Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— Ну вроде как… Она сумку нашла… туристок тех… Тогда она ещё нормальная была… Ну так, шаманила по-тихому…
— Что значит шаманила?
— Ванда — дочь шаманки. Я не большой знаток во всей этой потусторонней ерунде, но чего-то она делала такое, вроде как…
— Что именно?
Бармен потянулся к полке, снял деревянную фигурку, поставил на стойку.
— Вот.
— Что это? — Лена повертела в руках похожего на вылепленного детьми из снега Деда Мороза.
— Местная достопримечательность. Будук! Ванда их из дерева вырезает и продаёт туристам. Легенду придумала. Туристы слушают, верят и охотно покупают деревянных Будучков, — ухмылка спряталась в усы.
— А этот рядом… страшный… это кто? — Лена указала на оставшуюся стоять в одиночестве на полке фигурку безобразного карлика.
— Это Тупилак. Злой дух. Ванда говорит, что он может подселиться в человека, и тот превращается в зомби. И только Бадук может с ним совладать.
— И что народ, верит?
— Не особо. Но фигурки покупают. Как сувениры. Только после того, как Азуль погибла, Ванда сникла, как-то сразу постарела, да и с головой проблемы начались.
— Кто такая Азуль?
— Собака. Местный хаски.
— А что с ней случилось?
— Зарезали.
— Кто?
— Кабы знать…
Лена прихватила бокал и вернулась за столик.
— Пьёшь уже?! Без меня! Молодец!
— На! — Лена протянула Вадиму бокал и достала телефон.
— «Махито»?!
— Безо льда.
— Я бы чего покрепче выпил.
— Не надо покрепче, мне нужно твоё трезвое сознание.
— Хм, — Вадим тревожно поглядел на бегающий по дисплею смартфона тонкий пальчик с белоснежным маникюром. — Чую, ты что-то замыслила.
Лена прокрутила список контактов вниз, вернулась в начало, дважды шлёпнула подушечкой по экрану и приложила телефон к уху.
— Але-о, — прокряхтел в трубке недовольный голос Волкова. — Уже и не надеялся. Всё-таки надо было с тебя расписку взять и на счётчик поставить.
— В следующий раз умнее будешь. — Белые ноготочки застучали по столешнице.
— Следующего раза не будет, Рязанцева. Нет у меня к тебе доверия больше.
— Хочешь свои деньги получить — бери ноги в руки и лети сюда.
— Куда это сюда?
— В кафе «На склоне». Геолокацию скидывать не буду, место тебе известное.
— Глупо было надеяться, что ты сама должок принесёшь…
— Я понимаю, что тема твоей глупости неисчерпаема, но если ты не появишься здесь через десять минут, считай, что долг я тебе простила.
В трубке протяжно заскрипела деревянная кровать.
— Вот ты зараза, Рязанцева. — Скрип сменился шарканьем тапок по полу. — Ладно, только через полчаса, мне нужно принять ванну, выпить чашечку кофе.
— Двадцать минут, кофе здесь попьёшь, и какао с чаем тоже.
— Я между прочим ещё не умывался…
— Двадцать минут, а потом включаю счётчик, штрафное время — одна минута — сто рублей. — Отключилась.
— Жёстко ты с ним. — Увидев официантку с подносом, Вадим сглотнул набежавшую слюну.
— С ним только так и можно, иначе начнёт антимонии разводить.
Вадим вынул из кармана бумажник.
— А всё-таки он тебя выручил, хотя и жмот. — Отсчитал купюры и протянул Лене. — На, отдай, а то человек небось всю ночь не спал, переживал.
Лысая, с алым свисающим с заострённой макушки чубчиком, официантка поставила на стол огромные белые тарелки с горками пюре и плоскими источающими чесночный аромат котлетами и, виляя бёдрами, удалилась.
— Как же я проголодался. — Вадим потёр ладони, втягивая ноздрями чесночные пары.
Лена посмотрела на часы.
— У тебя двадцать минут.
— Ха, мне хватит и пяти. — Схватив вилку, он воткнул её в котлету и почти целиком запихнул в рот.
Лена с сочувствием посмотрела на набитые щёки Вадима и переложила свою котлету к нему на тарелку.
— Ммм, — покачал головой Вадим.
— Ешь. Я не хочу. А тебе надо… — Лена зачерпнула вилкой пюре. — Голодный ты думать не сможешь.
— Это точно, — прошамкал Вадим. — А надо?
— Надо.
Долговязая фигура Волкова показалась в дверях в тот момент, когда Вадим рассчитывался с официанткой.
— Надеюсь, вы не мои деньги тут проедаете. — Волков плюхнулся на стул и бесцеремонно уставился на официантку.
