Ирвин Уоллес - Слово

Ирвинг УОЛЛЕС

СЛОВО

Переводчик приносит свою глубокую благодарность Ю.Н. Барашу, который вычитывал и редактировал этот текст

В начале было Слово, и Слово

Было у Бога, и Слово было Богом.

И Слово стало плотию и обитало

С нами…

Если бы Бога не существовало.

Его следовало бы выдумать.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ТОЛЬКО-ТОЛЬКО РЕНДЕЛЛ ПРИБЫЛ в Аэропорт Кеннеди, только успел зарегистрировать билет до Чикаго, как его вызвали по громкоговорящей связи к дежурной по аэровокзалу.

Позвоните к себе в офис. Очень важно.

Предчувствуя самое худшее, с колотящимся сердцем он поспешил к ближайшей телефонной будке и набрал номер своего офиса на Манхеттене.

Ему ответила его собственный телефонный оператор:

— Стивен Ренделл Ассошиейтес — Общественные связи.

— Это мистер Ренделл, — торопливо сказал он. — Соедините меня с Вандой.

Через мгновение он уже говорил со своей секретаршей по главной линии.

— Что случилось, Ванда? С отцом что-то?

— Нет, нет, ох… Извините, мне надо было бы объяснить пояснее, так что извините. Нет, от ваших родственников ничего нового не поступало. Тут кое-что другое… вопросы бизнеса, и мне показалось, что вам захочется узнать о них до отъезда. Так вот, как только вы уехали в аэропорт, был звонок. И похоже, эт весьма важно.

Ренделлу сразу же стало полегче, но в его голосе прозвучало раздражение:

— Ванда, да что более важного может случиться после того, что уже произошло сегодня? У меня не то настроение, чтобы еще и делами заниматься…

— Босс, только не рубите мне голову. Ведь я только думала, что…

— Ну ладно, все хорошо, извини. Только выкладывай побыстрее, а не то я пропущу этот чертов самолет. Валяй, что там еще за неотложные дела?

— Может статься, нам светит прибыль. Клиент сам позвонил к нам, лично. Когда я объяснила ему, что вам срочно пришлось выехать из города, он ответил, что понял, но настаивает на том, что, как только вы вернетесь, вам надо будет встретиться с ним, но это в ближайшую же пару дней.

— Понятно, но ведь ты знаешь, что это невозможно. Кто это был?

— Вы когда-нибудь слышали про некоего Джорджа Л. Уилера, президента «Мишшионери Хаус»?

Ренделл вспомнил сразу же.

— Издатель религиозной литературы?

— Точно, — подтвердила Ванда. — Самый значительный из имеющихся. Крупная рыба. Честно говоря, я бы и не стала морочить вам голову в такое время, но этот звонок был каким-то необычным, таинственным — и, как я уже говорила, он все время настаивал, что все это чертовски важно. Достал он меня круто. Постоянно требовал, что я обязательно должна вас перехватить. Ну, я говорю ему, что ничего не могу обещать, но попробую связаться и передать его сообщение.

— Какое еще сообщение? Чего этому Уилеру от меня надо?

— Босс, поверьте, я и сама пыталась вытянуть из него, но не смогла. Он все ходил вокруг да около, и сказал лишь то, что это секрет международного масштаба. И только в самом конце дал понять, что это как-то связано с вашим участием в сверхтайном проекте по изданию совершенно новой по содержанию Библии.

— Новой Библии!? — взорвался Ренделл. — И это то самое, крупное дело? У нас имеется уже с миллиард Библий! Так что мы будем делать с еще одной? Никогда еще не выслушивал подобной чепухи. Чтобы я занимался такой дешевкой как Библия? Ха, забудь об этом.

— Я и сама так бы поступила, вот только не дает полученное от Уилера сообщение, то самое, которое он собрался передать вам через меня. Оно очень странное, действительно необычное. А сказал он мне так: "Если мистер Ренделл такой уж Фома неверующий, но все же захочет узнать кое что узнать о нашем секретном проекте, передайте ему, чтобы он открыл Новый Завет на Евангелии от Матфея, глава 28, стих 7. Это и будет намеком на то, с чем наш проект связан.

Не в силах сдержать злость, Ренделл закричал:

— Ванда, нет у меня времени читать эти строки сейчас или когда-либо еще. Так что позвони ему сразу и…

— Босс, я уже поглядела, — перебила его та. — В этом месте у Матфея говорится: «…и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых. И вот Он идет пред вами в Галилею: там Его увидите…» Это слова о Христовом Воскрешении. Это настолько заинтриговало меня, что я все-таки попробовала вас перехватить. Но самое странное было в словах Уилера, когда он уже почти что клал трубку. Я их даже записала. Ага, вот. Он сказал так: «А после того, как мистер Ренделл прочитает это место, передайте, что мы хотим, чтобы он занялся Вторым Воскрешением». Вот как.

