Марина Серова - Полный финиш
— Вполне вероятно. Известно имя одного из подручных Кальмара. Это некто Борис Крапивин. Кличка — Чертополох. Бывший член олимпийской сборной России по водному поло. Серебряный призер какой-то там Олимпиады… точно не помню. Впрочем, не буду загружать вас своим дилетантством. Сергей Иванович объяснит гораздо лучше меня.
И он, дотянувшись до телефона, лениво потыкал в кнопки и произнес в трубку:
— Сергей, зайди.
Буквально через несколько секунд двери бесшумно отворились и на пороге появилась громоздкая фигура Сергея Дубнова — шефа охраны Рощина. Его внушительная фигура выглядела тяжеловато, но я-то прекрасно знала, что это мобильнейший и прекрасно координирующийся человек.
— Добрый вечер, Жень, — сказал он. — Честь имею явиться, Эдуард Сергеич.
— Присаживайся, Сергей, — сказал Рощин. — Ты вот что… расскажи Евгении Максимовне все касательно этого хлопотного человека Калиниченко.
— Про кого? Костю Кальмара?
— Совершенно верно.
— Все?
Эдуард Сергеевич смерил начальника своей охраны пристальным взглядом своих красивых бархатных глаз и сказал с ноткой недоумения в голосе:
— А ты что, думал, что мы будем что-то скрывать от Евгении Максимовны? Конечно, все рассказывай!
Дубнов хлопнул себя тяжелой ладонью по коленке и проговорил:
— Ну что ж… попробуем. Ты ведь помнишь, Женя, что мы занимались проблемой передачи ценной информации некоему Вавилову. Информацию вынесли на трех стомегабайтных дискетах «Зиппо» из офиса при том, что я слежу даже за тем, чтобы не пронесли обычную 1,44 Мб. Помнишь?
— Ну разумеется, помню.
— На дискетах был новейший фармацевтический проект «Горгона». А занимался им не кто иной, как Дмитрий Калиниченко — брат-погодок Кальмара. Все это мы узнали слишком поздно. Кальмар — хитрая тварь. На него даже мало-мальски внятной фотографии нет.
— Понятно…
— Так вот, этот Дима Калиниченко нас кинул. Перекинулся к Вавилову. Хотел передать ему информацию. Но это не получилось — помнишь, ты же сама отследила, куда он положил дискеты, а потом взяла курьера Вавилова. А потом… потом сестра Димы Калиниченко собиралась обратиться за помощью к своему второму брату — Кальмару, с которым, правда, все родственные связи были оборваны. Ну и… вот. Судя по всему, обратилась.
— Мутно излагаешь, — проговорила я. — Ты думаешь, что Наташка, которая сама порекомендовала меня Эдуарду Сергеевичу, ужаснулась делу рук своих — и моих по ее наводке тоже — и решила все исправить с помощью братца… не знаю, бандит он там или кто? Ведь она, наверное, знала, что проект «Горгона» разрабатывает ее брат?
— Конечно, знала.
— И мне не сказала. Странно все это…
— Все смешалось в доме Калиниченко, — продекламировал переиначенную цитату из классика долго молчавший Рощин. — В самом деле, вы правы, Евгения Максимовна: Дубнов излагает мутно, по вашему меткому выражению. И, главное, он не сказал ничего из того, чего не смог бы изложить я. Ладно. Резюмируем: я подозреваю во всех смертных грехах Константина Калиниченко по прозвищу Кальмар. К нему могла обратиться за помощью его сестра Наталья, ныне отсутствующая в пределах государственной границы России…
— А брат Константина — Дима? — вклинилась я в плавное и вальяжное течение рощинской речи. — Слона-то и не заметили, Эдуард Сергеич! Что с ним?
Рощин некоторое время барабанил пальцами по столу, а потом, строго поджав губы, ответил:
— Он тоже пропал. Мы потеряли его след.
— А проект «Горгона»?
— Он уничтожен. Вся информация стерта из личного компьютера Калиниченко в моем офисе. По всей видимости, он сделал это сам.
— А на тех дискетах, которые я перехватила… которые Калиниченко собирался передать людям Вавилова?
— При загрузке их содержимое должно уничтожиться автоматически. Очевидно, он запустил туда какой-то вирус, нейтрализуемый кодом или паролем. Дима Калиниченко всегда был умным человеком.
— Почему — был? — спросила я. — Вы же говорите, что он пропал, а не умер.
— Я и говорю — всегда, — усмехнулся Рощин. — А включение этого наречия в синтаксическую конструкцию предполагает настоящее, а не прошедшее время.
Мудрено, подумала я. Но не очень-то по делу.
— Что вы хотите от меня?
