Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
* * *
Ресторан «У тына» популярный, нынче в моде этно-тема, и данный ресторан отличается кухней в народных традициях казаков юга, ну и все здесь в стиле казацких куреней. Место у реки немного удалено от города, воздух свежий, вкуснейшая еда, пейзаж с облаками… Красота и полный релакс!
Борис Наумович не за красотами приехал, он стремительно шагал к одному из домиков комплекса, за ним семенила на высоких каблуках с недовольной рожицей Анжела, которой заезды в ностальгические забегаловки хуже самого Бобика. Ее жизнь после того случая с охранником Феликсом осложнилась, но муж не выгнал, напротив, настоял, чтобы осталась, запугивал, сволочь. Хоть деньги дает – этим он и хорош, а сегодня потребовал сопровождать его в кабак, где встретится с такими же древними артефактами.
В домике, рассчитанном на небольшое количество клиентов, никого не было, пара уселась за стол, Борис Наумович отер платком шею, он взопрел, ведь, несмотря на осень, день выдался очень теплым. Это сленг Бобика – взопрел, типа вспотел… фу! Терпеть Анжела не могла его быдло-словечки из прошлого века, хотя у самой словарный запас оставляет желать лучшего, однако на сей счет она иного мнения. Открыв меню, она забубнила на одной ноте, показывая, как здесь убого:
– Ну и где твои ребзики? Уф, опять простая уха, а не буайбес. Ой, борщ… Ну, как же без борща… Милый, ты любишь борщ?
– Отцепись, – вяло бросил он жене.
– Как жаль, я не умею варить борщ, может, ты подобрел бы. – И снова уткнулась в меню. – Мясо… хм… по-деревенски, жутко жирная жратва. Ни тебе консоме, ни фрикасе, ни кордон блю. Бобик, а твоя бодяга долго продлится?
– Заткнись.
– Только и слышу: заткнись да заткнись, мля! – окрысилась Анжела. – Достал своими придирками и своим пещерным хамссс… (Бобик покосился на нее недобрым взглядом.) Неучтивостью, – выговорила Анжела другое слово, вместо того, которое просилось на язык.
– Тебе повторять надо, чтоб заткнулась? Когда ты открываешь рот, тебя хочется удавить от стыда, что ты такая дура.
– Пф, подумаешь! Ну и не брал бы меня с собой! Но я же тебе нужна, вдруг и здесь пригожусь, да? Я подслушиваю, доношу тебе разговоры не только твоих престарелых дружбанов, даже их баб, о чем базарят они в сортире. Отпусти меня, раз такой злопамятный, тебе же будет лучше, к жене вернешься, она тебя пирожками кормить будет и борщом.
В ответ он показал ей фигу, в простонародье дулю, потом закрыл лицо меню, а Анжела основательно скисла. Она попала в зависимость, обязана выполнять условия этого хряка, тогда он подобреет и вместе с разводом подкинет некоторую сумму на пропитание, как обещал. Но пусть только попробует не подкинуть… ух, пожалеет.
– День добрый, – появился Ильин Кирилл Юрьевич.
Ему под шестьдесят, худой, злой, заносчивый и мрачноватый дед с чертами дряхлого Дракулы на роже. Нет, Анжела не описала бы, что она имеет в виду под чертами Дракулы, это личные ощущения жути, от него исходящие. Ильин такой же противный физически, как и Бобик. Если бы люди увидели этого хозяина магазинов, сроду бы туда не пошли, у Дракулы не еда, там продается отрава, как и у ее карлика. Анжела натянула приветливую улыбку, этому мастерству она долго училась перед зеркалом, да и вообще многое умеет делать красиво, как настоящая леди, а рядом это невообразимое и бесформенное… типа муж.
А вот и третий, вошедший в зал. Приятный дядька и симпатичный, но гордец, сначала идет достоинство, потом он сам, за ним – королевский шлейф. Кстати, его фамилия Корольков, за царские замашки получил прозвище Кинг. Скорее, это ироничная кличка, но, как известно, название обязывает, он и держится, будто его и правда короновали. Анжела закрутила бы с ним, хотя он старше мужа, но к нему непросто подступиться, Петр Андрианович всех держит на расстоянии, именно как царственная особа, при всем при том не выпячивает своего превосходства. Одно противоречит другому? Вовсе нет, у него просто мера во всем, это труднодостижимая штука.
