Лариса Светличная - Деревня мертвецов
— Потому что вас вызвали из отпуска и заставили ехать в командировку?
— Это основная причина.
— А дополнительная? — это он почти мне в ухо прошептал.
— Их несколько.
— Начинайте по мере убывания значимости.
— Хватит с тебя и одной. Что там за сценарий шоу?
— Впечатляет! — наглая улыбка прямо мне в лицо. Знает ведь что-то и молчит. Доволен, что местные ему что-то сказали, а нам — нет.
— Можно отказаться от участия?
— На нас вся надежда!
— У ребят есть роли?
— Я сам их подготовлю к выступлению.
— Да? Режиссер…
— Сомневаетесь?
— В твоих талантах? Нет. У меня какая роль?
— У вас экспромт.
— Экспромт, говоришь? Это я умею.
Мы с Кириллом в упор смотрели друг на друга. Он на меня — с превосходством. Я на него — снисходительно. Пусть смотрит, за погляд денег не беру. Меня такими гляделками ни удивить, ни напугать.
Из сарая высунулась Полина. Повертела головой, ничего не увидела. Принюхалась и безошибочно потопала к нам, запинаясь за все кочки и ветки. Что она такого чует? Неужели от нас разит как из помойного ведра? Вроде бы не воняет, но у меня заложен нос. Нет, все равно надо что-то делать. Если меня студенты будут разыскивать по запаху, то я же этого не переживу, а мне же еще до пенсии работать и работать. И студентов жаль, итак все преподаватели чаще всего со странностями, а если еще вонять будут… Так, ребята, оставайтесь все на месте, а я пойду искать баню.
Оставив Кирилла на растерзание вцепившейся в него Полины, решила сначала вернуться и проведать лучшего дядиного сотрудника. Шла по улице, вспоминая скорбь в глазах Кирилла, который понял, что попался и ему не вырваться. Меня-то Полина отпустила с радостью. Если бы я вообще не вернулась, то ей еще и лучше — меньше конкурентов за внимание парней. Хоть я совсем не конкурентка, мне не до них. Я домой хочу, к кошке, и еще хочу, чтобы голова не болела.
Голова заболела еще больше, когда я не нашла веселого дядиного негра на том же месте, где его оставила. Красавец-мужчина — дурак и неудачник — все так же сидел у стола, его приятели — рядом. Самовар, тарелка с пирогами, банка с медом, все на месте, а негра нет. Из соседней комнаты выглянула прежняя девушка, Айседора, но спряталась обратно.
— Где турист?
— Ты влюбилась? — откусывая пирог, спросил красавец. Приятели загоготали. Пирог с капустой. Вкусный, наверное.
— Нельзя? — обиделась я. Думают, такая старая, песок сыплется, и влюбилась? Может быть, это моя вечная любовь и последний шанс в жизни! — Турист, спрашиваю, где?
— Ушел.
Я молчала.
— Он сказал, что его зовет романтика российских дорог, и утопал.
Я молчала.
— Привет тебе передавал, жениться не хочет.
Я молчала.
— Пойди, постой у дороги, может другой турист мимо пройдет.
— Дай железный чайник с кипятком, — после долгих размышлений, попросила я.
— Зачем? — не въехал в переход с одной темы на другую собеседник.
— Мне лень кипятить. Чайник потом верну, честно.
— Ну, есть чайник, сейчас накипятим воду… Так зачем?
— Надо.
— Вся больная? Чай пить? Хлипкие вы, москвичи. Нет среди вас долгожителей.
— Беда прямо, хоть бы до тридцати дотянуть, — согласилась я.
— Оставайся здесь лечиться, у нас тоже полати есть, — предложил хозяин.
— Нет, спасибо, пойду домой, свои полати к спине ближе…
— Возьми вот еще банку меда. Целых два литра. Все съешь и поправишься.
— Давайте!
От меда отказываться не стала, хоть два литра в меня и не влезет. Но раз дают, надо сначала брать, а уже потом думать, зачем это надо и куда это деть. Если бы мне еще дали вон тех вкусных пирогов, то я бы решила, что счастье есть. Кашу больше варить не буду. Она у меня вообще получилась случайно. Я про нее просто забыла, вот она и пропарилась. Если бы я ее мешала ложкой каждые три минуты, то опять бы не доварилась.
Пирогов мне не дали. Жаль. Хоть мед достался, а я не рассчитывала на такую доброту. Мужик не произвел на меня впечатление заботливо ухаживающего за больной девушкой.
В одной руке понесла сумку с банкой, в другой — горячий чайник, замотанный в полотенце. Мед оставила у нас в доме на столе, вернусь, буду пить чай. Горячий чайник отнесла в баню. Правда, она стояла не на нашем участке, но там такой забор, что граница между своей и чужой территорией почти отсутствовала. С собой захватила детское мыло и шампунь. Потом принесла еще ведро воды. Разбавить холодную кипяточком, потом это все вылить на себя, потеревшись мыльцем и облившись шампунем. Удобства, конечно, совсем не ахти, но если вслед за Полиной ко мне начнут принюхиваться все остальные, то я лучше еще раз водой обольюсь.