Рощин снова мягко улыбнулся и сказал:
— Я вижу, вы утомлены моей неконкретностью, Евгения Максимовна. Прошу меня извинить. Хорошо, буду краток. Все, что мне хотелось бы от вас, — это то, чтобы вы присутствовали на завтрашнем торжестве по поводу моего сорокадвухлетнего юбилея, а потом проводили в аэропорт. Дальше будет видно по обстоятельствам. Вот вам два пригласительных билета — для вас и для вашего… — Деликатная улыбка вспыхнула на тонких губах Эдуарда Сергеевича, и он изменил формулировку: — …и для того джентльмена, которому выпало счастье отдыхать вместе с вами. Прошу вас.
— Благодарю, — ответила я, принимая пригласительные. — Я непременно буду.
— И вот еще, — сказал Рощин. — Мне хотелось бы, чтобы вы находились при мне безотлучно и наблюдали за гостями. Шампанское не возбраняется, но от всего прочего я попросил бы вас воздержаться, Женя. Вот деньги за работу.
— Но это… — начала было я, но Эдуард Сергеевич не стал и слушать:
— Не отказывайтесь. Я знаю вашу суточную ставку и потому накинул еще за внезапность и за подпорченный отдых. Моральная компенсация, так сказать.
— Эдуард Сергеевич, — сказала я, — все дело в том, что я не рассчитывала в Сочи ходить на светские рауты и потому…
— Можете не продолжать, — перебил меня Эдуард Сергеевич. — Я ожидал этого вопроса, но вы, очевидно, из скромности упорно его не задавали. Вам известен магазин-салон «Андроник»?
— Около кинотеатра «Спутник»? Да. Дорогой магазин. Я там в позапрошлом году приобрела туфли.
— Так вот, в этом дорогом магазине вы найдете все, что потребуется. Для этого вам стоит только спросить господина Манукяна, Ашота Самсоновича. Это хозяин магазина. Он предоставит вам напрокат любое платье, обувь, бижутерию… ну, в общем, все, что требуется женщине. Господин Воронцов тоже не захватил с собой вечерний костюм и туфли, не так ли?
— Конечно.
— Он тоже может выбрать все, что потребуется. Вам нужно только назвать себя, и Ашот Самсонович распорядится. А засим имею честь пожелать вам приятного вечера. Сергей Иваныч, проводи даму до машины.
…Эдуард Сергеевич Рощин всегда был зеркалом, если так можно выразиться, «новорусского» джентльменства.
Глава 6 Старые знакомые и новые неприятности
В гостиничном номере я не обнаружила Воронцова, который давно уже должен был закончить принимать ванну. Зато нашла выразительную приписку в оставленном мною письмеце: «Женя, у меня тоже возникли небольшие дела. Буду часов в десять-одиннадцать. Саша».
Я скривила губы в недоуменной усмешке: обиделся, что ли? Конечно, я понимала, что у Саши Воронцова имеет место быть определенная доля инфантильности. Но чтобы так… да нет, наверное, в самом деле пошел прошвырнуться да в море окунуться. Ничего… придет.
Я упала с ногами на диван и, болтая приспущенной на носок туфлей, задумалась.
А думала я понятно о чем.
Потому что дело, в которое вовлек меня Рощин, да нет, чего уж душой кривить! — в которое вовлекла меня сама судьба, само течение событий, то плавных, то скачущих, как взбесившаяся кобылица, — это дело нравилось мне все меньше и меньше. Нехорошее дело. Нечистое. И та определенность: Костя Кальмар — злодей, Дима Калиниченко — продажная шкура, а Рощин со товарищи — жертвы, — эта определенность вызывала у меня смутный протест.
Отторжение.
Нет, не то чтобы я подозревала в чем-то Эдуарда Сергеевича. Нет. За все время нашего знакомства и обоюдовыгодного сотрудничества он показал себя честным партнером и приятнейшим мужчиной с изысканным стилем и великолепной манерой себя держать. Нет… просто я перебирала в памяти факты, штрихи, все нюансы этого дела, и слишком обманчивой казались однозначность и простота его: якобы по следу пустили киллера, он уже убрал Денисова, а теперь баламутит в Сочи и посылает дурацкие электронные записки, в которых приплетает мое имя.
Больше всего мне хотелось бы, чтобы записка оказалась неудачной шуткой самого Рощина — так сказать, поводом пригласить занятую другим мужчиной женщину на свое торжество. Но это полнейшая нелепица, что я прекрасно сознавала: во-первых, у Рощина и так баб хоть отбавляй, во-вторых, зачем такие сложности — пригласи он меня, я и так бы пошла.
Кальмар…
Наташка никогда не говорила мне, что у нее есть брат Константин. Что у нее есть брат Дима, я знала, но никогда его не видела. Вообще же у всех этих Калиниченко была странная семья: все живут порознь, разобщенные, друг с другом не контактируют, как будто живут на разных краях земли, а не в одном городе, пусть даже таком огромном, как Санкт-Петербург.
