Тысяча и одна дочь - Дарья Александровна Калинина
Мужчины внимательно посмотрели на Сашеньку. Они явно были удивлены, но старательно скрывали свои чувства. А Михаил вел себя по-хозяйски. Быстро вошел в здание, кивком приказав всем остальным, включая Сашеньку, следовать за ним. И все последовали.
– Устроишь эту девочку в третий домик. Там как раз живут двое новеньких, вот она и впишется в их коллектив. Для начала проведете стандартное обследование, о результатах доложите мне лично. Когда определимся с размером ожидающей нас проблемы, лечение будем подыскивать тоже вместе.
На каждое предложение следовал кивок и устное согласие. Было ясно, что здешние порядки Михаилу отлично знакомы, потому что, скорее всего, он сам и был их организатором.
– Все! Вы можете идти!
Михаил кивнул Сашеньке и тому сотруднику, который был помоложе. Они покладисто поднялись и двинулись к дверям:
– Удачи тебе!
Это пожелание было адресовано Сашеньке.
– Спасибо! – горячо поблагодарила девушка. – Удача мне и вправду очень пригодится!
Они вышли в коридор, где им встретилась средних лет женщина. На Сашеньку она не обратила никакого внимания, разве что скользнула по ней небрежным взглядом. Мол, много вас тут ходит.
А вот попутчика девушки она взяла за рукав и сказала:
– Витя, ты мне срочно нужен.
– Михаил Игнатьевич велел проводить новенькую.
– Прямо сейчас зайди ко мне!
Тон не терпел возражений. Дама была явно из высшего командного состава, Сашенька даже подумала: может, и она тоже приходится генеральше Кулаковой какой-нибудь дальней родственницей. Во всяком случае, повадки у них двоих были очень похожи. Она так цепко ухватила Витю за рукав, что это напоминало хватку кальмара. Сашенька так ее и прозвала про себя – Кальмарша.
Витя безропотно покорился своей участи.
– Побудь тут, – велел он Сашеньке. – Никуда не уходи. Я через минутку вернусь.
– Хорошо.
Но стоило девушке остаться одной, как она шмыгнула к дверям, за которыми оставались Михаил с коллегой. Сашенька нутром чувствовала, что разговор у них пойдет про нее. И не ошиблась.
– Откуда ты взял эту девчонку? Ее имени нет в наших списках.
– И не будет.
– Но так нельзя.
– Я сам буду платить за ее лечение.
– Ты? Кто она тебе?
– Никто. Увидел ее четверть часа назад в лесу.
– Увидел какую-то побирушку и нищенку и за считаные минуты решил ее облагодетельствовать? Готов выкинуть пару-тройку миллионов, чтобы спасти постороннюю тебе девочку?
– Да, именно так.
– Что-то тут не то. По правилам, я обязан доложить. Ты же понимаешь, мы не можем рисковать доверенными нам детьми. Если что-нибудь случится хоть с одним из них, то родители от нас мокрого места не оставят. Это же сливки общества, а ты привел сюда какую-то дворняжку без роду и племени.
Дворняжка – это она. И побирушка без роду и племени тоже она. Слышать такое было невыносимо противно. И Сашенька немедленно возненавидела этого типа. Посмотрите на задавалу! Сливки общества у них тут от наркоты лечатся. Торчки они! Все до единого! И это еще неизвестно, кому и от кого нужно охранять. Впрочем, чутье подсказывало Сашеньке, что коснись какого-нибудь конфликта, и никто ее защищать не будет.
– Даня, постой, не надо никому сообщать, – попросил Михаил. – Понимаешь, я оставил вам Демьяна и как раз возвращался назад. Тяжело у меня было на сердце. И тут появилась она. Прямо из леса выскочила прямо мне под колеса. Как я ее не задавил, сам не знаю. Чудом!
– Но она выглядит целой. На ней ни царапинки.
– Я же говорю, что не задавил ее. Ничего ей не было.
– Тогда зачем ты ее сюда притащил?
– Она наркоманка.
– Она? А хотя бы даже и так. И что с того? Мы не можем принимать у себя всех торчков, ты знаешь, что мы специализируемся по детям тех, кто в состоянии оплатить наши услуги.
– Знаю! Конечно, я это знаю! Но пойми, Демьян мне не чужой. Он же мне племянник. И я люблю парня. А он у нас уже в третий раз!