Потом долго сидела на пороге низенькой деревянной бани, куда войти можно было только согнувшись. Даже мне с моим низким ростом. Волосы сохли долго, а я вспоминала, но ничего не вспомнила. Что-то знакомое вертелось в голове, но в дельное воспоминание не оформлялось. Да, болею. Обычно лучше соображаю.
Когда волосы высохли, повесила полотенце на ближайший куст, на ветерочке быстро проветрится, потом заберу. Раз воспоминания не удавались, то решила обдумать ближайшие перспективы. Мысль шла в направлении, что вся эта молодежь — убийцы, а в братской могиле — трупы их жертв, тех стариков, паспорта которых тут у всех в кармане. Коммуникация в социуме, где у каждого пистолет, а ты сама вооружена только молитвой, казалась мне затруднительной. В отношении этого дня до самой ночи я настроена оптимистично. Ничего с нами до ночи не сделают. Организатор все продумал, кроме двух пунктов, не вписанных в план — слона и моих действий. Пока действовать не собиралась, подожду. Солнце еще высоко, и что там еще будет с конференцией — тоже не ясно.
Дядиного сотрудника найду, знаю, где он. Надеюсь, жив, но это уже от меня не зависит. Он знал, куда идет и на что идет. А вот мои студенты — сущие дети, и не из умных к тому же. Кирилл исключение, но не надо было ему с местными связываться. Так что на первом месте у меня студенты, а потом все остальные.
Студенты, увы, не оценили моих нежных чувств, благих намерений и материнского инстинкта. Потому что когда я вернулась домой, эти гады подлые дрыхли, сожрав весь мед из банки и выдув самовар чая. Из пустой банки торчала ложка. Поживиться в банке нечем. Мед, между прочим, дали мне, а не им. Ну да, молодцы, натрескались чужого меда и спят, нет чтоб к выступлению на конференции готовиться, статью там какую почитать… Они ж почти всю ночь не спали, то слона караулили, то могилы копали. И еще озабочены участием в ночном шоу. Артисты, никакого зла не хватает. Что ж с ними делать-то. Кирилла, разумеется, дома нет. Ожидаемо. Он тут себя чувствует важной шишкой, круче, чем в студсовете. Ну, это временно.
Ну и ладно, полежу тоже часик. Допила холодный чай из припрятанной на полатях кружки, отвернулась носом к стенке и уснула.
Открыла глаза, когда не прошло еще двух часов. Жарко стало. Повертелась, поняла, что кто-то затопил печку. Наверное, Кирилл кого-то из местных привел, добрый мальчик. Слезла с полатей, решив поставить самовар, душа просит чай, лечиться надо, у меня ночью дел невпроворот.
Решила прибрать на столе, ребята побросали все: кружки, тарелки, ложки. Надо все это сложить в тазик, принесенный из сеней и в нем помыть. Сейчас и вода закипит. Не хочу сидеть в такой грязи, а то еще тараканы сбегутся. Не знаю, как получилось, болею, наверное, но тазик с посудой я уронила. Поставила его сначала на стол, сложила посуду, потом хотела переставить на лавку, а он упал. Со страшным грохотом. Почти ничего не разбилось, но звон ударил по ушам.
— Ой, я случайно! — тихонечко сказала я. Сейчас все проснутся и спасибо мне не скажут. Еще подумают, что я нарочно это устроила, чтоб их разбудить и заставить мыть посуду. Надо быстро придумать, как буду оправдываться.
Никто из спящих студентов даже не пошевелился.
Грохот был — у китайской границы слышно, а они спят.
Я передумала собирать развалившуюся из таза посуду и, перепугавшись до нервной дрожи, стала их одного за другим проверять — дышат или нет. Все живы, но чем-то, видимо, наркотическим накормлены. Мой мрачный взгляд переместился на пустую банку из-под меда.
Два литра были рассчитаны на меня одну. Я их случайно не съела, потому что пошла в баню. Этот колхозный герой-любовник не мог не знать, что ребята вместе с Кириллом мешковину в сарае приколачивают к стенам. Он же, наверное, их и заставил этим заниматься. Так что всю банку, или почти всю, должна была съесть я и только я. Или студентам досталось бы чуть-чуть, так, была бы легкая сонливость. Они съели на пятерых всю банку и спят, повалившись одетыми на свои кровати и лавки. Я бы тоже уснула… И не проснулась бы запросто. Ладно, зла не помню, склероз — отомщу и забуду. Правильно я подумала, что не похож он на заботливого, если только надо заботливо отправить на тот свет.
