Ирвин Уоллес - Семь минут
— Вы согласны с ним?
— Сейчас согласен, сэр.
— Итак, вы сели в свою машину, и что вы сделали потом?
— Выехал с университетской стоянки и некоторое время просто катался, потом очутился на пустынной дороге над Голливудом. Там я перечитал некоторые отрывки из «Семи минут».
— Вы можете вспомнить места, которые вновь прочитали?
— Я не помню точно. Часть первой главы, о первой из семи минут повести. Я прочитал ее несколько раз.
— А что там было, на этих страницах?
— Она лежит, ждет его… и думает, как он похож на те греческие статуи. Кажется, начало об этом.
— Позвольте мне освежить вашу память, мистер Гриффит. Кэтлин лежит голая и думает о статуях Приапуса, которые украшали улицы городов Древней Греции, бюстах бородатых мужчин на каменных постаментах, из которых торчали мужские пенисы в состоянии эрекции. Потом мысли Кэтлин переходят от статуй к греческой вазе, которую она видела в каком-то музее. На вазе была изображена молодая женщина с олисбосом, искусственным мужским половым членом из грубой кожи. Кэтлин вспоминает жалобы Лисистраты на то, что у нее и ее сестер не было таких игрушек для утех. Потом задумывается над своим счастьем и смотрит на безымянного героя книги, не на него самого, а на его… как написал сам Джадвей?.. на его «толстый бурый волосатый член». Она смотрит и думает: «это мой собственный олисбос», потом придвигается и начинает делать фелляцию. После этого Кэтлин ложится на спину, широко раздвигает ноги… и начинается первая из семи минут. Мистер Гриффит, эту часть вы прочитали несколько раз?
— Да, сэр.
— Вы думали, что этот отрывок обладает художественными достоинствами?
— Тогда я об этом не думал.
— Думали ли вы в то время, что автор пытался вызвать у читателя не только сексуальное возбуждение?
— Нет.
— Этот отрывок и другие возбудили вас?
— Да, сэр.
— В чем проявилось это возбуждение?
— Физически. Я захотел девушку.
— Вы хотите сказать, что возжелали заняться любовью с девушкой?
— Да, сэр.
— С какой-нибудь конкретно или просто девушкой?
— С любой.
— Что вы сделали дальше?
— Я захотел найти ее и поехал на Мелроуз… Было уже темно… Я приехал в клуб, куда иногда заглядывал… «Андерграунд рэйлроуд», чтобы найти какую-нибудь девушку… Выпил кока-колы… И там я нашел девушку, которая собиралась домой… Она была похожа на мою воображаемую Кэтлин…
— Вы хотите сказать, что она показалась вам похожей на героиню «Семи минут»?
— Да. Я предложил подвезти ее…
— Вы подразумеваете Шери Мур?
— Тогда я еще не знал, как ее зовут. Она согласилась. Я отвез ее домой и сказал, что провожу до двери. Когда она открыла дверь, я втолкнул ее в квартиру, затащил в спальню и заставил раздеться.
— Вы заставили ее раздеться? Как?
— У меня был нож.
— Она разделась?
— Она испугалась. Да, она разделась.
— Что было потом?
— Не помню. Я, наверное, сошел с ума. Мне казалось, будто это не мой мозг…
— Это был мозг Джадвея…
— Протестую, ваша честь! — Барретт сердито вскочил на ноги. — Представитель…
— Я беру назад свою замечание, — извинился Дункан. — Простите меня, ваша честь.
— Вычеркните из протокола замечание представителя народа, — сердито распорядился Натаниэл Апшо, потом повернулся к окружному прокурору и произнес резким, как удар кнута, голосом: — Мистер Дункан, ваше замечание не делает вам чести как юристу и ничем не поможет в вашем деле. Я надеюсь, что вы искренне сожалеете о нем, поэтому не буду долго журить вас.
Дункан судорожно глотнул, запинаясь, извинился еще раз, потом со смиренным и униженным видом повернулся к свидетелю и продолжил допрос.
— Вы показали, мистер Гриффит, что мисс Мур разделась, что вы тоже разделись и потеряли над собой контроль… «сошли с ума», как вы заявили. Расскажите нам сейчас, что вы сделали дальше, мистер Гриффит?
— Я изнасиловал ее.
— Она сопротивлялась?
— Да.
— Но вы все равно изнасиловали ее?
— Я не понимал, что делаю.
— Вы тогда думали о «Семи минутах»?
— Когда она разделась — да… Потом не помню… Только помню, что сделал это… Я не мог ничего с собой поделать.
— И во время полового акта мисс Мур получила телесные повреждения?
