Светлана Алешина - Акула пера (сборник)
Григорович посмотрел на меня с легким испугом и нерешительно пробормотал:
– Ну что ж, заходите. Не смею возражать.
– Тогда до свидания! – сказала я и поспешно покинула его квартиру.
Боюсь, что по пути в редакцию я несколько раз позволила себе нарушить правила движения: так не терпелось мне поделиться сногсшибательной новостью с коллегами. И, едва переступив порог, я выпалила:
– А вы знаете, что кто-то забрал у гражданки Самойловой ключи от квартиры?
Разумеется, никто этого не знал. Все молча уставились на меня и несколько минут переваривали это сообщение. А потом Кряжимский осторожно спросил:
– И что же это означает?
– Не знаю, что это означает, – сказала я. – Но, по-моему, что-то очень интересное. Давайте подумаем, кому могли понадобиться ключи от чужой квартиры? Ведь, кажется, друзей и близких у Татьяны Михайловны не имеется?
– Это еще не факт, – остудил мой пыл Виктор.
– Она могла положить ключи под подушку, – добавил Кряжимский. – Для большей надежности.
– А с чего ты вообще это взяла? – скептически заметила Маринка. – У тебя было озарение?
И только юный Ромка озвучил мою тайную мысль.
– Ключи забрал тот, кто взял записку! – голосом Шерлока Холмса произнес он. – Это элементарно!
– Вот и я думаю то же самое! – заключила я. – А отсутствие ключей обнаружил адвокат Григорович, когда искал записку. Он утверждает, что ошибиться не мог: у него профессиональная память.
– Допустим, – сказал Кряжимский. – Но это еще ни о чем не говорит. Как я уже упоминал, Самойлова просто могла переложить ключи в другое место – под подушку, повесить себе на шею наконец. Человек она, судя по всему, недоверчивый, а тут постоянное присутствие посторонних – медсестры, нянечки, адвокаты… Вот она и спрятала ключи от греха подальше.
Возможен и другой вариант. Виктор верно заметил – мы предполагаем, что Самойлова абсолютно одинока. Но откуда у нас такая уверенность? Вполне возможно, есть кто-то, кому она полностью доверяет и кому может поручить наблюдать за квартирой, пока находится в больнице.
– Я бы тоже так поступила, если бы зависла в больнице на несколько месяцев, – заметила Маринка. – Мало ли что! Вдруг у нее дома хомячки?
– Скорее уж крокодил! – сердито сказал Ромка. – А по-моему, все совершенно ясно: преступник побывал у Самойловой, получил адрес, ограбил квартиру и теперь преспокойно отсиживается дома у своей сообщницы.
– Ну, насчет того, что преспокойно – это ты хватил! – возразил Кряжимский. – Появление чужого сразу бросилось бы в глаза соседям.
– А он скажет соседям, что племянник, – и все, – не сдавался Ромка. – Да чего проще – пойти и проверить?
– Что ж, такой вариант тоже может иметь место, – согласился Кряжимский. – Но в таком случае проверять нужно очень осторожно. Если в квартире Самойловой прячется преступник, при малейшем подозрении он оттуда уйдет.
– Для начала можно просто спросить соседей, – солидно сказал Ромка. – Представиться разносчиком телеграмм и спросить. Мол, проживает ли кто в квартире номер пятнадцать…
– Ну что ж, тогда ты этим и займись, – ободрила я Ромку. – Только уж действуй так, чтобы ни у кого не вызвать подозрений! Не лезь на рожон!
– Нашего Ромочку никто не заподозрит, – невинно заметила Маринка. – Он на сыщика ни капельки не похож!
Худшего оскорбления для нашего курьера не существовало. Он бросил на Маринку взгляд, полный бессильного негодования, хотел что-то сказать, но передумал и только отвернулся. Вероятно, он боялся, что у него от волнения сорвется голос.
Уставившись на Маринку, я сделала страшные глаза и незаметно показала ей кулак. Она в ответ изобразила на лице полное простодушие, но не смогла удержаться от самодовольной улыбки – все-таки современная молодежь слишком долго выходит из детства. И самое прискорбное, что теперь это относится и к женщинам.
– Так я могу приступить, Ольга Юрьевна? – хмуро спросил Ромка, справившись наконец с волнением.
– Да, разумеется, – сказала я. – Надеюсь, все у тебя получится.
Мне и самой не терпелось смотаться по адресу Татьяны Михайловны, но я понимала, что у Ромки это получится лучше. Все-таки что ни говори, а он действительно менее всего походил на сыщика.
Едва Ромка ушел, зазвонил телефон. Трубку сняла Маринка и после недолгих переговоров протянула ее мне.
– Твой долгожданный доктор звонит, – многозначительно произнесла она и не утерпела, чтобы не спросить: – А он интересный мужчина, правда?
