Анатолий Барбакару - Знал бы прикуп
Котя копал в самой нижней точке оставшейся с войны блиндажной ямы. Пыхтел, с трудом втыкая штык саперной лопатки в жилистую корнями землю. Он, видно, только-только приступил, отскреб слой гнилых прошлогодних листьев, углубился меньше чем на штык лопатки. Рядом с холмиком листвы, которой Котя намеревался маскировать захоронение, вызывающе валялась двухлитровая бутыль. Через мутное стекло ее были видны вповалку набросанные пачки долларов. Ружья поблизости не было.
Я рассмотрел это все, сидя на корточках за спиной у Коти. На сглаженном временем краю бывшего блиндажа. Посидел немного, с умилением наблюдая за ним. Представил его ощущение, когда бедняга увидит меня. Мимолетная жалость шевельнулась во мне и тут же затихла. Пусть с некоторых пор мне ни к чему репутация каталы, способного выбить свое. Но на мне — Ольга. Ради нее я готов был и на большее, чем проучить этого бессовестного, позарившегося на чужое прохвоста.
— Руки вверх, — тихо произнес я, оставаясь на корточках.
Котя обернулся так резко, словно в него уже выстрелили и он хотел напоследок глянуть: кто. Ужас, подобный тому, который я наблюдал в гостинице, выпучил его желтые глаза, раздвинув, парализовал губы.
— А ты не верил, — спокойно и нравоучительно произнес я, вставая.
Пружинисто спрыгнул на дно ямы и снисходительно поднял бутыль. Глянул ее на свет.
Котя завороженно наблюдал за мной.
«Как бы кондрашка не хватила», — с беспокойством подумал я.
В банке было шесть пачек. Я вытряхнул их на кучу добытых Котей листьев. Присев, прошелестел каждой. На всякий случай. Все, кроме одной, были полными. К этой единственной, более тонкой, Котя, по-видимому, уже прикладывался.
— Все хотел зарыть? — удивился я. — Хоть что-то оставил бы на жизнь.
Конечно, Котя не желал рисковать, имея при себе даже несколько тысяч.
Я покосился на него. Как бы, выйдя из столбняка, не огрел лопаткой. Закопает прямо здесь, в блиндажике, и ямку, как для клада, копать не надо.
Бедолага пришел в себя более интеллигентным образом. Вдруг пролепетал:
— А моя доля?
Я не спорил. Протянул ему початую пачку.
Котя взирал на меня растерянно.
— Что? — не понял я. — Мало? Не борзей. Вообще ничего не получишь.
— А как же… — к нему еще не совсем вернулся дар речи.
— Может, сыграем? — не удержавшись, ударил я лежачего.
— Давай, — сказал вдруг Котя.
— Нашел поца. Ты же Маэстро учил.
— Не-е… — пропел он.
Я сложил пачки в одну стопку, пояснил:
— Вот теперь тебя действительно кинули. Причем заметь: не на все — на часть. Где ты видел, чтоб на часть кидали?
И выбрался из блиндажа. Огляделся вокруг, посоветовал:
— Я бы на твоем месте завязал. Жил бы в этом раю…
Осекся. Давать такие рекомендации Коте, картежнику, положившему жизнь на аферы, было совсем уж безжалостно.
— Ладно, — сказал я. — Постараюсь тебе помочь. С ментами…
И, оставив его в яме, стал пробираться сквозь заросли к машине. Думал при этом: «Кто бы мне помог…»
Но думал об этом без грусти, с иронией. О неприятностях не вспоминалось. Сегодняшний день был, без сомнения, самым счастливым за последнее время. Я достал-таки деньги на лечение Ольги. И был уверен: теперь все обойдется…
ГЛАВА 18
По дороге в Одессу радость от оказавшегося счастливым дня отошла. Не покинула совсем, но уступила главенствующее место размышлениям о том, как быть теперь.
Не разобрался, по какой методе промышляла банда, в состав которой входила лже-Шрагина, но было очевидно: тех, с кем актриса-соблазнительница налаживала контакт, потом убирали.
Кого планировали следующим? Котю? Меня? Но убирать нас смысла не было. Что это давало? Впрочем, и убийства Людвига и Шрагина тоже выглядели бессмысленными. Ничего не принесли убийцам. Ни доллара. И все же обоих убрали…
В любом случае, когда знаешь, что интересен и милиции, и бандитам, глупо держать при себе пятьдесят тысяч долларов. Особенно если они достались с головной болью и от них зависит жизнь родного человека.
От денег следовало спешно избавиться. Спрятать в надежном месте. В каком? Я перебрал варианты.
Борьку, запросто манипулирующего и не такими суммами, вычеркнул сразу. Он сам под колпаком.
Отбросил и вариант припрятывания денег на конспиративной хате, в которой сейчас обосновался. Если с Борькой и со мной что-нибудь случится, Ольге добраться до тайника будет сложно.
