Золотое правило молчания - Галина Владимировна Романова
Она вчера выходила в магазин, где пробовала тратить деньги. Ее не было час. Хватило бы вполне доехать до брата и вернуться.
— Помню, — твердо ответил младший.
— Вот. Я как раз ему все его добро вернула.
— Почему, мам? Куда ему одному столько? — Сын забыл, что видел коробку сегодня, это было хорошо. — Мог бы и поделиться.
— Нет, сынок. Наверняка он снова вляпался в какую-нибудь историю. — И тут вот она говорила стопроцентную правду. — И у него точно будут проблемы. Нам они зачем?
— Незачем, — согласился неохотно Вадимка после непродолжительной паузы. И тут же принялся вспоминать. — Сколько раз к нему уже полиция приходила! Непутевый он, да, мам?
— Еще какой! — Лада плотнее запахнулась в старый пуховик и пошла к автобусной остановке. — Ты Дениске все равно про коробку не говори. Не надо. Ему надо к соревнованиям готовиться. Нечего ему голову забивать чужими проблемами.
— А разве дядя Вадим нам чужой? — засомневался тут же Вадимка.
Ясно, тайна рвалась с уст ее сына. Ему необходимо было ее разболтать.
— Сам дядя Вадим нам родной. Но вот его проблемы… Ты же не хочешь за него в тюрьму сесть? Или с бандитами драться? Или чтобы к нам пришли страшные мужики и перевернули весь наш дом вверх дном?
Лада вошла в нужный автобус, оплатила проезд. Забилась на задней площадке в угол, чтобы просматривать всех пассажиров и чтобы ей никто не дышал в затылок. Мало ли, вдруг за ней следят!
— Нет. Не хочу, — у сына даже голос сорвался от ужаса.
— И я не хочу, детка. Он сам по себе. Мы сами по себе. Все — забудь!
— Сказано — сделано, — повторил он еще одну ее присказку. — Ма, будь уверена, не проболтаюсь!
Она не была уверена, конечно, но то, что сын отвлекся и забыл, когда именно видел коробку с деньгами в ее шкафу, было замечательно. Она его запутала!
Маленькая победа, и что? Вся ее жизнь состояла и состоит именно из таких побед. Благодаря таким крохотным достижениям она и выживает. Где-то сказала полуправду, и ее не сочли ложью. Где-то постаралась отвести чужой взгляд от собственных нехороших дел. Прокатило! Где-то запутала, и снова получилось. Иначе никак…
Народ входил в автобус и выходил из него, затаскивая с улицы промозглый холод декабря и унося с собой на улицу тепло. Погода менялась ежечасно. То морозило, и снег летел с неба хлопьями. То мгновенно все начинало таять, и в лицо летели иглы ледяного дождя. Как раз под него Лада и попала, выйдя из метро. Давно сдувшийся пуховик промок почти насквозь, и ее колотило. Мысль выйти у ближайшего магазина и купить себе обновку прочно засела в голове. И не давала покоя даже тогда, когда она вошла в опустевший после смерти тетки дом, спрятала деньги и поспешила на остановку обратно.
Да, она не все деньги спрятала. Взяла с собой несколько купюр, мысленно распределив их между собой и сыновьями. Но она не станет ими трясти на каждой кассе. Рассрочка и кредит — вот отличное прикрытие.
Через две остановки она вышла у вещевого рынка. И, побродив по торговым рядам, выбрала себе неприметную черную куртку. Но…
Наполнитель был натуральным утиным пухом. Верх с пропиткой. Фурнитура стоящая. Капюшон без меховой оторочки. Он и не нужен. Только внимание завистников привлекать. На работе сразу пристанут: откуда такое богатство. Нет, она будет вести себя осторожно. Тратить разумно. Но бедствовать теперь уж точно не станет.
Продавец — пожилой грузный мужик — долго ломался, не желая оформлять ее покупку в кредит. Лада была настойчива и без конца тыкала пальцем в табличку на двери его павильона. На ней было черным по белому: возможны рассрочка и кредит.
Он сдался. Все оформили за полчаса. Бумаги она трижды проверила. Паспортные данные и его, и свои несколько раз сличила.
— Спасибо за покупку, — кисло поблагодарил он ее.
И пообещал в следующий раз скидку.
Но больше она сюда не придет. Она знала точно. Будет перечислять деньги через банкомат. Потому что на свою банковскую карточку ей их зачислять было нельзя. Сразу заметно.
Старый пуховик она свернула и отправила в урну. Прямо там же — на рынке. Доехала на метро до дома. Купила недорогих, привычных продуктов в супермаркете по соседству. И, подойдя к дому, подняла глаза к своим окнам. Ребята были дома. Ждали ее. Лада поправила на себе обновку, шагнула к подъезду, и тут зазвонил телефон. Она ответила, не посмотрев на экран.
— Лада Ильинична? — спросил какой-то незнакомый мужской голос.
— С кем говорю? — не поспешила она подтверждать свою личность.
— Майор полиции Фокин Павел Сергеевич. Кем вам приходится Вадим Ильич Усов, проживающий… — мужской голос зачитал точный адрес Вадика.
— Это мой родной брат, а что такое? Почему вдруг мне звонит майор, да еще полиции? Он что-то опять натворил? Куда он снова вляпался? — Она старалась скрыть раздражение, но оно прорвалось.
— Он часто попадал в истории, Лада Ильинична?
— Случалось, — не стала она уточнять. — Что на этот раз?
— На этот раз, Лада Ильинична, он попал в самую скверную свою историю. — Майор помолчал четыре секунды и обрушил на нее правду: — Потому что он мертв.
Глава 9
— Явился, наконец! — тихо проворчала Анна Витальевна Холодова, подправляя контур на накрашенных губах перед зеркалом. — Вызывают-с! Чертовы фрики!
— Ты о ком?
Громов дышал ей в макушку, стоя за спиной почти вплотную. И это не возбуждало, как вчера вечером, когда он остался у нее. Это немного нервировало.
Ей было немного жарко от его горячего дыхания. Да, она такая! Она восприимчивая! И еще ей не нравилось, когда кто-то смотрит, когда она подкрашивается. Это личное!
— Алекс, сядь на стул, — приказала она тем самым тоном, который использовала при общении с подчиненными.
Он послушно отошел. Сел на стул за столом для совещаний. Но физиономию скорчил обиженную. Плевать! Ей теперь не до его настроения. У нее генеральный поменялся. И неизвестно, какие указания насчет нее Жорка отдал своему сыну-преемнику. Возьмет молодой и выставит ее за ворота! И куда она пойдет в сорок пять лет? Какие вершины покорять станет? Поздновато для подобных штурмов.
Здесь ее место. Отсюда ее вперед ногами вынесут, как любила она шутить с Жоркой, когда он задавал ей вопросы насчет того, как долго она собирается работать вообще и на него в частности.
— Не дуйся, — приказала Анна, отходя от зеркала