– Кому как, – ответила я. – Между нами чисто деловые отношения.
Голос Александра Михайловича в трубке звучал, как всегда, бодро и весело:
– Ольга Юрьевна, приветствую! Рад вас слышать! А у нас для вас хорошие новости. Можете сейчас к нам подъехать. Как раз дежурит медсестричка, которая может ответить на ваши вопросы.
– Отлично! – обрадовалась я. – Немедленно выезжаю!
– Так я жду! – жизнерадостно сообщил доктор. – До встречи!
Положив трубку, я задумчиво посмотрела на Виктора.
– Есть одна мыслишка, – сказала я. – Хорошо бы умудриться переснять фотографию Самойловой с ее паспорта. Только желательно сделать это так, чтобы она ничего не заметила. Возьмешься за это дело?
Виктор пожал плечами.
– Нет проблем, – ответил он. – Наверное, она спит иногда?
– Да уж, думаю, не без этого, – согласилась я. – Жаль только, мы не в курсе, какой у нее распорядок дня. Но ведь можно подождать, верно?
– Ждать и догонять – это по-нашему, – изрек Виктор. – Я возьму аппарат.
Глава 7
Александр Михайлович встретил нас как добрых знакомых, хотя я заметила, что появление вместе со мной Виктора слегка его разочаровало. Однако доктор был по-прежнему улыбчив и словоохотлив.
– Добро пожаловать! – провозгласил он. – Очень рад вас видеть! Сегодня вы вдвоем?
– Мой коллега Виктор, – сказала я. – Он фотограф.
– Очень приятно, – сказал Александр Михайлович, протягивая Виктору руку. – Меня зовут Александр. А вы, я вижу, во всеоружии? Кого собираетесь снимать?
– Я сейчас все вам объясню, – ответила я. – Хорошо бы только где-нибудь присесть, чтобы можно было спокойно поговорить.
Александр Михайлович понимающе кивнул.
– Айн момент! – сказал он. – Пойдемте ко мне в ординаторскую. Там нам никто не помешает.
Он отвел нас в небольшую белую комнату, где стоял старый диван и два письменных стола, на которых лежали пухлые истории болезней, исписанные торопливым неровным почерком.
– Присаживайтесь! – распорядился Александр Михайлович. – А я сейчас приглашу сестричку…
Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с худенькой девочкой в чистом, подогнанном по фигуре халатике. У нее были на удивление строгие глаза и упрямо вздернутый носик. Войдя в ординаторскую, она сухо поздоровалась и выжидательно остановилась посреди комнаты, опустив руки в карманы халата.
– Вот, значит, Светочка, – бодро сказал доктор. – Она расскажет нам, кто посещал нашу пациентку.
– Это Самойлову, что ли? – независимым тоном произнесла девушка. – Да, были у нее. На второй день – я тогда в первую смену дежурила – приходили две женщины. По-моему, с работы ее, потому что они держались так… ну, не как родственники. Были у нее минут десять. Фрукты какие-то приносили.
– А скажите, Света, они ничего не говорили о том, где, собственно, работают? – спросила я.
Девушка равнодушно на меня посмотрела и сказала:
– Ничего, по-моему… Они только спросили, где тут сослуживица лежит, – и все. А я не больно-то интересовалась. У меня своих проблем хватает.
– Понятно, – вмешался Александр Михайлович. – А кроме этих двоих, кто еще приходил?
– Ну, и на третий день – я уже в вечернюю выходила – был посетитель. Мужчина. Представился родственником. Я еще удивилась: родственник, а без гостинцев. Этот у Самойловой вообще недолго был – буквально минуты две и сразу ушел.
– Расскажите о нем немного подробнее, – попросила я.
– А чего рассказывать? – неохотно произнесла Света. – Мужчина. Обыкновенный. Лет сорока примерно. Костюмчик так себе. Я его особенно не разглядывала.
– И все-таки, вы не могли бы описать его лицо? – не отставала я.
Девушка раздраженно пожала плечиками.
– Лицо как лицо, – сказала она. – Обыкновенное. Слегка загорелое. Волосы черные, редкие. Глаза… – Она задумалась. – Не помню, какие глаза! И нос самый обыкновенный… В общем, не помню я! Если бы вы, Александр Михайлович, предупредили, что мы должны посетителей запоминать, я бы все на бумажку записала! А вообще-то у меня совсем другие обязанности!
– Ладно-ладно, не кипятись! – примирительно сказал доктор. – Никто у тебя твои обязанности не отнимает. Просто спросили. Ну а больше никто к Самойловой не приходил?
– В мою смену – никто, – отрезала девушка. – Все, я могу идти?
Александр Михайлович вопросительно посмотрел на меня. Мне уже было ясно, что из сердитой медсестры вытянуть ничего больше не удастся. Но она, желая подстраховать себя от новых вопросов, с вызовом сказала:
