Последнее испытание - Скотт Туроу
Зная, что оба Стерна заканчивают свою карьеру, все сотрудники фирмы выстроились в ряд, чтобы попрощаться с ними. Сэнди идет вдоль всей шеренги, обмениваясь с коллегами рукопожатием, и ему кажется, что они с дочерью проходят сквозь галерею поднятых мечей своих боевых соратников. Он лично благодарит каждого за работу, за те многие часы, которые они вместе с ним и с Мартой посвятили клиентам фирмы. Уже у двери Стерн оборачивается и, приложив руку к сердцу, отвешивает всем поклон, а затем берет Марту под руку.
– Что ж, давай еще разок выйдем на арену и перебьем кучу зомби.
32. Завершение процесса
– Леди и джентльмены, господа присяжные, – произносит Алехандро Стерн.
Встав со своего места, он опирается обеими руками на набалдашник трости и становится немного похожим на лодочника, собирающегося оттолкнуться шестом от дна. Одет он точно так же, как во время открытия процесса: синий костюм, белая рубашка, репсовый галстук в красно-синюю полоску. Этот галстук ему когда-то подарила Клара – он тогда впервые после ухода из юридической фирмы отца выступал адвокатом в суде. И какими бы ни были капризы моды, он с тех пор всегда надевал его, выступая с заключительным словом.
– Я очень, очень старый человек. К сожалению, вы все наверняка это заметили. – Присяжные улыбаются в ответ на эти слова – все до единого. Это хороший знак. – Я значительную часть жизни провел, выступая в залах суда или обдумывая свои выступления. Немногие из этих залов были так же великолепны с архитектурной точки зрения, как этот.
Стерн, подняв явно пораженную артритом руку, широким жестом обводит потолок с лепными украшениями и великолепные светильники.
– Но все они тем не менее были замечательными. Потому что люди собирались и собираются в них для того, чтобы вершить правосудие. Этим занимаемся мы все – юристы и зрители, судья, судебные служащие, вы как присяжные заседатели. Мы все сходимся вместе для осуществления одного и того же исключительно важного дела. Я говорю «исключительно важного», потому что общество, вся цивилизация не могут существовать без точной и надежной системы определения, что есть добро и что есть зло, что правильно, а что нет. Без системы, которая наказывает тех, кто представляет опасность для других людей, и освобождает от наказания тех, кого обвинили несправедливо. Простите меня за то, что все выглядит так, будто я читаю вам лекцию. Вы – мое последнее жюри присяжных. Поэтому, когда бы я в дальнейшем ни подумал о моей карьере судебного адвоката, которая сейчас заканчивается, я неизбежно буду вспоминать именно ваши лица. Так что я надеюсь, что вы простите меня, если я, говоря о деле Кирила Пафко, поделюсь с вами кое-какими уроками, которые я усвоил в течение жизни.
Сэнди обводит присяжных долгим взглядом – возможно, припоминая свой жизненный путь, в конце которого волны реки времени вынесли его туда, где он находился сейчас.
– Признаюсь, не каждый мой клиент таков, как Кирил Пафко, человек, вся жизнь которого была посвящена служению человечеству. Думаю, вы поймете меня, если я скажу, что считаю для себя честью и горжусь тем, что я защищаю здесь его интересы. Поймете вы и мою радость по поводу того, что я могу сказать вам: обвинения против доктора Пафко являются безосновательными и совершенно бездоказательными. И я счастлив, что имею возможность сделать это в кульминационной точке моей профессиональной карьеры. Но даже когда я представлял клиентов, чей жизненный путь не столь блистателен, как у Кирила, я был рад выполнять эту работу. По моему мнению, то, чем я занимался на протяжении более чем полувека, – это защита свободы. Именно она, чьим олицетворением является Статуя свободы, была моим клиентом в каждом из дел, которыми мне доводилось заниматься. В каждом из этих дел я отстаивал право любого американца оставаться свободным – до того момента, пока государство не находило доказательств, неоспоримо свидетельствующих о виновности подсудимого. Мы живем в стране, где, в отличие от многих других государств, людей не сажают за решетку по одному лишь подозрению. Или потому, что они чем-то не угодили властям. Мы живем в стране, которая свято блюдет права каждого человека и исходит из знакомого нам всем принципа, согласно которому лучше отпустить сотню виновных, чем осудить одного невиновного. Поэтому так тяжело бремя доказательства вины подсудимого, лежащее на государстве.
Тут Стерн делает небольшую паузу, а затем продолжает:
– Это ужасно – быть осужденным за преступление. Для такого человека, как Кирил Пафко, это конец – во всех смыслах слова. Конец его долгой жизни уважаемого члена общества. И, разумеется, его медицинской карьеры. Конец. И вы это знаете. Вам не нужны мои объяснения по поводу того, что за этим может последовать. Но, пожалуйста, примите мою благодарность, а также благодарность Кирила, за то, что вы выполняете свой долг с полным пониманием, какая на вас лежит ответственность и какими серьезными будут последствия ваших размышлений и решения, к которому вы придете.
Наша судебная система, в которой вы сегодня играете центральную роль, и наш институт присяжных заседателей уходят корнями в прошлое на восемь веков. В Великой хартии вольностей король Великобритании дал обещание, которому наше правительство следует и сегодня, клятву, согласно которой в таких делах, когда обвиняемый, представший перед судом, ставит на карту свою свободу и жизнь, когда чье-то существование может навсегда измениться, – принятие решения будет не в руках государственных чиновников, не в руках группы юристов и даже не в руках такого блестящего, отличающегося невероятными способностями судьи, как судья Клонски. – Стерн смотрит на Сонни и отвешивает ей тщательно выверенный, неглубокий, но весьма почтительный поклон, на который она с некоторой задержкой отвечает. – Нет, решение будут принимать не они. Это сделают такие же люди, как Кирил Пафко. Они живут и работают там же, где он, там же посещают церковь, ходят по тем же улицам. Какая же это замечательная идея. Подумайте об этом, пожалуйста. Да, мы выбираем наших лидеров. И когда наше правительство принимает серьезные решения – как расходовать национальный бюджет, как строить отношения с другими государствами, устанавливать налоги или финансировать наши пенсионные выплаты, – все эти вопросы не доверяют простым людям, хотя иногда прислушаться к их чувству здравого смысла и в таких случаях было бы не лишним.
Адвокат улыбается, и присяжные отвечают ему улыбками.
– Так называемым простым людям поручают принимать только одно решение – виновен подсудимый или невиновен, наказывать его или нет. Потому что на самом деле вы вовсе
