Укротить дьявола - Софи Баунт
Я умываюсь, минут десять смотрю на свое разноглазое отражение, рассуждаю, насколько грязные у меня волосы и не помыть ли голову. Отмахнувшись, делаю пучок. Потом я пробую скрыть круги под глазами тональным кремом. Злюсь, что я по-прежнему уродец. Бросаю это дело. Да и перед кем мне красоваться? После всего, что Лео заставил меня пережить, я на парней и смотреть не могу. Они ассоциируются со страданиями.
Выхожу из ванной комнаты и замечаю реферат, который я забыла сдать. Великолепно. Здравствуй, незачет. Похлопав себя по лбу, решаю заесть гнев лапшой быстрого приготовления.
– Эй, ну хоть бы окно открыла! Всю комнату лапшой провоняла, – возмущается вернувшаяся Венера. – Господи, что здесь случилось?!
Подруга так хлопает дверью, что я подпрыгиваю.
– И я рада тебя видеть, – достаю ложку изо рта. – Не волнуйся, я поем и найду способ убрать помидоры с потолка.
– А что случилось с твоей картиной? И ваза… где наша ваза?
Я киваю на мусорное ведро, куда успела сложить осколки с утра.
– Давай поговорим об этом позже, хорошо?
Венера моргает, надувает пепельно-розовые губы: они сочетаются с оттенком ее облегающего платья. У моей подруги каждый наряд подчеркивает достоинства фигуры, и сегодня она определенно решила сделать акцент на груди четвертого размера. Неудивительно, что в университете Дремотный и на минуту от своей девушки не отходит. Ее формы – маяк для озабоченных студентов.
– Когда? – Венера упирает руки в бока.
Я вздыхаю и бурчу:
– Когда дожую…
– Эми, твоя лапша сейчас тоже на потолке окажется, ясно? Ты угробишь желудок, – ругается подруга. – В холодильнике есть салат.
– Я не коза. И заедать горе салатом не так эффективно, как вредной едой.
– Да что случилось? Рассказывай!
Венера кидает сумку в кресло и садится за стол рядом со мной.
– Эми, на тебе лица нет. Рассказывай, кто тебя обидел. Я их языки засуну им же в…
– Нет, нет, – я беру Венеру за руку, – дело в Лео. Я… встретила его.
– Что?! – кричит она, едва не кувыркаясь со стула.
Дальше подруга трясет меня, требует выдать местонахождение Шакала, чтобы вместе отправиться к нему и захоронить его тело на пляже, оставив торчать одну голову – на корм крабам.
Сначала я хвалю Венеру за изобретательность, а затем торопливо рассказываю, как встретила Лео в клинике, объясняю, что у него амнезия и поэтому он пропал.
Венера в ужасе восклицает:
– И как он отреагировал, когда ты рассказала о ваших отношениях?
Мое молчание служит для подруги красноречивым ответом.
– Ты должна! – настаивает Венера. – Вдруг он тебя вспомнит.
– Я боюсь, что это его оттолкнет, а я не хочу, чтобы он снова исчез. Помнит меня Лео или нет, а я должна помочь ему. Не хочу, чтобы его посадили. К тому же… ну, расскажу я ему, и что дальше? Ви, он меня не помнит, а значит, не любит. Он ничего ко мне не чувствует. И мне будет вдвойне больно, если он решит воспользоваться этим, понимаешь?
– Лео так не поступит, – поджимает пухлые губы Венера.
– Я этого не знаю. Да и не важно. Главное сейчас – найти настоящего убийцу. Судя по тому, как ведет себя Лео, он уже договорился с каким-нибудь капитаном корабля дальнего плаванья, чтобы уплыть на другой континент и сменить имя. Он даже не пытается защищаться.
– Боже, ты просто ангел, – вздыхает подруга. – Такая милая, когда переживаешь за него. Я бы уже напала на этого Незнайку, связала, взяла рупор и орала прямо в лицо, пока не вспомнит все, что между нами было.
– Видимо, мне вкололи хорошие успокоительные в клинике.
Я накручиваю лапшу на вилку, прикидывая, реально ли на ней повеситься.
– Помидоры на потолке с тобой не согласятся… и как ты сказала? – кривится подруга. – В клинике?
– Долгая история. – Я подпираю голову кулаками. – Черт, Ви, я держусь только потому, что должна найти доказательства невиновности Лео. Если его посадят, если он сбежит за границу… я этого не переживу. Сначала я выясню правду. Мы с Виктором найдем убийцу. Я уверена. Думаю, что это Ева. Но… проклятие… нет, я не могу, Ви! Он смотрел на меня, как на пустое место!
