Золотой человек - Джон Диксон Карр
– Что такое, старина? – спросил Винсент Джеймс, высунув голову из соседней комнаты.
– Ничего. Я разговаривал сам с собой. Дурная привычка. Ты рассказал Элеоноре Стэнхоуп, что случилось?
Винс – в толстом белом свитере для крикета и фланелевых брюках – вошел и присел на край ванны.
– Да. Зашел к ней и разбудил. Подумал, что так будет лучше. – Он замялся. – И что ты думаешь? Она обняла меня за шею и назвала Пинки. Кто такой Пинки?
Ник порылся в памяти.
– Если я ничего не путаю, есть некий коммандер Доусон. Понятия не имею, кто он такой, но она как-то назвала его Пинки.
– Этого малого? – Хотя самолюбие Винса и было задето, в глазах его читалось облегчение. – Что ж, желаю ему удачи. Но Элеонора расстроилась, это точно. Я и договорить не успел, как она набросила на себя какую-то одежду и помчалась вниз на лифте. Чертовски неловкая ситуация, знаешь ли. Слушай, Ник. А та, другая, очень даже привлекательная, согласен? Та, что помоложе.
– Бетти?
Винс кивнул. В зеркале перед Ником отражалось его тяжелое красивое лицо.
– Ну да ладно, – добавил Винс, хлопая себя по коленям. – Развлечемся в свободное время. – Он ухмыльнулся. – Как старик?
– Не знаю. Доктор уже здесь. Отчет получим с минуты на минуту.
Осторожный стук в дверь спальни возвестил о прибытии доктора Клементса. Решительно закрыв дверь ванной перед носом у оскорбленного друга, Ник пошел открывать.
Явно встревоженный, маленький толстячок-доктор все же пытался держаться с полагающимися ему достоинством и важностью.
– Инспектор Вуд?
– Да. Как он?
Доктор Клементс, очевидно, счел неправильным отвечать на прямой вопрос и только кивал, как китайский болванчик.
– Эти внутренние кровотечения – чертовски опасная штука, – признался он. – Скажите, каким орудием, по-вашему, могла быть нанесена рана?
– Мы полагаем, это был нож для чистки фруктов.
– Нож с очень тонким лезвием? Я так и подумал. Края раны сошлись так плотно, что я не сразу ее нащупал. Случается. Но рана непростая. Да. Очень трудная.
– Он будет жить?
Доктор Клементс поджал губы:
– Я бы сказал – да, возможно. Шансы по меньшей мере семьдесят на тридцать. Легкие не задеты. И конечно, ножевое ранение осложнено другими повреждениями.
– Другими повреждениями?
– Мой дорогой сэр! Вы, конечно же, заметили? – Доктору явно было не по себе. – Нет, возможно, не заметили. Кровообращение было на минимуме, и гематомы образовались медленно… – Он помолчал. – Неизвестный проявил необычайную жестокость, прыгнув или наступив на мистера Стэнхоупа, когда тот лежал на полу. У него сломаны три ребра, и ему еще повезло, что он не получил сотрясения мозга.
– Прыгнул или наступил?..
– На туловище и голову.
Ник поежился, ему реально стало холодно. На столе у противоположной стены тикали часы.
– Ненависть.
– Прошу прощения?
– Ненависть, – повторил Ник. Загадка, с которой он столкнулся, окрашивалась в мрачные тона. – Недостающий элемент. – Он тряхнул головой. – Скажите, доктор… На мистера Стэнхоупа напали. Произошла потасовка, в ходе которой он получил ножевое ранение, а столовое серебро было сбито с буфета. Могли ли эти дополнительные повреждения возникнуть в ходе борьбы?
– Нет, сэр, – вежливо, но сухо ответил доктор. – Во всяком случае, я так полагаю. Мы имеем дело со случаем расчетливого насилия в отношении человека, который не мог защититься.
Ник принял его слова к сведению.
– Можете ли вы как-либо охарактеризовать человека, который это сделал? Я имею в виду…
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал доктор Клементс, отводя глаза и поглаживая коротко подстриженную седую бородку. Весь его вид выражал неудовольствие и печаль. Но ответил он честно: – Я бы сказал, что травмы были нанесены невысоким мужчиной худощавого телосложения, – он сделал паузу, – или женщиной.
Комментарии не требовались. Ненависть – недостающий элемент.
– Спасибо, доктор. Вы остаетесь?
– Да. Я побуду с пациентом, если так нужно. – Тем не менее, уже взявшись за дверную ручку, доктор не уходил. – Извините, но в каком статусе вы здесь находитесь?
– Никакого официального статуса у меня нет.
Лицо доктора Клементса вытянулось.
– Моя профессия сопряжена с определенными неприятными обязанностями. Мой долг сообщать о такого рода случаях в местную полицию. – Он посмотрел на Ника. – Если, конечно, вы не можете заверить меня, что мистер Стэнхоуп пострадал… э-э… случайно во время какого-то рождественского представления или чего-то подобного. Именно это мне дал понять Ларкин, когда говорил со мной по телефону.
– Вам не нужно никому об этом сообщать. Я беру ответственность на себя.
– Спасибо, – сказал доктор Клементс. – Большое вам спасибо.
С этими словами он поспешно вышел.
Теперь нужно было кое-что сделать. Внизу, в гостиной, ждали новостей три женщины, и правда, которую им предстояло узнать, включала и такие аспекты, к которым они не были готовы.
В гостиной, когда Ник открыл дверь, никто не произнес ни слова, но лица всех трех женщин обратились к нему. В камине развели огонь. Элеонора, в коричневых слаксах и желтом джемпере, стояла у камина с сигаретой в руке. Кристабель сидела в мягком кресле, откинувшись на спинку и скрестив длинные ноги. Чуть в стороне от них, на диване, кутаясь в отороченный мехом халат, расположилась Бетти. Живыми на ее бледном лице казались только глаза, и они были обращены к Кристабель.
– Все в порядке, – сказал Ник. – Доктор говорит, что у него неплохие шансы выкарабкаться.
За этим сообщением последовало молчание, в течение которого можно было сосчитать до пяти.
– Слава богу! – пробормотала Кристабель.
С видимым усилием сдержав эмоции, Элеонора уронила сигарету на каменный пол и раздавила ногой. Бетти ничего не сказала, но шумно выдохнула.
– Может, нам пойти и посидеть с ним? – спросила Элеонора. – Или позвать сиделку, или что? Когда он придет в себя и сможет рассказать, что произошло?
– Обо всем необходимом позаботится доктор. А пока…
– А пока, – подхватила Кристабель, – мы все хотим знать, почему он это сделал.
– Я могу сказать вам, почему он это сделал, – подала голос Бетти.
Кристабель удивленно посмотрела на нее.
– Бетти, дорогая… – мягко начала она. Было совершенно очевидно, что мать относится к дочери как к ребенку, чему в немалой степени способствовали скромность и сдержанность самой Бетти.
– Давайте поговорим, пожалуйста, – сказала Бетти, нетерпеливо ерзая на стуле. – Мистер Вуд тоже думает об этом, а мистер Нэсби прямо так и сказал. У отца неприятности, не так ли? Финансовые проблемы.
– Чепуха! – недоверчиво воскликнула Элеонора.
Кристабель оказалась в неловкой ситуации.
– Моя дорогая, ты действительно думаешь, что сейчас стоит говорить о подобных вещах? – спросила она таким тоном, словно дочь завела речь о каком-то особенно неприятном семейном скандале.
– Мы жили легко и беззаботно, – сказала Бетти. – Боюсь, ни на
