Золотой человек - Джон Диксон Карр
– Да, – сказала Кристабель. – В конце концов, если нож не попал в сердце и доктор Клементс говорит, что он поправится…
– Кроме ножевого ранения, есть и другие повреждения, – осторожно, с расчетом сказал Ник.
– Какие еще повреждения? – быстро спросила Бетти.
Ник не стал отвечать.
– Видите ли, – продолжал он, сам затачивая нож, чтобы нанести своим слушательницам болезненный удар, – нападение на мистера Стэнхоупа не было случайностью. То есть никто не мог принять его за настоящего грабителя и напасть, исходя из этого неверного представления.
Я вижу две причины, почему такой вариант невозможен. Во-первых, нападавшему не нужно было бы скрывать это впоследствии. В дом вторгается злоумышленник; вы, не зная, кто он такой, нападаете на него и одолеваете, а потом объявляете о своей победе. Так?
– Даже не знаю. – Кристабель поежилась. – Я бы ни за что не стала нападать на грабителя, будь он в маске или без нее.
– А я бы напала, – заявила Элеонора, приосаниваясь и упираясь руками в бока. – Ну если бы у меня было какое-то оружие. – Глаза ее затуманились. – Нет, неправда. Я бы позвала Винса или Пинки Доусона. Но мне хочется думать, что я смогла бы.
Ник оставил без внимания и это заявление.
– Во-вторых, остается открытым вопрос о жестокости нападавшего. Когда после ранения мистер Стэнхоуп уже лежал, беспомощный, на полу, он топтал его и бил по ребрам и голове с такой силой, что сломал три ребра, и лишь по случайности мистер Стэнхоуп избежал сотрясения мозга. Это было ужасно. Объяснить такую жестокость можно только личной ненавистью. Слепой, дикой ненавистью.
Словно не замечая выражения ужаса на лицах слушательниц и держа их в напряжении, Ник продолжал:
– Из всего этого следует только один вывод. Кто-то знал, что мистер Стэнхоуп – по неизвестной нам причине – собирался нарядиться грабителем. Кто-то ждал его. И этот человек…
– Прекратите, – прервала его Кристабель, произнеся это слово негромко, но таким повелительным тоном, что он подчинился. – Так ли необходимо играть с нами в кошки-мышки?
– Мадам, кто-то играет в кошки-мышки со мной. Моя работа – выяснить, кто именно. И я намерен это сделать.
Он устал. Задача, которую ему предстояло решить, выглядела бессмысленной. В отделанном розовым мрамором зале дожей его слова прозвучали четко и ясно.
Больше всего Ник тревожился из-за Бетти. С каждым часом, с каждым словом – или так ему казалось – он все больше отталкивал ее от себя. Ник пытался убедить себя, что ему все равно. Однажды, давным-давно, Мастерс предостерег его от проявления личного интереса к кому-либо при проведении расследования. «Ты не гость, мой мальчик, и даже не человек. Люди не советуются с нами, прежде чем решиться ограбить кассу или перерезать горло, так с какой стати нам тревожиться о них?»
К сожалению, он остался человеком. Бетти не была ни умудренной жизненным опытом женщиной, как Кристабель, ни симпатичным, эмоциональным сорванцом, как Элеонора. Но она была Бетти, и она была ему по душе.
– Пожалуйста, давайте держать себя в руках, – тихо сказала Бетти. – Это правда – то, что вы сказали? Кто-то действительно желал ему смерти?
– Не просто желал, но и едва не убил.
– Но почему? – с мукой в голосе, как будто ранили ее саму, произнесла Кристабель, заслоняя ладонью глаза. – Почему? Он самый безобидный человек на свете.
– Безобидный, но только не по отношению к врагам, – сказала Бетти.
– Я тоже так думаю, – согласилась с ней Элеонора. – Он умеет ненавидеть, как и любой другой мужчина, который чего-то стоит в этом мире. Просто он достаточно цивилизованный человек, чтобы не показывать этого. И если кто-то хотел…
– Именно это я и имею в виду, – вставил Ник. – Вот тут-то мне и нужна ваша помощь. Зачем ему было так наряжаться? Что он пытался доказать? Кто его враги?
И тут цепкий и быстрый ум Бетти поймал его на нестыковке.
– Вы говорили другое. Вы сказали, что кто-то ждал его.
– Да. И что же?
– Теперь вы, кажется, имеете в виду его врагов в бизнесе. Но когда вы говорили об этом впервые, как мне показалось, вы имели в виду кого-то из здешних. Возможно, даже живущих в этом доме. – Она пристально посмотрела на него. – Это так?
– Если вы не возражаете, мисс Стэнхоуп, вопросы буду задавать я.
Бетти вскинула брови.
– Как вам будет угодно, – сухо произнесла она и отвернулась.
– Вы говорили о ком-то из нас? – воскликнула Элеонора.
– Конечно нет, моя дорогая, – успокоила ее Кристабель, которая определенно не приняла намеков детектива на свой счет. – Какое нелепое предположение… Вы согласны со мной, мистер Вуд?
Ник отметил про себя, что никто из них, похоже, не задумался над его словами всерьез.
– Он говорил о людях, которым Дуайт, возможно, не нравился, – продолжила Кристабель. – Тут я ничем помочь не могу, поскольку, повторяю, он ничего мне не рассказывал.
– Он ведь поправится, правда? – спросила Элеонора. – Это все, что я хочу знать. Он поправится?
– Будем надеяться.
– Нет, я так не могу! – взорвалась Элеонора. Ненадолго задержав взгляд на Нике, она вздохнула и с видом человека, принявшего серьезное решение, направилась в столовую.
– Куда ты, дорогая? – своим обычным мягким тоном обратилась к ней Кристабель.
– Хочу выпить. – Элеонора открыла двойную дверь и обернулась. – А потом пойду спать. Вот так бы взяла и проспала целую неделю. Тебе-то хорошо, Бет, это не твой отец. Да и в любом случае ты читаешь свои книжки и большую часть времени живешь как во сне. Даже Кристабель переносит это легче, чем я.
Ник бросился за ней следом:
– Не прикасайтесь к буфету!
– Я и не собиралась. Графин в шкафчике под ним. Во всяком случае, был там.
– Если вам нужен графин, мисс Стэнхоуп, я его принесу. Встаньте, пожалуйста, вот сюда.
За Ником последовали Кристабель и Бетти. Все четверо остановились в арочном проходе перед сценой ночного разгрома. Рассыпанные фрукты и разлетевшееся серебро выделялись на толстом черном ковре яркими пятнами. Раздавленная гроздь винограда отмечала место, где лежал Дуайт Стэнхоуп. Ник с удовлетворением подумал, что и сейчас мог бы изобразить на бумаге ту позу, в которой лежал хозяин дома.
Прислоненная к буфету и наполовину вывалившаяся из рамы потрескавшаяся картина Эль Греко выглядела так, будто кто-то наступил на нее тяжелой ногой. Заметил Ник и то, чего не увидел ночью, – маленький никелированный фонарик, который лежал под Дуайтом. Нож для фруктов с пятнами на лезвии остался на прежнем месте.
– Минуточку.
Он достал из кармана карандаш и положил на ковер, отметив положение ножа. Потом осторожно, зажав кончиками пальцев, поднял нож и отнес