– Так, – Венера сжимает мою ладонь, – выдохни, хорошо? Ты правильно мыслишь. Не опускай руки. Лео тебя вспомнит, вот увидишь. Не теряй надежды.
– Надежда – товарищ слабых, ленивых и беспомощных. Как раз про меня.
Я отодвигаю пустую упаковку от лапши. Вспомнит? А если нет? Ева так и не вспомнила прошлого. Не знаю, что это… дела гребаной организации, или у Чацких наследственная проблема с памятью, не понимаю.
Из кармана Венеры звонит телефон, и следующие пять минут я слушаю пререкания подруги с Дремотным. Оказывается, они тоже что-то не поделили. Пока Дремотный тарахтит в трубку, Венера зажимает динамик и говорит:
– Я на выходные поеду к нему. Давай с нами. Развеешься. Я не оставлю тебя одну.
Мои губы изгибаются в грустной улыбке. За лето Венера и Дремотный расставались раз шесть. Они оба слишком эмоциональны. При любом скандале Венера убегает от парня, громко объявляя о расставании, и в такие моменты мне кажется, что лучше бы она и дальше встречалась с Его Хладнокровие Глебом. Хотя, по словам подруги, между ней и Гительсоном, кроме поцелуев, ничего не было. Глеб не позволял себе лишнего. Скорее всего, он сам же и вынудил Венеру расстаться с ним, когда задача разлучить меня и Лео была выполнена.
– Не хочу вам мешать, – говорю я.
– Ты не… – Венера запинается и орет в трубку: – Да что ты бурчишь, как дед?
Наблюдать чью-то ссору для меня не привлекательнее, чем прыгнуть в яму с тараканами – хватит и своих скандалов, – так что я оставляю подругу наедине с телефоном и выхожу из общежития во двор. Решаю посидеть на лавочке, полюбоваться звездами.
За последние полгода это превратилось в ритуал: каждый вечер я выходила во двор и смотрела на небо, размышляя, какой мир огромный и что Лео может быть где угодно. Но адвокат был совсем рядом.
Черт, надо запретить себе думать о Лео.
Из куртки раздается звук уведомления.
Эмилия, не могли бы вы на несколько минут выйти за ворота? Надо поговорить. А.А.Ц.
Что за А.А.Ц?
Звучит, как лекарство от кашля.
Я оглядываюсь. Во дворе никого. Тишина. Один лишь ветер шелестит листьями деревьев. Поэтому я сразу слышу, как к воротам общежития подъезжает автомобиль, и мне это не нравится, но вряд ли кто-то будет нападать на меня у общежития, учитывая, что на здание направлена камера. Я выхожу за ворота и опознаю темно-синий джип.
– Арье Аронович? – удивляюсь я, заглядывая в окно со стороны пассажирского сиденья. – Что вы здесь делаете?
Профессор наклоняется и открывает мне дверь.
– Хочу с вами поговорить, – заявляет Цимерман. – Леонид сообщил, что вы виделись.
– В смысле? – Я хмурюсь, забираясь в джип. – Вы говорили, что не знаете, где Лео! Поклялись мне! Вы…
– Прошу вас, не надо кричать, – успокаивает меня профессор, – я не знал. Сегодня я увидел его в местных новостях, а потом Леонид сам позвонил и приехал, чтобы… поговорить о вас, Эмилия.
Цимерман заводит двигатель. Мы отъезжаем и останавливаемся поодаль от общежития, но сейчас меня волнует другое: Лео продолжает добывать информацию обо мне? Зачем? Потому что я слишком много о нем знаю? Или… он что-то вспоминает?
– Эмилия, вы моя любимая студентка. Я очень вас ценю, уважаю и хочу, чтобы вы добились успеха в нашем деле. Вы это понимаете?
– Эм…
Я вскидываю брови. Заведующий кафедрой уголовного права приехал поздним вечером ко мне домой, чтобы сказать, как он меня любит и уважает?
Странно.
Цимерман нервно трет переносицу, поправляет серебристые очки. Его двое наручных часов терроризируют мой слух дуэтным тиканьем. Нос атакует запах сигарет.
Похоже, профессор сильно о чем-то переживает.
– Но вы должны осознать, что отношения с Леонидом вам ужасно навредят в связи с последними событиями. Есть люди, которые могут совмещать