Дело выглядело весьма таинственным. Выслушать подобное было даже жутковато в сегодняшний день, когда одно непонятное и неприятное событие уже произошло, и было неясно, с чем придется встретиться дальше. Раздражение улетучилось, Ренделлу даже стало любопытно, что же имел в виду Уилер.

— Так он желает, чтобы я занялся Вторым Воскрешением? О чем это он? Или у него на религии крыша поехала?

— Да нет, говорил он совершенно трезво и рассудительно, — доложила Ванда. — И еще, он дал понять, что этот проект, якобы, потрясет весь мир.

Память Ренделла повлекла его в собственное прошлое. Все это было так знакомо. Гробница пуста, Господь воскрес. Сейчас же его там нет. Воскресение. Насколько помнилось, это была самая значительная и уютная часть жизни. Только вот избавлялся он от этого шаманства несколько лет.

Его мысли перебила громкоговорящая система объявлений по аэропорту, сообщение которой пробилось через приоткрытые двери телефонной будки.

— Ванда, — быстренько сказал Ренделл. — Тут уже в последний раз сообщают про мой рейс. Я побежал.

— Что мне передать Уилеру?

— Скажи… Скажи, что тебе не удалось меня найти.

— И больше ничего?

— Ничего, пока я не буду знать, что меня ожидает в Чикаго и Оук Сити-Сити.

— Босс, надеюсь, что все будет нормально.

— Посмотрим. Завтра я тебе позвоню.

Ренделл повесил трубку и, несколько взбудораженный и заинтригованный после разговора с Вандой, поспешил на посадку.

ПОЛЕТ ДЛИЛСЯ УЖЕ ПОЧТИ ДВА ЧАСА, и Ренделл выбросил из головы и мистера Уилера, и его новую Библию, и его таинственное Второе Воскрешение.

— Скоро садимся, — напомнила ему стюардесса. — Пристегните, пожалуйста, ремни, мистер… мистер Ренделл.

Вспоминая его имя, стюардесса замялась, как бы пытаясь вспомнить, слышала ли его раньше, принадлежал ли этот мужчина к Очень Важным Персонам. Стюардесса была крупной, большегрудой девушкой, истинной Техасской Красоткой с приклеенной к губам улыбкой, и Ренделлу показалась, что без униформы она будет даже ничего, если не считать того, что девица была из тех, которые после пары рюмок заявляют, что они весьма серьезные личности, и не в их правилах увиваться за женатыми мужчинами, и что они только-только начали читать Достоевского. Возможно, что это еще одна Дарлена, сказал Ренделл сам себе. Хотя нет, Дарлена, когда он впервые встретил ее полтора года назад, прочитала Камилла Джибрайа и, насколько ему было известно, с тех пор так ничего больше и не прочитала.

Его так и подмывало заявить стюардессе, что он-таки Очень Важная Персона, хотя был уверен, что для нее он таким не был; с другой стороны, все это глупости, особенно сегодня.

Ренделл кивнул и деловито стал застегивать ремни.

Нет, я никогда не считался крупной шишкой, размышлял Ренделл, разве что среди людей определенного сорта, желающих сделаться знаменитыми, остаться таковыми или же среди могущественных типов, имеющих заводы или поместья, чтобы выбиться в известные личности. Его имя — Стивен Р. Ренделл — редко можно было увидать в печати или услышать по телевизору, его портреты нигде и никогда не появлялись. Непосвященная публика видела только то, что он сам желал ей показать, в то же время оставаясь невидимым. И это Ренделла никак не беспокоило — даже в случае этой стюардессы — потому что он был Очень Важной Персоной там, где с этим считались, и где были такие люди, сами по себе значительные, которые прекрасно понимали, насколько он важен.

Взять, к примеру, сегодняшнее утро. Наконец-то он встретился, лицом к лицу, с Огденом Тауэри III, который сам был Очень Важной Персоной и знал, что Стивен Ренделл тоже лицо не без значения, и значительность эта стоила несколько миллионов долларов. Они встретились, чтобы окончательно договориться о слиянии «Ренделловской Ассоциации» с международным конгломератом Тауэри, «Космос Энтерпрайсез». Торговались они на равных, прийдя к соглашению почти по всем вопросам, за исключением одного.

Этот единственный компромисс — Ренделл пытался смягчить собственное поражение, называя его компромиссом — до сих пор торчал занозой, он даже стыдился его. В любом случае, эта утренняя встреча была только началом всего того, что обещало стать самым несчастливым днем в его жизни. И сам он чувствовал себя несчастным, хотя мог быть и важной шишкой, потому что испытывал совершеннейшую беспомощность перед лицом реальной жизни, всего того, что ожидало его по завершению полета.