Светлана Алешина - Акула пера (сборник)
– Маринка, мигом приготовь человеку кофе! – распорядилась я. – А ты давай выкладывай, с какой радости у тебя такой гордый вид!
Ромка самодовольно улыбнулся и сказал:
– Есть ваш грабитель! Его там видели! Осталось его подкараулить и…
– Ты толком рассказывай! – поморщилась я. – Выводы мы будем сообща делать.
– Ну, в общем, заявился я на Садовую, где Самойлова живет, – начал объяснять Ромка. – В ее квартиру соваться не стал, а позвонил соседям. Женщина какая-то открыла. Я, как и договаривались, представился разносчиком телеграмм и вежливо так спрашиваю, не знает ли она, где можно найти гражданку Самойлову, потому что в квартире никого нет, а у меня для нее срочная телеграмма. Соседка сказала, что Самойлову уже давно не видели, и предложила оставить телеграмму у нее. Но я сказал, что должен вручить лично, мол, у нас с этим строго. Тогда соседка посоветовала мне сходить к Самойловой на работу, но тут выяснилось, что она понятия не имеет, где та работает. Стали звонить к другим соседям – дома была девчонка лет пятнадцати. Она тоже не знала, где Самойлова работает, но зато она сказала, что Самойлова, наверное, куда-то уехала, потому что они с подружками до позднего вечера торчат во дворе, но за последнюю неделю ни разу Самойлову не видели. Зато один раз они видели, как ночью в ее квартиру входил незнакомый мужчина.
– А ты не догадался спросить, как он выглядит? – воскликнула я.
– Как это я не догадался?! – возмущенно ответил Ромка. – Конечно, я спросил. Но что взять с этих девчонок? Сказала, обыкновенный мужик, пожилой, серьезный такой… Но больше она его не видела. Скорее всего, он стал осторожнее и выходит только глубокой ночью – вот что я думаю!
– Молодец, Ромочка! – с чувством сказала Марина, наливая в чашку ароматный кофе. – Ты заслуживаешь награды! Тебе как подать: на золотом подносе или удовлетворимся обыкновенным?
– Спасибо, я сам возьму, – буркнул Ромка. – Можешь на подносе своим женихам кофе разносить!
– Фи, как это грубо! – поджав губы, заметила Маринка. – Не завидую той девочке, которая в тебя влюбится: ее ждет тяжелое испытание!
– Ладно, хватит трепаться! – сказала я. – Нужно хорошенько обдумать эту новость. Неужели грабитель действительно поселился в квартире Самойловой?
– Да надо просто выследить его и спросить об этом напрямую! – решительно заявил Ромка.
– А он тебе так и скажет – ах, Ромочка, это я! Прими у меня явку с повинной! – язвительно заметила Маринка.
– Вот и посмотрим, что он тогда скажет! – упрямо огрызнулся Ромка.
Сергей Иванович Кряжимский жестом спортивного арбитра поднял вверх руки.
– Тише, молодежь, тише! – призвал он. – Мне хотелось бы сразу предостеречь вас, чтобы вы не слишком увлекались. Мы же с вами не в компьютерную игру играем. Здесь нужно руководствоваться древним проверенным принципом: семь раз отмерь, один раз отрежь. Скоропалительные решения здесь не годятся… Вот, например, ты, Рома, предлагаешь этого человека выследить и, насколько я понял, задержать, так?
– Ну, так, – настороженно ответил Ромка.
– Но ты забываешь о том, что у нас нет никаких прав осуществлять задержания, аресты и тому подобное. А если этот человек окажется каким-нибудь племянником Самойловой? Мы можем попасть в очень неловкое положение. Но даже допустим, этот человек – преступник. Тогда его задержание неизбежно будет связано с очень серьезной опасностью. Чьей жизнью ты предлагаешь при этом рисковать – своей, моей, Виктора? Это несерьезно, мой юный друг!
– Да Виктор его одной левой… – смущенно начал Ромка, не желая сдаваться.
– Хорошо бы тогда и Виктора спросить, готов ли он пустить в ход свою левую, – невозмутимо заметил Кряжимский. – Но дело даже не в этом. Представь себе, что этот человек в наших руках, – а дальше что? Какие у нас доказательства, что это именно он ограбил квартиры? Сам-то он в этом не признается, как верно сказала Мариночка.
– Найдем доказательства, – уже без особой уверенности возразил Ромка.
– И какую юридическую силу будут иметь эти доказательства? – спросил Кряжимский. – Например, его карманы набиты похищенными драгоценностями – так он просто заявит, что не имеет к ним никакого отношения и все это добро ему подбросил наш Рома.
– Ну а что же делать-то? – растерянно произнес курьер, обводя нас обиженным взглядом.
