Золотой человек - Джон Диксон Карр
– А почему вы не оборачиваете его носовым платком, чтобы сохранить отпечатки пальцев? – с циничной небрежностью полюбопытствовала Элеонора.
– Тот, кому взбрело бы в голову это сделать, только стер бы отпечатки, которые могли на нем остаться. Вы не могли бы отойти в сторону?
Отметив авторучкой положение электрического фонарика, Ник взял его так же, как и нож, – хотя удерживать фонарик кончиками двух пальцев оказалось труднее – и тоже перенес на стол и положил рядом с первой уликой. Больше здесь делать было нечего. Стараниями Элеонор, исходившей, несомненно, из лучших побуждений, других улик не осталось.
Ник открыл дверцу шкафчика, нашел почти пустой графин из-под бренди и протянул ей:
– Вот, пожалуйста. Я могу сделать для вас еще что-нибудь, мисс Стэнхоуп?
Элеонора даже не попыталась взять графин. Более того, она попятилась, оказавшись в результате у противоположной стены, под освещенной картиной. Это была «Юная ведьма». Смелая по исполнению и дерзкая по замыслу, картина была не из тех, которую можно было бы повесить в доме, где есть маленькие дети.
– Вы просто ужасны, – выпалила Элеонора. – В конце концов, не забывайте, что вы наш гость.
– Я помню. В противном случае…
– Что?
– Оставим. Вы уже не хотите бренди?
– Нет, не хочу, – заявила Элеонора, которая редко оставалась при одном мнении более десяти минут кряду.
Пока они обменивались репликами, Бетти проскользнула за колышущуюся от сквозняка портьеру левого окна.
– Смотрите! – Она развела тяжелые половинки. – Пошел снег.
– В самом деле, дорогая? – без всякого интереса произнесла Кристабель. – На твоем месте я бы ни к чему не притрагивалась.
Бетти как будто задумалась о чем-то. Потом, вероятно приняв нелегкое решение, обратилась к Нику:
– Вы здесь главный и ясно дали понять, что не допустите никакого постороннего вмешательства. И все же, возможно, вам будет интересно выглянуть в окно.
Ник подошел к окну и обеими руками раздвинул тяжелые шторы. Яркий свет из столовой лился на крылечко под выступом верхнего этажа.
Рама была поднята снизу настолько высоко, насколько это было возможно. Поискав в кармане коробок, Ник чиркнул спичкой и поднял руку повыше. В холодном, почти безветренном воздухе пламя горело ярко и ровно.
Медленно падали крупные, тяжелые снежинки. А само крыльцо, защищенное сверху, покрылось тонким слоем наледи. На ней ясно виднелись следы, отпечатки рифленых подошв, напоминающие рисунок теннисных туфель Дуайта Стэнхоупа. Все следы указывали в одну сторону – к окну.
– И что?
– Это он их оставил? – спросила Бетти.
– Несомненно. Вы же помните, на нем были… Впрочем, вы ведь его не видели, верно?
– Конечно нет! Но дело в том, что все еще сложнее, чем мы думали. Ведь сначала ему нужно было выйти из дома, так?
– Дорогая, это уже не новость, – устало сказала Кристабель. – Мистер Вудс высказал это предположение несколько часов назад. И что, по-твоему, это значит?
Ник задул спичку и отпустил шторы. Отпечатки обуви нужно зарисовать, пока не началась оттепель. Но это потом, а пока… Он посмотрел Бетти в глаза, и она ответила на его молчаливый вопрос, обратившись к Кристабель:
– Ты ведь понимаешь, что это значит?
– Нет, дорогая, хотела бы сказать, что понимаю, но не могу.
– Мама, пожалуйста! Это ведь единственные следы на крыльце, так?
Грациозной походкой Кристабель подошла к окну, чтобы самой взглянуть на крылечко. Однако, судя по выражению ее лица, чего-то необычного она так и не обнаружила.
– Уже очень поздно, Бетти, и я устала. Читая книги, воображать себя детективом легко и забавно, но в таком ужасном деле…
– Это значит, – громко и ясно произнесла Бетти, – что за ним никто не следовал.
Глава девятая
В два часа пополудни – день выдался пасмурный и снежный – Вуд спустился по главной лестнице с намерением прогуляться на свежем воздухе.
Остальные домочадцы еще спали, но на скорое пробуждение жизни указывал, к примеру, тот факт, что ему встретилась горничная, которая несла поднос с завтраком в комнату Кристабель. Сам Ник, хотя и проспал всего пару часов, чувствовал себя на удивление отдохнувшим. Улики были собраны, и он уже поговорил по телефону со старшим инспектором Мастерсом в Уайтхолле, 1212.
В нижнем холле, теперь ярко освещенном скрытыми в карнизах лампочками, Ник обнаружил Ларкина. Дворецкий выглядел озадаченным, и, возможно, у него были на то причины. Прямо у входной двери стоял очень большой дорожный чемодан, а также сундук, еще большего размера. Яркие красно-белые буквы поперек обоих складывались в броскую надпись «ВЕЛИКИЙ КАФУЗАЛУМ», дополненную надписями помельче: «Этой стороной вверх» и «Обращаться осторожно».
Ник остановился, еще не успев натянуть пальто.
– Доброе утро, сэр, – поздоровался Ларкин.
– Доброе утро.
– Надеюсь, завтрак вам понравился?
– Да, очень, – ответил Ник, пытаясь вспомнить, что же он ел.
– Как мистер Стэнхоуп, сэр?
– Он сейчас отдыхает. Один из ваших парней просидел с ним всю ночь. Доктор скоро должен вернуться. – Ник указал на ящики. – Кстати, кто это – Великий Кафузалум?
Тень улыбки промелькнула на лице Ларкина.
– Это волшебник, сэр.
– Волшебник? Какой еще волшебник?
– Не знаю, говорили ли вам об этом. У нас принято каждый Новый год устраивать представление для детей. Учитывая обстоятельства, думаю, в этом году оно вряд ли состоится. Но мистер Стэнхоуп заранее выписал этого фокусника, между прочим совсем недавно выступавшего в «Палладиуме». Багаж только доставили люди Картера Патерсона.
– О… – Ник с сожалением подавил живое любопытство, которое вызвал у него реквизит иллюзиониста. – Что ж, я пойду прогуляюсь. Вернусь – встречусь с доктором Клементсом.
– Очень хорошо, сэр. Извините…
– Да?
Ларкин понизил голос:
– Та информация, о которой вы просили меня вчера вечером… Она вам еще нужна или мне забыть об этом?
– Боюсь, я сам забыл… Что вам удалось выяснить?
Ларкин перешел на заговорщический шепот:
– Входная дверь была заперта на засов и цепочку изнутри. Вы, наверное, заметили это, сэр, когда мисс Элеонора открывала ее доктору Клементсу. Дверь в оранжерею была заперта на засов. Задняя дверь, та, что под лестницей и ведет на кухню, также была заперта на засов.
– Других дверей нет?
– Нет, сэр.
– А как насчет окон первого этажа?
– Все окна заперты изнутри.
– Вот как… – пробормотал Ник.
Пока инспектор переваривал услышанное, Ларкин помог ему надеть пальто и распахнул дверь. Ник спустился по ступенькам в тускнеющий, укутанный снегом мир серебристого света. На склоне лужайки, шаркая ногами по снегу, стояла Бетти Стэнхоуп.
Фигурка Бетти вряд ли соответствовала викторианским нормам. Для прогулки она надела то, что раньше называлось лыжным костюмом. От заправленных в ботинки брюк и до островерхого капюшона все было темно-винного цвета и заметно