– Я, пожалуй, пойду, – показав все свои зубки, сказала Анжела, так как на этом ее миссия заканчивается, у Бобика она наподобие эскортницы, придает ему статус крутого. – У вас тут будет безумно скучно, а у меня разгрузочный день. Бобик, я подожду тебя в машине, воздухом подышу.
– Лапуля, мы недолго, – сладенько промурлыкал Акулич.
Она ушла, одарив всех зубастой улыбкой, и муж переменился в лице, взглянув исподлобья на приятелей, спросил у Кинга, затем у Ильина:
– Что за срочность? Чего всполошились?
– Я хочу уточнить некоторые моменты, – произнес Кинг. – Вы оба договаривались с Даниловым о сотрудничестве, а потом прокатили его, так?
– А что такое? – насторожился хмурый Ильин.
Кинг повременил с ответом, так как вошел официант взять заказ. Несмотря на воцарившуюся атмосферу тревоги, ведь началось собрание с жесткой ноты, Борис Наумович назвал любимые блюда, он всегда готов поесть:
– Мне раковый супчик… э… фирменный, с фаршированными панцирями. И эту вашу рыбку… лещ с икрой и капустой, кусочек. Гарнир… м… картофель фри. Попить… это потом, пока достаточно минералки.
Ильин заказал только мясо в горшке и квас, Кинг только кофе, дождался, когда уйдет официант, и потребовал:
– Я хочу услышать ответ.
Борис Наумович понял, что Ильин не желает раскрывать рта, осторожничает, отдуваться пришлось самому:
– Ну, да, я прокатил его. А что? Мне он не нужен со своим размахом, раздавит на хрен мои симпатичные магазинчики в шаговой доступности. И позволь, Петр Андрианович, заметить, ты тоже его прокатил.
– Не я, а зять, – проскрипел Кинг. – Я отдал управление продуктовыми точками зятю, не мое это – в мелочах копаться. И понятия не имел, что он ввязался в вашу авантюру, но имя-то мое. Вы хоть понимаете, что это сговор?
– И что? – ухмыльнулся Акулич. – Это борьба за выживание.
– Сейчас вас трясти начнут правоохранительные органы.
– Кто-кто? И с какого такого? – не унимался Акулич, поглядывая на Ильина, тем самым ища поддержки, но до того пока дойдет – и совещание закончится.
В свою очередь, Боря Акулич раздражал Кинга, глуповатый и псевдо-оптимистичный, у него манера таращить наивно глаза и улыбаться сладенько, ну, такой душка, такой обаяшка… просто один из семи гномиков, приютивших Белоснежку. Кинг насквозь видел этих горе-бизнесменов и не жаловал обоих, он взял на себя миссию обуздать мелких лавочников, а то ведь лезут в элиту бизнеса, выражаясь фигурально, расталкивая всех локтями. Кинг не создал организации, его деятельность исключительно добровольная и не для афиш, ибо нельзя попустительствовать проходимцам, иначе их наглость не будет иметь границ, а подлость непредсказуема, кстати, зять из той же когорты, был уверен он.
– В день вручения премий и грантов, – решил говорить Кинг напрямую, – точнее, это случилось поздним вечером, адвокат Данилова умер. На банкете попил водички и умер. Меня раздирает любопытство, чьих рук дело, м?
Пауза. Продлить ее помог официант, который привез на тележке заказ, и, пока он расставлял тарелки, оба подозреваемых лихорадочно соображали, что бы такое сказать. У Кинга бешеные связи, а это большие возможности, стало быть, он нужен Акуличу с Ильиным, отсюда обоим приходилось укрощать непрошеные эмоции из меркантильных соображений. Однако нынче вопрос поставлен ребром – чьих рук дело! Еще чуть-чуть – и последует обвинение.
– Петр Андрианович, – на этот раз Ильин ввязался в диалог, – на что ты намекаешь? Считаешь, кто-то из нас… отравил адвоката? А зачем?
– Ага, и второй вопрос, – поддержал его Борис Наумович, – а доказательства имеются, что кто-то из нас? Почему не твой зять? Он же тоже участник заговора.
Слово «заговора» произнес иронично, словно намекал, мол, несерьезно делать из мухи слона на пустом месте. Кинг поднял одну бровь, ему было что ответить, заодно напомнить:
– Не прикидывайся, уж мне ли не знать ваши подвиги, да, в прошлом. Но человек – животное подлое, его исправляет только могила.
– Это что, намек? – забеспокоился Акулич.
– Это неоспоримый факт. Запомните оба: если выясню, что мой зять имеет прямое отношение к отравлению Пушкаря, раздавлю его. Стало быть, к другим,