Вариант мог быть только один. Оставить доллары у кого-то из друзей на хранение и предупредить, чтобы, когда понадобится, передали Ольге. Но и у этого варианта был минус. Если меня возьмут менты, у друзей-хранителей не может не возникнуть подозрения, что я таки виновен. Как мог допустить это?
Вариант, который избрал, лежал на поверхности, хотя и не просчитывался сразу. Я решил отдать деньги Ольге. Прямо сейчас нагрянуть в клинику и вручить ей эти пять пачек.
Кроме того, что ничего лучшего придумать не сумел, как мог отказаться от возможности потрясти свою женщину? Хотел бы видеть того, кто на моем месте отказался. Может, и есть люди, не стремящиеся производить впечатление, но лично мне они пока не попадались. Или я их не замечал. По причине их унылой неприметности.
Представил Ольгино лицо, когда, посидев чуток у нее, спохвачусь:
— Тю… Чуть не забыл. — И. небрежно похлопав себя по карманам, извлеку деньги. Швырнув пачки на тумбочку, замечу: — Это же сколько путан можно было бы арендовать…
Ольга сначала испытает шок, потом, улыбнувшись ехидству, полезет обниматься.
Усмехнулся. Нечасто в жизни, особенно в последнее время, выпадала подобная, радующая душу, ситуация. Как было отказать себе в ней?
То, что все деньги окажутся в таком ненадежном месте, как больница, не беспокоило. Сколько приходилось ездить в плацкартах, жить в многоместных гостиничных номерах, таскаться по пляжам и паркам, имея на кармане десятки тысяч. Для денег опасно не то, что их много, а то, что о них знают.
Ольга, конечно, переполошится. Побоится взять. Но я настою. Зато насколько увереннее она себя почувствует, имея под рукой гарантию будущего.
Вдруг задался вопросом: верила ли она по-настоящему, что сумею достать деньги? Ответил: верила. Верил ли сам? С ответом на этот вопрос возникла заминка. Впрочем, мое дело было не в том, чтобы верить или не верить. В том, чтобы достать их. Вытащить Ольгу из болезни-трясины. Не допускал даже мысли о том, что это не удастся.
Когда подъезжал к клинике, был уже вечер. Метрах в трехстах от ворот свернул в проезд между домами. Выключив двигатель, задумался.
При всех мерах предосторожности была вероятность, что менты на Ольгу вышли. Кто-то из друзей мог проболтаться. Если с деньгами возьмут на пороге палаты, будет, мягко говоря, досадно.
Вышел из машины, оглядевшись, обнаружил настенный козырек телефона-автомата.
Трубку в отделении взяла сама Ольга. Я знал, что иногда она подменяла у телефона дежурную сестру, когда та хлопотала с тяжелыми больными.
— Привет, — сказал я.
— Приве-ет…
Я представил Ольгины губы, растянувшиеся в грустной улыбке. Как-то умудрялась она регулярно радоваться мне, даже пребывая в угнетенном состоянии. И при этом — не фальшивить.
— Как ты? — спросил я.
— Нормально. Сегодня в институт возили.
Я промолчал. Не стал развивать тему, которая могла быть ей неприятна.
— Тебя искали, — спохватилась Ольга.
Я криво усмехнулся. Про себя. Без интереса спросил:
— Кто?
— Из милиции. Спрашивали, когда ты придешь.
— Что ты сказала?
— Что сегодня уже был. И что тебя не будет несколько дней. Я правильно сделала?
— Конечно. Врать надо как можно меньше. Тогда, если придется, тебе поверят.
— Почему они тебя искали? — спросила она встревоженно.
— По работе. Ходят по пятам, выпрашивают материал.
— Я так и подумала.
Странно, что, зная о моем сомнительном прошлом, она не допускала мысли об аналогичном настоящем.
— Когда они приходили? — спросил я.
— Часа два назад. Я сразу же позвонила на студию. Чтобы предупредить. Твой шеф сказал, чтобы ты ему перезвонил, когда появишься.
— Отделение еще открыто? — спросил я.
— Пока да.
— Сейчас подойду.
— Правда?! — Я увидел ее озарившееся радостью лицо. Предупредил:
— Только на минутку. — И повесил трубку.
Был уверен, что засады по мою душу в клинике нет. И Ольга, и персонал сообщили ментам, что сегодня я уже навещал ее. И к тому же собирался уехать на несколько дней. Не те нынче времена, чтобы милиция могла позволить себе держать людей в сомнительных засадах. Да и нужен я скорее как свидетель. Вряд ли меня сразу заподозрили на полную катушку. Потому и ориентировку на номер моей машины в ГАИ не передали. Похоже, вдову Шрагину еще не допрашивали. Но как только она даст показания, за меня возьмутся как следует. И на засады, и на план «Перехват» людей сыщут.
