Мертвые девочки не проболтаются - Челси Ичасо
Со злости кидаю рюкзак на землю и бурчу себе под нос: «Пайпер, что ты забыла в этом турклубе?» Вряд ли ей это все нравилось.
Но она бы и тут была лучшей, быстро бы поставила палатку, а потом, прежде чем я ее об этом успела попросить, помогла и мне. На протяжении минуты я бы чувствовала себя полной дурой (как и всегда, когда младшая сестра приходит мне на помощь), и мои мысли были бы прерваны высказыванием Пайпер о некомпетентности производителей палаток и о том, что для простоты сборки она бы переделала ту часть, на которой я застряла. После этого она бы разобрала свою палатку просто для того, чтобы подтвердить только что высказанную теорию.
Нелегко, когда твоя младшая сестра учится лучше тебя по всем школьным предметам. Тем не менее рядом с таким мощным мозгом мне было намного проще. И до сегодняшнего дня я не понимала, насколько проще. Пайпер появляется вовремя и выручает меня прежде, чем я успею закипеть. Она словно чувствует, что нужна. Думаю, в глубине души я ждала, что сейчас она придет и поможет мне.
Хорошо, что у меня есть Грант.
– Эй, Грант! – кричу я, оглядываясь. – Я пыталась, но ты так запихнул эту штуковину…
Похоже, Грант куда-то ушел. Оставляю рюкзак и отправляюсь на его поиски. Недалеко от кострища мистер Дэвис ставит газовую горелку, а на нее – котелок – этакая походная кухня.
Обхожу серую палатку, но тут же останавливаюсь: за ней в лесу стоят Джейси и Ной, явно чем-то расстроенные. Прячусь за палатку и подглядываю в сетчатое окошко.
– Джейси, если мы это не обсудим, то я не собираюсь тут больше стоять.
– Я же уже извинилась, – отвечает Джейси, ее руки безвольно висят вдоль туловища.
У меня на шее словно вылезла сыпь – жутко чешется кожа. О чем она сожалеет? Где-то за моей спиной, собирая палатку, начинает петь Эбби. Из-за нее почти не слышу разговор.
Чтобы видеть Ноя и Джейси, мне пришлось скрючиться в полуприседе. Ноги начали жутко болеть – я опустилась ниже, усевшись прямо на землю. К счастью, пение Эбби прекратилось. Я снова слышу Джейси, но улавливаю только конец предложения:
– …не собиралась ничего с ней делать.
Чтобы увидеть их, снова сажусь на корточки. Опустив голову вниз, Ной уставился в землю.
– Мне очень жаль, – умоляющим голосом произносит Джейси. – Я только это и твержу. Прошу, прости меня, – она утирает лицо. – Теперь все? Нам еще лагерь надо обустроить.
Она уходит дальше в лес, а Ной какое-то время так и стоит на месте, потом трет висок и только после этого идет за ней.
Я встаю, отряхивая джинсы. Чем Джейси так расстроила Ноя? И о ком она говорила?
Я разворачиваюсь, сердце судорожно колотится, словно вот-вот выпрыгнет из груди. Обхожу палатку и натыкаюсь на Тайлера.
– Все нормально? – Он прищуривается, глядя на меня сверху вниз, держа руки в украшенных блестящими цепями карманах.
– Ага, – бормочу я. – Извини.
– Ничего страшного, – Тайлер хватает дугу и резко вынимает ее из рюкзака Гранта, потом достает и другие, разложив их на тенте палатки. – Тут ничего сложного.
Он ловко закрепляет дуги и жестом показывает, чтобы я сделала то же самое с другой стороны.
– А теперь приподнимай дуги, их концы надо вставить в металлические колечки.
Поглядывая на сосредоточенное лицо Тайлера, повторяю за ним. Ветер развевает его темные волосы, сдувая их с глубоко посаженных карих глаз.
– Хорошо. Все правильно. Почти готово. Осталось прикрепить верхний тент.
Он ждет, пока я ухвачусь за другой край. Мы заканчиваем, и я с восхищением смотрю на результат нашей работы.
Тайлер ко мне подходит.
– Красивый кулон, – говорит он, кивая на мой разрисованный амулет.
Невольно поднимаю руку, словно желая защитить свой кулон, прижимаю холодную цепочку к ключице.
– Спасибо, его сделала моя сестра. – Опускаю локоть вниз, но амулет все еще держу на раскрытой ладони. – Это вроде как я.
– Вижу, – на его губах играет мальчишеская улыбка. – Сходство просто поразительное.
Я закатываю глаза. Когда Пайпер было двенадцать, родители записали ее в летний кружок по изготовлению ювелирных украшений. Каждый день, когда она возвращалась домой, родители спрашивали, над чем она так напряженно трудилась, и каждый день она отвечала, что это секрет. Мы все решили, что она готовит подарок маме – например, браслет из ракушек. Но в последний день она принесла домой маленький, аккуратно завернутый подарок, перевязанный розовой ленточкой, и вручила его мне.
Свой восторг я старалась скрыть всеми силами. Я же была взрослой старшей сестрой. Но как только развернула оберточную бумагу и увидела керамическую драгоценность размером с пятицентовую монету, с крошечными, нарисованными от руки человечками, сдержать улыбку я не смогла.
Этими человечками были мы с ней. Видимо, наши мини-версии она рисовала очень тонкими кисточками. Но если Пайпер была похожа на себя – тощая, без прикрас, волосы обрамляли ее лицо нимбом, то меня она превратила в супергероя. Она очень тщательно покрасила мои волосы желтым цветом, сделала их длинными и блестящими. На мне была розовая накидка, одна рука – на боку, у ног – футбольный мяч.
В моей груди от радости словно взорвался фейерверк, и я не могла расстегнуть застежку так быстро, как мне того хотелось. Пайпер помогла надеть мне кулон. Я почти его не снимала.
Со временем из подарка Пайпер я выросла. Да и такие украшения уже были не в моде. Но я аккуратно положила его в отдельный отсек своей шкатулки.
Годы шли, цепочку с амулетом я перекладывала в своей шкатулке все дальше и дальше, по одному маленькому бархатному отсеку за раз. А в день, когда нашли Пайпер, я стала судорожно рыться в шкатулке, пытаясь найти этот подарок – единственный артефакт с тех времен, когда сестра меня любила. Несмотря на то, что тело сестры лежало на больничной койке за много миль[4] от нашего дома, мне хотелось почувствовать, что ее часть все еще со мной. Но вместо этого, когда я наконец нашла серебряную цепочку, почувствовала себя обманщицей. Лгуньей.
Однако я снова стала ее носить. Этот амулет меня успокаивает. Я постоянно
