Я оставляю тебя в живых - Флориан Дениссон
Казалось, скалы по обоим берегам речки очерчивают путь, проложенный богами. Земля клонилась, течение ускорялось. Далеко впереди речушка превращалась в бурный поток с излучиной. Забрызганные пеной скалы создавали препятствия для бунтующих вод. Ребенок не отрывал взгляда от волн, которые вдали становились все выше, и его сердце забилось сильнее. Внезапно раздался замогильный голос проводника, и мальчик стиснул зубы.
– Держись! А то утонешь!
Утлое суденышко неслось к бурным волнам, а мальчонка закрыл глаза и вызвал в памяти мирный образ дрозда на ветке, за которым наблюдал совсем недавно. Мальчик так крепко вцепился в борта, что уже опасался их оторвать. Проводник позади него изо всех сил налегал на шест, сражаясь с течением.
Лодка опасно накренялась, в ушах ребенка свистел ветер, и, всего на мгновение решившись открыть глаза, он увидел, что их поглощает огромная черная пасть. Потом он почуял запах перегноя и плесени. В конце тоннеля стремительно разрастался световой круг, и, когда они наконец выплыли наружу, все мгновенно стихло. Проводник несколько раз уперся шестом, чтобы сдержать инерцию движения, и мальчик заметил впереди полуразвалившийся наплавной мост, от которого начиналась усеянная сухими листьями тропинка. Он понял, что здесь они причалят и снова двинутся в путь к неведомой цели.
Всего через несколько минут они вышли на полянку, в центре которой стояла деревянная часовня. К небу вздымался шпиль, покрытый замшелой черепицей. Проводник подтолкнул мальчика ко входу в часовню, расположенному под коротким козырьком, с которого свисал дикий плющ, и велел ждать. Кровь застыла в жилах ребенка, когда он понял, что́ приколочено к дверной створке. Скелет. Человеческий. Второй раз за день к глазам подступили слезы, и взгляд у мальчика помутился. Мир вокруг превратился в зеленые и коричневые пятна, но, стоило ему поднять веки, скелет, будто насмехаясь, появлялся перед ним вновь.
Из-за угла возник проводник с косой в руке. Ребенок чуть не взвыл. Пробил его последний час, и он смирился, покорно позволив вести себя к собственной смерти. Проводник протянул ему длинное орудие, но тот в страхе попятился.
– Бери! – рявкнул человек.
Ребенок повиновался. Он всхлипнул и свободной рукой утер слезы.
Проводник шагнул ко входу и нажал ручку. Дверь бесшумно отворилась, как виделось мальчику в его самых страшных кошмарах, и он смог заглянуть внутрь.
Его глазам предстало чудовищное зрелище, от которого у него перехватило дух.
11
Здание, в котором помещался Институт судебно-медицинской экспертизы, представляло собой гигантский параллелепипед со сплошь застекленными фасадами. В высоту оно, однако, было не более шести этажей, так что именно основание придавало ему сходство с космическим кораблем современных геометрических очертаний, как если бы пришельцы с других планет имели склонность к брутализму в архитектуре. Дарио велел Максиму сесть за руль, а сам, удобно устроившись на пассажирском сиденье, указывал дорогу. Максим даже подумал, уж не намерен ли его напарник немного вздремнуть.
Автомобиль по служебному проезду обогнул здание и припарковался возле металлической двери. Дарио подошел к кодовому замку, пошарил во внутреннем кармане куртки и выудил оттуда клочок бумаги.
– Код меняется каждый месяц, – пояснил он Максиму.
Замок разблокировался с электронным жужжанием, и двое мужчин двинулись по прямому длинному коридору. В нос им пахну́ло антисептиком, а от ослепительной белизны всех поверхностей оба прищурились.
В конце коридора перед ними распахнулись двери лифта.
– Минус второй, – войдя в кабину, сказал Дарио.
Механизм пришел в движение, и красные цифры на табло начали отсчет.
Дарио порылся в карманах и вытащил упаковку жевательной резинки. Одну торопливо закинул в рот, лихорадочно принялся жевать. Максиму, к удивлению последнего, даже не предложил.
– Предупреждаю, – бросил Дарио. – Я туда не войду. Только провожу тебя до дверей.
– Как это? Ты что, не будешь присутствовать при вскрытии? – изумился Максим.
– Нет, – отрезал тот, энергично тряся головой. – Это сильнее меня, я не могу.
Вскоре они оказались в другом коридоре, более коротком, который заканчивался двустворчатой дверью с круглыми окошками из оргстекла.
– То есть за всю свою карьеру ты ни разу не взглянул на трупы и не присутствовал при вскрытии в морге?
– Нет, один раз было дело. А после этого – всё.
Тучи вопросов роились в голове Максима, однако он решил с ними повременить.
Щелкая подошвами по линолеуму, жандармы приближались к прозекторской.
– И как же тебе удавалось увиливать все эти годы? – продолжил Максим.
– Уступал место коллегам. Клянусь тебе, это какая-то фобия, что ли. Не могу видеть, как кромсают человеческие тела.
Перед дверью в прозекторскую жандармы остановились. Максим взглянул на побледневшее лицо Дарио. У него и самого было ощущение, что близость к тому, чего он боялся больше всего на свете, вызывает в сознании образы расчлененных тел.
– Я это тоже ненавижу, – признался Максим. – Но кто-то же должен смотреть.
– Я ограничусь отчетом судмедэксперта – он будет достаточно подробным, но без запахов. К тому же, строго между нами, ты окажешься наедине с доктором Лефевр. – Дарио подмигнул Максиму и ткнул его локтем в бок.
– Что ты плетешь? – возмутился тот.
– Да я же видел, как ты сегодня утром пялился на эту девицу. И заметь, она, похоже, вроде тебя.
Максим отступил на шаг и развернулся лицом к Дарио:
– Вроде меня – это как?
– Да ну, а я знаю? – прочистив горло, ответил его напарник. – Слегка не от мира сего, мрачная, странноватая, короче. В общем, девушка для Бэтмена. Вперед, старик, она вообще не в моем вкусе! Ни сисек, ни попы… Будто не настоящая женщина.
Максим пожал плечами и на секунду попытался представить, что же такое настоящая женщина в понимании Дарио. И не нашел достойного ответа. Он тряхнул головой, толкнул дверь и вошел.
Он попал в прилегающее к прозекторской помещение, напоминающее декомпрессионный шлюз. Там не было ничего, кроме письменного стола и металлического шкафа. Услышав, что кто-то вошел, доктор Лефевр встала из-за компьютера и обернулась поздороваться. Из-под длинного белого халата торчали резиновые сапоги на танкетке, и она казалась одного роста с Максимом. Их глаза встретились, и жандарм ощутил легкое покалывание в затылке. Ему не удалось выдержать завораживающий зеленый взгляд, и он слегка наклонил голову, чтобы рассмотреть прямоугольный бейдж, на котором было напечатано
