Повелитель ночи - Юлия Владиславовна Евдокимова

Вот, вот почему я так волновалась с утра, никак не могла выбрать наряд, вот что я предчувствовала!

— Ваше превосходительство… — пробормотала я. — Так вы освободили Маттео.

Он молча поклонился.

— Как я… как мы можем отблагодарить вас? — Я пригласила его в гостиную. предложила прохладительные напитки. и какая же я глупая, предлагать их зимой!

Он посмотрел на картину с аллегорическими знаками зодиака на стене и поинтересовался, верю ли я в астрологию. Марта испуганно всхлипнула в дверях.

— Я верю, что в мире есть тайны, — ответила я. — И верю, что звезды влияют на характер человека. Посмотрите, ваше превосходительство, как отличаются овощи, выросшие весной от выросших осенью!

Я бы рассказала ему, что волхвов к младенцу-Христу позвала звезда, но сдержалась, не хватало еще, чтобы он обвинил меня в богохульстве. Но мне так хотелось говорить с им искренне, так, как я не говорила ни с кем, даже с папà.

— Я верю, что рядом с нашим миром существует другой мир. Его чувствуют художники и поэты. Они видят его волшебство и передают его в своих картинах и стихах.

— А музыканты? — Спросил он.

— И музыканты. — Неужели он понял мои чувства? — Ваше превосходительство…

— Зовите меня Карло. Я хочу пригласить вас завтра вечером в Черного Льва. Это очень благопристойное заведение, его посещают благородные дамы, вы окажете мне честь?

Я хотела закричать, что согласна, конечно я пойду с ним! Но правила для незамужних девушек даже в Венеции очень строги, и я вынуждена была сказать, что присутствие Марты за ужином обязательно.

Он поклонился и на сей раз не сказал «прощайте», а я еле дождалась, когда закроется дверь и завопила, и начала кружиться под изумленным взглядом Марты. Как, как дожить до завтрашнего вечера? Его зовут Карло… какое прекрасное имя!

Глава 8. Венеция, наши дни

— Откроешь мне, как обычно. Как только часы пробьют пять, ты должна стоять у двери. Я постучу.

Послушница закивала. — Как всегда, сестра Мария, вы же знаете, я не подведу.

Дверь, ведущая на кавану- небольшой канал, через который перевозили грузы, распахнулась. Мужчина в лодке протянул руку, сестра Мария осторожно перебралась и села на корме. Послушница затворила за ней дверь и через мгновение лодка отчалила.

— Сколько она будут покрывать мои ночные отлучки? А вдруг однажды откажется брать мои дукаты? — Монахиня сидела, плотно завернувшись в темные одежды, и все равно ее пробирал озноб, декабрьские ночи холодные. Лодочник признался однажды, что хочет выбраться из этого промозглого места, увести свою семью на нормальные земли, купить ферму, а пока копит деньги. Так что он будет приезжать за ней, столько, сколько ей будет нужно. А вот послушница… однажды страх перед Богом перевесит ее привязанность к старшей подруге, и дукаты, которые она отдает своей бедной семье, не спасут.

И все же ощущение свободы и предвкушение встречи были сильнее опасений. Свежий ночной воздух приятнее, чем затхлый и сырой воздух каменной кельи.

В гондоле было бы намного удобнее, но гондола, отплывающая ночью от монастыря, могла обратить на себя внимание. А мало ли по каким нуждам плывет монастырская каорлина!

У нее не было иллюзий, что любовник искренне любит ее. Дукаты в кошельке на поясе не давали забыть, что любовь имеет свою цену, а ему нужны были деньги, барнаботто, падший дворянин практически не имел средств к существованию. Но он уважал ее, и что плохого, если она хочет помочь любимому человеку! Ей деньги не нужны, что толку от богатства, если она монахиня?

Вся ее жизнь изменилась с того момента, как она встретила молодого человека… Монахиня задрожала. Конечно, она боялась, что однажды ее поймают. И осознание греха… но ведь Бог создал женщину и мужчину именно такими, так что же плохого в любви? Природа не могла бы противоречить божией воле, значит, это не грех. Если бы она сама выбрала монашескую жизнь… но ее насильно отправили в монастырь после смерти отца. Даже богатство не позволило ей жить одной. Случись это сейчас, а не двадцать лет назад, все могло быть по-другому, но ничего уже не исправишь. Кто отпустит из монастыря курочку, приносящую ему золотые яйца?

Возможно, настоятельница знала о ее ночных отлучках и закрывала на это глаза. Если бы она остановила сестру Марию!

В одну из таких отлучек, когда ей хотелось снова стать частью нормального мира за каменными стенами, она и встретила Альвизе. Молодой человек плакал, сидя на ступенях моста, он снова проигрался и нечем было отдавать долг. Сердце Марии дрогнуло и она оплатила его проигрыш. А потом… сначала она думала, что испытывает к нему материнские чувства, но оказалось…

Теперь они встречались в маленькой квартирке, которую она сняла специально для этих целей. Хозяин не задавал лишних вопросов и раз в неделю, когда она посылала записку, накрывал стол с хорошим вином и лучшими сладостями.

Каорлина давно причалила к нужному месту, вино разлито, но Альвизе опаздывает. Такого еще никогда не случалось. А вдруг с ним что-то случилось? Она нервно ходила по комнате. А вдруг это знак божий? Может быть, нужно отдать ему кошелек и сказать, что они встречаются в последний раз? И она станет истинной невестой Христовой…

Внизу тихо хлопнула дверь и все праведные мысли мгновенно улетучились из ее головы. Через минуту он будет здесь, а там- будь, что будет!

Странно, звук шагов другой, словно несколько человек поднимается по лестнице… Неужели ее обнаружили и за ней пришли магистраты по делам богохульства? Сердце подскочило и застыло в горле. Дверь открылась и сердце ухнуло вниз. В комнату вошла процессия в черных одеждах и масках.

Сестра Мария от ужаса не могла даже закричать, когда несколько кинжалов вонзились в ее плоть…

***

Проснувшись, магистрат сразу отправился в кабинет. До ночи оставалось достаточно времени, чтобы поразмыслить. Кот последовал за хозяином, прыгнул на стол, улегшись на стопку бумаг.

— Ну, что, Платоне, у нас есть два трупа. Второе убийство позволило отпустить студента, но это единственное, что радует в этом деле.

Кот хрипло и протяжно мяукнул.

— С чем ты не согласен? Или думаешь, что нам пора немного прогуляться, чтобы освежить мысли?

Кот вскочил на лапы, потянулся, выгнув спину, потом вытянул одну переднюю дару, другую, а затем дошла очередь и до задних лап.

— Ты готов, Платоне? Пора звать доверенных стражей. А пока они явятся, мы еще раз пройдемся