Креативная девица пересчитала деньги.
— Чаевые можете на столе оставить, — ворчливо бунькнула блестящими губами, сунула бумажки в карман передника и кинула в ответ на Волкова надменный взгляд. — Заказывать чего будете?
— Обязательно, — сладострастно улыбнулся Волков, обнажив боковую щербину в зубах.
— Ему кофе принесите пока. — Лена достала из кармана деньги, вынула из пачки сторублёвку и протянула официантке. — Вот вам чаевые.
— Кофемашина у бармена. — Официантка крутанулась на пятках кроссовок и, виляя крутыми бёдрами, удалилась.
— Всё-таки жадная ты, Рязанцева, могла бы и побольше из пачки своей такой красотуле отслюнявить. — Волков стянул с головы вальтовку.
— Так это твоя пачка, — Лена всунула деньги обратно в карман. — Должок.
Глаза цвета сухого асфальта посерели, а руки сжали вальтовку с такой злостью, что розовые цыпки на руках покраснели.
— Ты… Ты… Чужими деньгами как своими распоряжаешься, да?
— Неужели ты такой красотуле сотку пожалел? А ещё глазки ей строил… Эх ты, ухажёр!
— Не твоё дело. — Волков покосился на дверь, за которой скрылась официантка. — Деньги давай.
— Деньги? — Лена хитро сузила искрящиеся зеленью глаза.
— Получишь ты свои деньги, но не сейчас.
— Э! Что значит не сейчас?! А когда?
— Когда выполнишь моё поручение.
— Какое ещё поручение?!
— Сейчас расскажу… — Лена оглянулась на бармена. — Да ты не торопись, Игорь, сними куртку, причешись, закажи кофе, а пока будешь пить, я введу тебя в курс дела.
Глава вторая
В старой покосившейся лачужке, издали похожей на чум индейца, на удивление чисто и даже по-домашнему уютно. В крохотном оконце видна часть горного склона, на котором волнами лежит девственно белый, похожий на подтаявший пломбир, снег. Эта картина бескрайнего пространства умиротворяет и успокаивает. В комнате пахнет можжевельником и земляникой. Ванда заглядывает в окно. Выражение глаз мечтательное, по-детски наивное.
— Завтра будет хорошая погода.
Наблюдать за тем, как быстро Ванда перемещается в небольшом сферическом пространстве своего дома, интересно. Смуглая даже зимой кожа отсвечивает золотистым оттенком, длинные чёрные с обильной проседью волосы заплетены в три косы. Странная, загадочная женщина. Но совершенно нормальная, ничего схожего с тем, какой её видела Лена в ночь поисков, и совсем не такая, как её расписал бармен.
Ванда опустилась на табурет, покрытый кухонным полотенцем, и её лицо стало угрюмым.
— Всё конечно в этом мире. И меня это радует. Не может не радовать. Вы, проживающие свою жизнь на бегу, живёте будущим, иногда прошлым и никогда настоящим.
— А вы?
— Я вне времени. У меня позади целая жизнь.
— Это правда, что ваша мать была шаманкой?
— Правда.
— А вы?
— Я Ванда Эн — маленькая девочка из прошлого, которая помнит всё, что может сохранить память. И даже немного больше. Я помню свои мысли и то, к чему стремилась тогда. Бесконечная череда дней, и каждый день как целая жизнь. — Зигзаги морщинок под просветлевшими глазами разъехались дугами. — Потом юность. Суматошная и невнятная, с непонятной сменой эмоций, с постижением многих истин и разочарованием в них. С тягой к таинственному и вневременному, к тому, что пугало на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Я смотрела на мать, я пыталась понять, но обряд посвящения, который она провела, напугал меня, поначалу я не приняла его, хотя интуитивно познанный страх привлекал и завораживал своей новизной и доступностью. Страх был со мной, внутри меня. Глядя в пустоту, которая была до моего появления на свет, и представляя мир после своего ухода, я не могла думать об этом без внутреннего содрогания и лёгкого внутреннего спазма. Мать открыла мне истину, с тех пор представление своей собственной смерти уже не так сильно волновало меня. А порой мысли о смерти были даже приятны. Появилось ощущение спокойной одухотворённости и сопричастности. — Ванда перевела взгляд на старую фотографию на стене. Из самодельной рамки, сооружённой из обструганных палочек, перевязанных по углам пенькой, на них смотрела красивая пожилая женщина, чем-то отдалённо похожая на саму Ванду. Смотрела вдумчивым пугающим взглядом. — Мама ушла рано. Но успела кое-что мне передать, немного, в основном на уровне ощущений, а не знаний.