– Собирать информацию, – хладнокровно объяснил Кряжимский. – За квартирой Самойловой, конечно, стоит понаблюдать, но, например, мне представляется, что это мало что даст.
– Мы можем увидеть преступника, – возразила я. – Пока мы только знаем, что это некий мужчина средних лет…
– Ну да, обыкновенный, – подхватил Кряжимский. – И, возможно, это не преступник вовсе.
– Но ведет-то он себя осторожно, – напомнила я. – Слишком осторожно для обыкновенного человека.
– Поэтому-то я и полагаю, что он уже сменил укрытие, – сказал Кряжимский.
– Да что мы будем гадать! – вмешался Виктор. – Сегодня же ночью и проверим!
– А можно, я тоже приму участие? – воспрял духом Ромка. – Тем более что я уже там был.
– Тем более тебе там делать нечего! – решительно заявила я. – Может, тебя изучили в дверной «глазок» до малейшей детали. Наблюдением займемся мы с Виктором. Возражения есть?
По лицу Ромки было видно, что у него имеется целый набор возражений, но он не стал их обнародовать, почувствовав мое настроение. Нам с Виктором оставалось без помех обсудить план действий на предстоящую ночь.
– Обязательно захватите с собой покушать, – заботливо посоветовала Маринка. – Когда ночью не спишь, ужасно есть хочется! Я это по себе знаю. Хотите, я сварю вам кофе про запас? В термосе он долго будет горячим…
– В термосе это будет уже не то, – ответила я. – Но, в принципе, я не возражаю.
– Лучше не то, чем ничего, – кивнул Виктор. – А я захвачу с собой аппаратуру.
– Оружие какое-нибудь возьмите! – угрюмо посоветовал Ромка. – Газовый баллончик хотя бы…
– Зачем нам оружие! – улыбнулась я. – Когда Виктор одной левой…
Глава 8
Виктор заехал ко мне домой в одиннадцать вечера на своей машине. По какой-то странной прихоти наш фотограф предпочитал автомобили только черного цвета. Но при данных обстоятельствах это было даже удобно: с погашенными огнями его машина просто сливалась с ночной темнотой.
Сам Виктор тоже вырядился во все черное – наверное, тоже собирался сливаться с ночной тьмой. Не желая выделяться, я тоже надела черное платье и, захватив небольшую сумку с термосом и бутербродами, села в машину. Со стороны мы, наверное, могли сойти за мобильную бригаду из похоронного бюро.
Надо сказать, что сидеть ночью в засаде мне было не в диковинку. Правда, я не бывала в Афгане, но зато нынешнее расследование являлось далеко не первым в практике нашей газеты, и мне поневоле пришлось освоить профессию сыщика. Для Виктора же это вообще было делом привычным. Сегодня нам еще повезло: на дворе было лето – а каково торчать целую ночь в машине при двадцати градусах мороза! Так что сегодня условия нас ждали почти курортные.
Ночной город постепенно затихал. В центре еще вовсю горели рекламы и молодежь толпилась возле кофе, но ближе к окраинам улицы заметно опустели, и здесь только горящие окна домов и редкие фонари оживляли ночную тьму. Последние троллейбусы развозили немногочисленных пассажиров и отправлялись в депо.
Тихо было и на Садовой, во дворе дома номер двадцать четыре, где мы поставили машину с тем расчетом, чтобы можно было держать под обзором дверь подъезда, в котором жила Самойлова, и окна ее квартиры на пятом этаже.
Как и следовало ожидать, окна эти были темны. Виктор немедленно извлек из своих запасов полевой бинокль и внимательно осмотрел здание.
После того как мы заглушили мотор и погас свет фар, нас со всех сторон окружил загадочный полумрак. В окрестных домах многие жители уже отправились на покой, и только отдельные окна теплились уютным домашним светом.
Я опустила боковое стекло, и в салон ворвался прохладный ночной воздух. Слышался негромкий шелест листвы на деревьях, высаженных посреди двора, и далекие выкрики какой-то подгулявшей компании. В самом дворе было тихо и безлюдно – только метрах в пятидесяти от нас у противоположного конца дома я заметила равномерно вспыхивающие огоньки двух сигарет.
Виктор оторвал от глаз бинокль и сообщил, что окна в квартире Самойловой плотно закрыты шторами и никакого движения за ними не просматривается. Примерно то же самое я могла видеть и невооруженным глазом, так что ничего нового он мне не открыл. Оставалось ждать, надеясь, что в дальнейшем нам больше повезет.
Возле подъезда на фасаде горела одинокая лампа в белом плафоне. Света она давала не слишком много, но по крайней мере человека, входящего в подъезд или выходящего из него, заметить вполне позволяла.
Виктор передал мне бинокль и запустил руку в свою сумку, лежавшую на заднем сиденье. Теперь он достал портативную видеокамеру и, немного поколдовав над ней, положил на колени.
