Виолетта Горлова - Как пальцы в воде
Постояв немного в столовой, Дэвид направился на террасу: нужно использовать погожие деньки; предстоит еще немало дней, чтобы наслаждаться трапезой в столовой.
…Джеймс проснулся давно, но не хотел, чтобы Дэвид, обнаружив этот факт, разрушил хрупкое приятное облако неги и благости, которое в это утро снизошло на молодого человека. Не так уж часто он испытывал такое состояние покоя и счастья, почти абсолютного. По глубокому убеждению Джеймса, категория «абсолютного счастья», то бишь блаженства, является мимолетным состоянием, которое хочется удержать, но такой «фокус» никогда не получается, во всяком случае у него. Обычно спустя какое-то мгновение парящая легкость души и сознания постепенно начинает наполняться ежедневными, суетными проблема бытия; и вскоре эфемерная субстанция светлой радости перестает ею быть, трансформируясь в серость обыденности и скуки. Но сегодня процесс неприятной метаморфозы не предвиделся: последствия их с Дэвидом совместного решения оказался для Джеймса более чем удовлетворительным.
Молодой человек дождался, пока Старлингтон выйдет из комнаты, а затем открыл глаза. Солнечный свет проникал сквозь кремовую органзу гардины, подсвечивая золотом розовато-бежевые портьеры. День обещал быть погожим, что тоже не могло не радовать Джеймса. Сладко потянувшись, он взглянул на часы: до завтрака оставалось совсем не много времени. Набросив халат, мужчина прошел в свою комнату, находящуюся по соседству.
Спустя полчаса он уже спускался в столовую. Конечно, ему не хватило времени, чтобы тщательно продумать свой наряд, но он и не любил по утрам особо напрягаться: в легкой небрежности есть свои преимущества, особенно при том условии, что на нем отлично смотрятся любые стили и практически все цвета, а вернее их оттенки. Его внешность не нуждалась в дополнительных акцентах, но он, как и Дэвид, был отнюдь не равнодушен к драгоценностям, дорогим аксессуарам и роскошной обстановке.
Однако уютная и светлая столовая была пуста. «Действительно, – подумал Джеймс, – в такое погожее утро завтракать в помещении – нонсенс». Он прошел на террасу, где уже, нетерпеливо поглядывая в сторону входной двери, его ожидал Дэвид, потягивавший апельсиновый сок. Перекинувшись несколькими репликами, Джеймс занял место напротив друга. Не успел молодой человек усесться за прекрасно сервированный стол (при хорошей погоде терраса тоже подготавливался заранее, на всякий случай), как прозвучал рингтон мобильного телефона Старлингтона.
Обычно Дэвид злился, когда ему звонили так рано. Это было нечасто, но этот факт ничуть не умалял его раздражение: это же надо (!), кому-то взбрело его отвлечь от того, чем он занимается в данный момент (даже если бы он и бездельничал!). Поэтому Старлингтон решительно нажал на «отбой», мельком взглянув на номер телефона звонившего. «Ничего страшного, дела подождут», – подумал мужчина и посмотрел напротив: перед ним сидел молодой человек с идеально ухоженным видом модели из каталога: «не пропустите нашу рождественскую распродажу роскошных домашних туфель».
Сара, привлекательная молодая женщина, лет тридцати, поставила сок перед Джеймсом. Затем расставила на светло-бежевой скатерти тосты, масло, джем, булочки и омлет с ветчиной. Несмотря на вчерашний поздний и плотный ужин, Джеймс уже чувствовал голод; в отличие от него, Дэвид ел апатично, вяло ковыряясь вилкой в омлете, что ему было абсолютно не свойственно, хотя на это у него была веское основание. И сейчас Старлингтон раздумывал: обманывать ли Джеймса, который чувствовал все нюансы перепадов его настроения, или все же раскрыть причину своего беспокойства.
Миссис Хаусон, безусловно, не могла не заметить угрюмое выражение лица своего хозяина. Причин плохого настроения мистера Старлингтона она не знала, но тем не менее испытывала легкую растерянность и даже чувство вины. Дэвид был справедливым, хотя и требовательным хозяином, но какие-либо бытовые проблемы обычно не отражались на его настроении. «Может, он заболел или все дело в плохой ночи», – стыдливо подумала она, и ее обычно бледное лицо порозовело от фривольной картинки, представленной ее сознанием. Волевым усилием миссис Хаусон направила течение своих мыслей на текущие дела, которые требовали непосредственного ее участия и четких организационных распоряжений.
Тем временем Джеймс с немалым удовольствием отдавал дань мастерству сорокалетнего Антонио, которое проявлялось даже в приготовлении обычной еды, впрочем, омлет нельзя отнести к категории совсем уж простых блюд. Когда-то, по словам самого повара, он работал в «Casa Botin», любимом ресторане Хемингуэйя. И если верить Антонио и Книге рекордов Гиннеса, то это заведение – самый старый ресторан мира. (Тот же Гиннес утверждает, что Гойя в голодные годы своей жизни работал в этом почтенном ресторане мойщиком посуды?) Меню на неделю вперед Антонио составлял сам, конечно, с учетом пожеланий и вкусовых пристрастий своих хозяев и их гостей.
