:
– Заговор?.. Пил… Он пил воду, которую я…
И стремительно вернулся в зал. Жену развлекал Шумаков и неизвестный молодой человек, все трое весело смеялись. Грустно смеяться тоже можно, подумалось по ходу Даниилу. Едва он появился, Шумаков испросил разрешения потанцевать с Мариной, на что тот мрачно ответил:
– Зачем же так высокопарно, мог и без разрешения пригласить.
– Как там твой Пушкарь? – осведомилась Марина, прежде чем уйти на танцевальную площадку.
– Скорая в больницу забрала, – сообщил Даниил.
– Неужели! А что с ним? – полюбопытствовал Шумаков.
– Что-то съел не то.
– Марина, – увлекал ее Шумаков, – все будет хорошо с нашим адвокатом, идем танцевать, а то Даниил нас заморозит своим угрюмым видом.
Жена и Шумаков убежали, словно это их единственная мечта – глупо скакать, молодой человек, так и не представившись, перешел к другому столику, а Даниил долго смотрел на стакан… на бутылку, из которой он лил воду для себя… Именно он должен был выпить воду, но не выпил, отдал Пушкарю… Стоп!
Из этой же бутылки Даниил тоже пил! Да, да, официант заменил пустую на полную, а Даниил налил немного в стакан и сделал пару глотков… Значит, ничего не подсунули в воду. Стоп, ему пришлось покинуть столик, выйти на сцену и вручить премию, после этого пришел Пушкарь, выпил воду из его рук и умер.
Поставив свою сумку рядом со стаканом и бутылкой, тем самым отделив их от части зала, где народу много толклось и сидело за столиками, Даниил набросил на стакан салфетку, опустил на колени, затем и сумку поставил на колени. Теперь без предосторожностей аккуратно положил обернутый салфеткой стакан в сумку, позже и бутылку легким движением руки отправил туда же.
Какая неприятная штука – воровство, казалось, все на него смотрели и видели, как украл стакан и никому не нужную бутылку. Но Даниил понимал: эти две вещи необходимо проверить на наличие отравляющего вещества, это улики. Раз на него покушались, а он остался невредимым, не исключено, что и этот торжественный вечер решили не пропускать и попытаться его… Даже мысленно слово «убить» не хотелось произносить, ведь это невероятно, нелепо, похоже на манию. Тем не менее! На душе как-то неспокойно… надо подумать, как и где сделать экспертизу.
* * *
М-да, вот так новость, мягко говоря, неожиданная. Феликс потирал подбородок, исследуя глазами Данилова, который, сосредоточив взгляд на поверхности стола, говорил ровно, без интонационной окраски:
– Я не знаю, к кому обратиться, если вы не поможете, мне все равно придется что-то предпринять, и пока не представляю что. Чувствую, вокруг меня… Собственно, Пушкарь перед смертью успел предупредить про заговор, он что-то выяснил, но не успел мне всего сказать, очень мучился.
Феликс признал про себя: зигзаг неудачи подкосил Данилова. А поначалу в нем на расстоянии чувствовалась сила во всех смыслах: физическая, внутренняя, моральная, он с первого взгляда произвел впечатление устойчивой махины, казалось, его ничто не способно сломить. Сейчас Данилов не походил на успешного, богатого, свободного от всех условностей, почти властителя, как раз наоборот по всем пунктам. В нем треснуло