– Думаешь, девчонка сможет помочь ему не попасть сюда в четвертый?
– Да! Понимаешь, я дал зарок. Поклялся! Пообещал, что сделаю доброе дело, лишь бы Демьян отстал от наркоты. И стоило мне об этом подумать, как она и появилась! И что это такое, как, по-твоему?
– Совпадение.
– Это не просто совпадение. Это знак! ОН меня услышал! И послал мне на пути эту девочку. Я должен помочь ей. И тогда у Демьяна появится надежда.
Последовала продолжительная пауза, после которой Даня сказал:
– Ты цепляешься за соломинку.
– Пусть так! Но ничто не мешает нам взять эту девчонку! Место есть.
– Места у нас сколько угодно. Можем принять и еще кого-нибудь!
Сашеньке показалось, что эта фраза прозвучала как-то очень уж многозначительно. Но ей некогда было разбираться, потому что послышался голос Вити, который пусть и с трудом, но все-таки избавился от липких щупалец госпожи Кальмарши.
– Я все понял! Я зайду! Обязательно вечером зайду. Ну, конечно, мы договорились!
И взъерошенный Витя оказался в коридоре.
– Никому ни слова о том, что тут было, – пробормотал он Сашеньке. – Поняла?
– Чего же не понять. Лично мне все, что происходит между мужчиной и женщиной, давно понятно. Буду молчать.
Витя взглянул на нее, но, убедившись, что она не собирается шутить, кивнул:
– Молодец!
Он привел ее в маленькую комнатку:
– Телефон и прочие устройства можешь оставить тут.
– А у меня ничего нет.
– Не возражаешь, если я тебя обыщу?
Сашенька подняла руки, демонстрируя полную готовность. Но Витя лишь махнул рукой:
– Твое дело. Если у тебя найдут мобильник, наркоту или что-нибудь из запрещенного, то ты вылетишь отсюда в три минуты. Так что оставляю на твое усмотрение. Переоденешься там за ширмой. Подбери одежду себе по вкусу и по размеру сама.
Сашенька взглянула на ширму, там стояли вешалки с одеждой, которая не сильно-то и отличалась от той, которая уже была на девушке.
– А в своем остаться нельзя?
– Вообще-то не положено.
– Но никто ведь не узнает.
– Вот тут ты права. В таких дешманских шмотках к нам никто еще не заявлялся на моей памяти. Обычно все в «Дольче и Габбане», поэтому и требуется от них избавиться, потому как мы тут прививаем молодежи новые ценности, любовь к труду, скромность и взаимное уважение вне зависимости от состояния кошелька. Так что в своих вещичках ты можешь пройти и так.
С одной стороны, это была удача. А с другой – опять же, было невыносимо обидно слышать про себя такое. И когда это бедность начали приравнивать чуть ли не к преступлению? Ведь Сашенька никогда не относила себя к голытьбе. Ее родители были представителями среднего класса. Пусть весьма среднего, но все-таки и нищими их никто бы не назвал. Но, судя по всему, тут собрались исключительно детки самых важных шишек, настолько избалованные легко доступной им роскошью, что от вседозволенности у них сносило крышу.
Сашеньке не было никакой возможности с ними тягаться, а подружиться каким-то образом требовалось.
– Раздобуду сведения про тетю Тому и сразу же сбегу из этого места, – пообещала самой себе Сашенька. – Не хватало еще, чтобы все эти маменькины и папенькины сынки начали бы надо мной издеваться за то лишь, что я не принадлежу к их обществу.
Впрочем, оказалось, что жизнь без гаджетов и родительских денег многих уже поменяла к лучшему. К своему удивлению, Сашенька обнаружила, что тут собрались те, кто действительно сам хотел отказаться от пагубных привычек. Бежать никто не пытался. И забор, и вышка с охраной, и периметр под наблюдением были нужны вовсе не для того, чтобы пациенты не могли покинуть территорию центра, а для того, чтобы на саму территорию никто не смог бы проникнуть.
– Нас тут очень хорошо и бережно охраняют, – объяснила Алена – одна из новых соседок Сашеньки. – Но это единственное, что осталось прежнего в моей жизни. Все остальное поменялось.
Эти бездельницы, привыкшие к тому, чтобы их обслуживал целый штат вышколенных слуг, стали находить удовольствие в самых простых вещах, которыми наполнилась их жизнь.
– Оказывается, это так