Джеймс не стал спрашивать о причинах отсутствия аппетита у Дэвида, хорошо изучив своего любовника, он ждал, когда тот сам ему расскажет об этом. Мистер Старлингтон недолго раздумывал о том, каким образом обмануть Локхарта:
– Джеймс, – мягким тенором промолвил он, – у нас появилась проблема, но прежде чем рассказать тебе о ней, мне нужно кое-что уточнить. – Дэвид поднял глаза от тарелки с раскуроченным омлетом и посмотрел на молодого человека. Тот молча ожидал, не проявляя каких-либо эмоций.
Старлингтон неспешно промокнул льняной салфеткой жирные губы.
– Я сейчас поеду в Лондон, вернусь вечером, встретимся за ужином, – кратко сообщил Дэвид чуть обеспокоенным голосом и, поднявшись из-за стола, покинул террасу.
Локхарту спешить было некуда. Нервозность любовника не могла не вызвать у него тревожных раздумий, но, в отличие от Старлингтона, он с огромным удовольствием доел свой завтрак. Затем посмотрел новости, не очень в них вникая: мозги были заняты своими собственными проблемами. Что могло случиться за это утро? Почему у Дэвида испортилось настроение? Ведь до завтрака он был в чудесном расположении духа (Джеймс это ощущал там, в спальне). Логика подсказывала только одну причину: какое-то неприятное известие. В мире все, по-видимому, обстояло без каких-либо серьезных потрясений: очередной апокалипсис отложили на неопределенное время, Соединенное Королевство удовлетворяло притязаниям Джеймса, как, впрочем, и Тауэринг-Хилл… Значит, это что-то касается Дэвида. Но стоит из-за этого переживать раньше времени? Не стоит, решил он.
Спустя какое-то время Локхарт услышал, как автомобиль любовника выехал из гаража. Часы показывали половину двенадцатого пополудни. Терзать себя бесплодными размышлениями Джеймс не считал для себя нужным. Разве нельзя найти более интересного занятия, когда не нужно думать о хлебе насущном?
День прошел в приятном времяпрепровождении. Подготовка к ужину заняла у Джеймса более часа: то, что видел молодой человек в зеркале ему абсолютно не нравилось. Несмотря на свою любовь к экспериментам, сегодня их результат не соответствовал его притязательному вкусу. В конце концов он остановился на вчерашнем песочно-фиолетовом туалете.
Возвратившийся Дэвид тоже успел принять душ и переодеться. На нем был серо-голубой костюм от Вивьена Вествуда из коллекции «для джентльменов, готовых пересмотреть принципы мужской элегантности сквозь призму собственного индивидуального подхода». Поэтому вместо галстука мужчина повязал шелковый шарф, сложного рисунка с бордовыми разводами, который органично сочетался с рубашкой и туфлями, сшитыми на заказ. Но весь наряд был слегка перегружен украшениями и аксессуарами из белого золота с сапфирами и брильянтовым напылением.
Старлингтон уже сидел за столом, и по его виду трудно было сделать какие-то конкретные выводы о его настрое.
– Привет, дорогой, – поздоровался Джеймс.
– Привет, – чуть хмурясь, ответил «дорогой». – Ты опоздал, а я ужасно проголодался.
– Извини, что-то не очень получалось с вечерним туалетом.
– Мне бы твои печали… Я к тебе заходил, когда приехал, но ты спал. Не выспался за ночь?
– Представляешь, даже не помню, как заснул, – ответил Джеймс, улыбнувшись.
Бывает. – Дэвид пригубил изысканное белое испанское вино и осмотрел сервировку стола: семь видов домашнего хлеба (соевый, с подсолнечником, пшеничный, из пресного теста с оливковым маслом…), три соуса: гуакамоле, айоли, томатный; три вида соли: с дымком, с розовым перцем, орегано и тимьяном; три вида сливочного масла, четыре вида оливкового… Они с Джеймсом сегодня решили устроить особый ужин – отметить годовщину их совместной жизни. Дэвид скрупулезно сверился с красочно оформленным меню – все было выполнено на должном уровне.
Элтон, молодой симпатичный официант, внес крохотные закуски: жареные молодые кальмары; микросэндвичи с пюре из лисичек, голубым сыром и шпинатом; ярко-красные молодые креветки в соусе карамель; мельчайшие моллюски. Как считал Дэвид, миниатюрные порции – еда для миллионеров, к которым он пока не относился, но очень этого хотел и упорно шел к этой цели. Джеймс молча посмеивался над упражнениями своего бойфренда в миниатюризации, но снисходительно прощал ему эту слабость, совсем не желая вызвать в Дэвиде злость и раздражение: Локхарт тоже хотел стать миллионером, ну в крайнем случае, супругом оного.