— Это случилось позже, когда я начал одеваться. Она попыталась ударить меня или выхватить нож, точно не помню. И я думаю… она поскользнулась и упала… Это был несчастный случай…
— Вы знали, что мисс Мур потеряла сознание?
— Не помню. Я знал только, что она живет с подругой, которая скоро должна вернуться домой. Поэтому я быстро ушел. Я был в отчаянии. Я… мне хотелось убить себя… потому что это был не я… То, что я сделал… Это была не моя вина, я не ведал, что творил.
— Джерри Гриффит, считаете ли вы, что книга под названием «Семь минут», написанная Дж Дж Джадвеем, спровоцировала вас на такой поступок?
— Я… да, считаю.
— Вы когда-нибудь раньше вели себя так?
— Нет, сэр.
— Вы уверены, что определенные отрывки из этой книги настолько сильно возбудили вас, что заставили совершить уголовное преступление?
— Да, сэр. Я… не могу найти другой причины.
— Вы знаете, что перед вами показания давал доктор Тримбл? Вы слышали его показания?
— Да, сэр.
— Доктор Тримбл привел слова Эрнста ван дер Хаага, который заявил, что порнография сильно воздействует на определенную сторону человеческой личности, что она «отделяет секс от сущности человека, сводит весь мир к половым органам». Вы согласны с этими словами?
— Да, кажется, согласен…
— Доктор Тримбл говорил о связи порнографии с насильственными преступлениями. Он остановился на ужасных убийствах в Англии, в Муре, когда Брейди и Хиндли зверски пытали и убили десятилетнюю девочку и двенадцатилетнего мальчика. Во время разбирательства стало ясно, что Брейди толкнули на эти преступления книги маркиза де Сада, в которых описывается садистский секс. Не считаете ли вы, исходя из собственного опыта, что существует прямая связь между порнографическими книгами и преступлениями?
— Я… я только знаю… только знаю… что… что произошло… произошло со мной.
Неожиданно Джерри закрыл лицо руками, будто стараясь спрятать слезы.
Элмо Дункан отвел взгляд от такого душераздирающего зрелища и посмотрел на судью.
— У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Майк Барретт взглянул на Джерри. Сейчас окружной прокурор отошел от свидетельского места, и юноша остался один. Он смотрел на Барретта мокрыми глазами, как одна из жертв мурских убийств в ожидании смерти.
Время пришло.
Сотри этого мальчишку в порошок вместе с его показаниями. Или используй Касси Макгро, чтобы расправиться с Леру и остальными, кто пытается доказать, что «Семь минут» — непристойная книга и что этого якобы не скрывал сам автор.
Джерри Гриффит?
Или Касси Макгро?
Кто?
Откуда-то издали послышались слова судьи Апшо:
— Можете приступать к перекрестному допросу свидетеля, мистер Барретт.
Эйб Зелкин яростно зашептал:
— Майк, задай им перцу!
Решение.
Он медленно встал и с трудом выговорил:
— Ваша честь, у защиты нет вопросов.
За спиной послышался громкий вздох зрителей, потом шум. Не обращая внимания на Зелкина, который яростно дергал его за рукав, на удары молотка и суровый голос судьи, требующего тишины и порядка в зале, Майк Барретт повернулся к зрителям.
Мэгги, вытирая платком глаза, встала и вышла в центральный проход. Их взгляды встретились. На лице девушки были написаны облегчение и благодарность. Она едва заметно кивнула и вышла.
— Леди и джентльмены, члены жюри, — произнес судья Апшо, — я объявляю обеденный перерыв и вновь напоминаю вам, что во время перерыва вы не должны разговаривать между собой и с другими людьми о деле. Вы не должны высказывать свои мнения до тех пор, пока не придет время принимать решение. Перерыв до двух часов!
— Ты все испортил, черт побери! — гневно закричал Зелкин. — Что произошло, черт возьми? Ты что, спятил?
Он что, спятил?
Майк Барретт не смог ответить на вопрос ни сразу, ни через двадцать минут. Выйдя из зала, они попали в плотное кольцо репортеров, которые забрасывали Барретта вопросами. В коридоре Дворца правосудия к газетчикам присоединились люди с радио и телевидения.
Никаких комментариев, никаких комментариев, никаких комментариев.
Даже на Бродвее, где их догнал запыхавшийся Фил Сэнфорд, их по-прежнему продолжали преследовать как минимум с полдюжины представителей прессы.
Никаких комментариев, никаких комментариев.
Они мрачно шли по Бродвею к Первой улице, где договорились встретиться с Лео Кимурой в ресторане «Редвуд». Даже на Первой улице один репортер телеграфного агентства и телеобозреватель Мерл Рейд не оставили их в покое.
