Повелитель ночи - Юлия Владиславовна Евдокимова

На площади собралась обычная разнородная толпа: дамы в широких юбках, закутанные в разноцветные палантины, рассматривают ткани на прилавках уличных торговцев под зонтиками, рядом синьоры, в дорогих атласных одеждах и шелковых чулках, пара монахов, продавцы с деревянными подносами с едой на шее, нищие.

Пора было отдать распоряжения и отправляться домой, чтобы отдохнуть, впереди много дел, которые Повелитель ночи должен закончить, пока снова не наступила темнота.

Но сначала он спустился на площадь. Слушать болтовню знати, оккупировавшей кафе, ему не хотелось, поэтому он отправился в небольшую таверну в переулке, заказал закуски — сарде аль саор, сардины в венецианском соусе, маленьких жареных каракатиц, треску в сливках, выпил белое вино и погрузился в раздумья. Здесь его и нашел помощник, Даниэле.

— Мне придется вернуться во дворец во второй половине дня, у нас на руках дело, которое может затянуться. Один юноша имел несчастье наткнуться на труп барнаботто, а тупые стражники решили, что он убийца. Пришлось отправить молодого человека в тюрьму, для его же блага. Я не думаю, что против него найдутся какие-либо улики, но смерть этого Альвизе Дзонина немного странная. Если не найдем никаких зацепок, придется искать парню хорошего адвоката.

— Ваше превосходительство, убийство барнаботто может быть связано с игровыми долгами, мошенничеством, вы сами знаете, как это обычно бывает.

— Тем не менее нам предстоит расследование. Отдыхай, встретимся вечером.

***

У подножия моста Риальто кипела жизнь, несмотря на вечернюю темноту, лодочники выгружали последние за день бочки и ящики, хозяева таверн, гостиниц и постоялых дворов укладывали их в свои тележки, пробирались среди нагруженных поклажей бедняков; тут же под ногами суетились мальчишки; какая-то женщина, высунувшись в окно, звала сына домой.

Повелитель ночи с помощником высадились из гондолы, сопровождавший их ночной страж нес в руках мощный фонарь.

— Ты свободен, — сказал магистрат гондольеру. — По дороге домой заезжай ко мне, скажи Розальбе, что я буду ужинать с друзьями пусть приготовит хорошее вино.

Помощник задал пару вопросов в маленьких боттегах — лавках и мастерских, и вскоре они уже были на месте.

— Смотрите, ваше превосходительство, — посветил фонарем помощник. Неприметный подвал, скорее всего здесь и спрятался убийца, поджидая жертву. Место удобное, ночью тут мало кто ходит, а свет из окон не попадает на мост.

— Судя по всему это не убийство с целью ограбления. Все воры знают, что с барнаботти взять нечего, а глаз у них наметан. Он хотел убить именно Альвизе Дзонина. Жертве на шею накинули веревку и потащили. Смотри, вот здесь. Но он сражался за свою жизнь, следы крови не только на кинжале, но и на камнях, посвети вот сюда… Убийца должен быть ранен. А теперь пойдем, Даниэле, осмотрим тело.

Нужный дом находился неподалеку, на фондамѐнта Редзȯнико, напротив Кампо Сан Бàрнаба. На первом этаже — магазин подержанной одежды и четыре двери, ведущие наверх; дом был спроектирован так, чтобы каждая маленькая квартира на первом этаже имела отдельный вход: это было все, что Светлейшая Республика могла сделать для удобства разорившихся дворян.

Одна из дверей полуоткрыта, сверху доносился женский плач.

По тускло освещенной лестнице мужчины поднялись наверх, стараясь глубоко не дышать, воздух был наполнен запахами плесени и подгоревшей еды. Наконец они попали в комнату с облезлыми стенами, по крайней мере здесь был камин, правда не разожженный. Из мебели лишь шаткий стол, накренившийся вправо и пара стульев.

Женский плач оборвался, морщинистая старуха в грязном фартуке уставилась на вошедших и тут же снова зарыдала: — Куда я теперь пойду? какое несчастье! Синьоры- друзья моего синьора? Они могу сделать что-то для бедной нищей кухарки?

— Заткнись и сядь, перед тобой Повелитель ночи, — рявкнул Даниэле.

— Какая честь! — Ничуть не смущаясь голосила старуха. — Мой синьор был беден, но благороден, раз такие люди навестили наше скромное жилище!

Магистрат закатил глаза.

— Где тело?

Старуха наконец заткнулась и молча указала на дверь в смежную комнату.

Ставни были закрыты. Альвизе Дзонин лежал на кровати, накрытый ветхим одеялом, руки связаны на груди. Молодой, не больше тридцати, очень худой, в лице что-то отталкивающее может быть, из-за сильной бледности. На шее фиолетовая борозда от веревки.

— Где веревка?

Старуха непонимающе смотрела на визитеров.

— Веревка, которая была у него на шее, — пояснил Даниэле.

— Должна быть где-то здесь… — Старуха переворошила одежду, в беспорядке набросанную на единственный стул. — Вот она!

— Какая грязная веревка… весьма странно. Возможно, она даст нам хотя бы крупинку информации. — Магистрат положил ее в карман.

Они вышли из дома, ночной страж, ожидавший у дверей, двинулся вперед.

На кампо собралась толпа, привлеченная заунывным мужским голосом.

— Венеция! Скоро она утратит свою мощь и свою силу! Она больше не властительница морей, скоро, скоро она будет продавать свою былую красоту всем, кто захочет, как проститутка, готова пойти с каждым! Она будет запудривать свои морщины и соблазнять своими увядшими прелестями, забыв, кем была когда-то!

— Что это такое? — Удивился магистрат.

— Местный прорицатель. Говорят, пользуется успехом. — Пояснил страж.

— Гоните в шею. Кто разрешил собираться на площади и оскорблять Светлейшую Республику? Куда смотрят магистраты по делам богохульства?

— Прочь, прочь! — Страж широкими шагами вышел на площадь. Скоро третий удар колокола! После никому не разрешено выходить на улицы!

Увидев блюстителя закона толпа рассеялась, вместе с ней исчез и прорицатель, его высокая фигура словно растворилась в ночи.

— Продавать свою красоту, как шлюха? — Хмыкнул магистрат, а помощник лукаво глянул на патрона:

— Интересно, прав прорицатель? Вам, ваше превосходительство, это должно быть известно.

— На что ты намекаешь?

— Джованна Семолина… вам знакомо это имя? Стрега, которая попала под суд инквизиции. Говорят… говорят, что она открыла вам некий секрет… о тайных дверях, о которых давно шепчутся в городе, поэтому ее и не сожгли.

— Не слушай сплетен, Даниэле. Кого сжигали в Венеции? Светлейшая всегда была независимой и не слушала, что говорит церковь…

— И то правда, ваше превосходительство. И к сожалению, наш мир не лучший из всех возможных миров… Мы слишком привязаны к прошлому, к традициям, к страстям. Мы слишком увлекаемся чувствами. Видите ли, я верю, что мы, люди, обладаем великой силой, силой разума, которая одна может указать нам новые пути, но никто об этом не вспоминает…

— Да ты философ, Даниэле!

— Кто из нас не философ, ваше превосходительство! Даже вы назвали