Повелитель ночи - Юлия Владиславовна Евдокимова

Магистрат помедлил, потом закрыл глаза женщины. Что бы не заставило ее отказаться от монастырских правил, негоже лежать вот так…

Он внимательно осмотрел убитую. Жертву, вне всякого сомнения, ударили ножом, и не один раз. На передней части тела были видны четыре глубокие раны: две на туловище, одна в паху и еще одна, заведомо смертельная, на горле, где оружие перерезало артерию, откуда и вытекло само большое количество крови.

— Рисовальщик прибыл, — прошептал помощник.

Магистрат открыл шкаф. Так наша монахиня не только встречалась с любовником! Маски, парики и вечерние платья свидетельствовали о том, что она не отказывалась от посещения театров и вечеринок.

В ванной комнате на полке лежал открытый серебряный сундучок. Если там были драгоценности, они украдены. Рядом с ним в пустой кожаной сумке остался забытый вором золотой дукат. Значит, ограбление пошло не так, как планировали? Но зачем убивать жертву? Достаточно связать ее. И кто мог знать, что эту комнату снимает богатая женщина?

Рисовальщик мялся в дверях.

— Входи, что ты там стоишь? Тщательно зарисуй все, что видишь.

— И тело? — прошептал молодой человек.

— В первую очередь тело, особенно раны.

Хозяин гостиницы вздохнул:

— Я накрыл стол на двоих, синьора не принимала посетителей и не прикасалась к ужину. Кажется, она выпила немного вина. И даже не разожгла огонь. Связка дров цела.

— Ты наблюдательный, молодец! Это твои следы? — помощник магистрата указал на цепочку кровавых следов из спальни на лестницу.

— Нет, я не входил в комнату. И вот это… смотрите… — Он указал на шкаф, где среди одежды женщины лежала мягкая мужская черная шляпа.

Даниэле, помощник магистрата, перевернул шляпу:

— Ваше превосходительство, здесь вышиты инициалы — А.Д.

— Альвизе Дзонин?

— Вы думаете… — ахнул помощник.

— Ты же сам опрашивал работников игрального дома. Кто-то последнее время оплачивал долги нашей первой жертвы.

— Смотрите! — Рисовальщик, все еще заметно бледный даже в свете фонаря, указывал на что-то на полу.

Это оказался серебряный медальон размером с обычную монету, на одной стороне два полукруга, которые пересекались, образовав что-то похожее на глаз, на обратной стороне- шесть кругов.

— Может быть амулет или талисман. Непохоже, что имеет отношение к религии. Возможно, драгоценность, упущенная ворами. Ну, что ж, орудия убийства нет, но имеются следы. — Магистрат повернулся к рисовальщику: — Измерь следы и зарисуй. Жаль нельзя попросить врача осмотреть тело. Хирурги не надежны, когда дело касается сохранения тайны, а врачи не прикасаются к умершим. Придется обойтись без них… Пока нужно держать все в тайне, как только возникнут слухи, разразится скандал. Церковь захлебнется от возмущения, что мы занялись убийством монахини.

— Но что делать с телом?

В случаях насильственной смерти следственная практика Светлейшей требовала, чтобы врач и хирург осмотрели тело как можно скорее и составили точный отчет о причинах смерти до того, как мировой судья санкционирует захоронение. Поскольку убитая была монахиней, все усложнялось, потому что монастырь немедленно затребовал бы останки. Процедура требовала сообщить об убийстве представителю гражданской власти, ответственному за отношения с церковью и Патриарху Венеции. На этом любые улики были бы утеряны и на расследовании можно было поставить крест.

Магистрат задумался. Казалось, невозможно сохранить все в секрете. Но тут его осенило.

— Мы в двух шагах от приюта для нищенствующих возле кампо Сан Джованни и Паоло. У них наверняка есть комната, которую можно запереть.

Помощник кивнул. Это заведение было одной из четырех городских больниц, частично приютом для бездомных больных, частично интернатом для сирот. В больничных палатах работали врачи и сестры, а одиноких девочек, выросших в приюте, привлекали к наукам, среди которых главное место занимала музыка. В Венеции были сформированы четыре вокальных и инструментальных хора, которые привлекали на больничные концерты самую изысканную публику.

— Даниэле попроси больницу приготовить носилки, тело перевезешь ты с моим гондольером. Больше я никому не могу доверять.

— Мы даже имени ее не знаем, — вздохнул Даниэле. — Она, конечно, грешница, но кто мы, чтобы выносить моральные приговоры?

— Уж точно не магистраты по делам богохульства, — улыбнулся Повелитель ночи и вышел из комнаты.

Трактирщик метал на стол кувшины с вином и водой и тарелки с ароматным, дымящимся рагу.

— У нас простая кухня, ваше пре… синьоры, но прошу, не откажитесь от скромного обеда!

— Как вы стали владельцем этой квартиры?

— Это была квартира одного благородного молодого человека. Он проиграл крупную сумму в азартные игры и предложил ее мне. У меня были небольшие сбережения которых хватило. Это было десять лет назад. С тех пор я сдавал квартиру. Три года ее снимал один дворянин, встречался там с дамой. Я надеюсь, вы ничего не подумаете плохого, я никогда не держал бордель, сдавал квартиру синьору, а кто его навещал — не мое дело. Потом квартира пустовала несколько лет, а потом пришла та дама… Я сразу понял, что она монахиня, несмотря на богатый плащ.

— Как она предупреждала, что нужно подготовить квартиру и подать ужин?

— Она присылала записку. Деньги оставляла на камине. Она щедро платила.

— Вы не знаете, из какого она монастыря?

— Знаю, из Санта Мария дельи Анджели на острове Мурано. Та женщина, которую она присылала с запиской, иногда жаловалась на плохую погоду, как тяжело было отплыть от фондамента Веньер, а я знаю, что этот причал находится на Мурано и там прямо на набережной стоит монастырь.

— А что за женщина привозила записку?

— Молодая, скромная, из простых. У нее розовые щеки, как будто все время стесняется.

— Кто сопровождал монахиню, когда она приходила?

— Не знаю, она всегда приходила в темноте и уходила до рассвета, после первой встречи. когда она сняла квартиру, мы больше не встречались.

— Вы когда-нибудь видели этот медальон? — магистрат показал медальон, найденный возле тела.

— Никогда не видел.

— Помните, вы должны хранить молчание. Когда придет время, вас вызовут для дачи показаний. А до той поры никому ни слова.

Хозяин гостиницы закивал. — А квартира?

— Пока останется запечатанной, туда нельзя заходить и делать уборку, пока идет расследование. Я дам знать, когда ты сможешь использовать ее снова.

Глава 9. Венеция, наши дни

Лекции закончились и Саша, прыгая через две ступени, заторопилась на станцию карабинеров.

Неожиданно ее окликнули.

— Профессор Барлетти!

— Как ваши успехи, юная леди? Я подумал, что вас может заинтересовать сборник протоколов инквизиции. Конечно, все переведено на современный язык. Я с удовольствием одолжу вам свой экземпляр на