Последнее испытание - Туроу Скотт
Стерн уже бывал здесь несколько раз, когда супруги Пафко устраивали пышные вечеринки с большим количеством гостей. Атмосфера на этих праздниках очень нравилась Кирилу. В его доме собиралось большое количество наиболее влиятельных жителей округов Гринвуд и Киндл. Хотя Кирилу, пожалуй, в данном случае больше понравилось бы словосочетание «интересные люди»: среди них встречались политики, музыканты, многие видные деятели из Истонского университета, артисты, крупные бизнесмены. Стерн в первые годы своего знакомства с Кирилом все еще чувствовал себя напуганным молодым иностранцем, и ему льстило то, что его приглашали на эти мероприятия.
Сегодня его визит в дом Кирила с самого начала выглядит странно. Немного опоздав, Стерн и Марта, позвонив несколько раз, долго стоят на ступеньках крыльца, ожидая, когда им откроют. Марта держит в руке свой сотовый телефон и уже собирается набрать номер, когда входную дверь широко распахивает изнутри Донателла. Она рассыпается в извинениях и при этом как-то странно суетится, что для нее крайне нехарактерно. Затем она провожает Стерна и Марту в гостиную. Там старый адвокат с большим удивлением обнаруживает Лепа, который встает, чтобы поприветствовать его и его дочь. На нем вельветовый спортивный пиджак, в котором он выглядит высоким и стройным.
Донателла предлагает гостям напитки. Все начинают обсуждать прошедший День благодарения и музыкальные достижения дочерей Лепа. Наконец, подождав несколько минут, Стерн интересуется:
– Позвольте спросить, а где наш друг Кирил?
Донателла и Леп переглядываются, после чего последний заявляет:
– Мы не знаем.
– Простите? – изумляется Стерн.
– Я не видела его уже три дня, – говорит Дона-телла.
Прежде чем задать следующий вопрос, Стерн какое-то время раздумывает.
– Такое часто бывает? – решается он после паузы.
– Часто? Нет. Он не появлялся здесь в течение нескольких ночей перед тем, как стороны начали излагать свою аргументацию, но всю прошлую неделю ночевал дома.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Он уехал в пятницу днем, около полудня.
– Он что-нибудь сказал, прежде чем уехать?
Донателла поджимает губы, но затем все же отвечает на заданный вопрос:
– Он сказал: «Прости меня, дорогая, за все это».
Фраза звучит не слишком обнадеживающе.
– В каком он был настроении?
– Похоже, он начал понемногу приходить в себя, Сэнди. Ведь вердикт объявили всего несколькими часами ранее. – Донателла смотрит на Лепа, который в подтверждение ее слов кивает. Донателла продолжает: – Он знает о том, что вы хотели приехать и побеседовать с ним. Марта, вы ведь сами с ним говорили. Он хотел поблагодарить вас обоих. По его мнению, вы защищали его блестяще. И Леп, и я – мы оба до последнего момента ждали, что он вот-вот появится.
– Он заезжал в офис «ПТ», проверить электронную почту, сегодня утром или в пятницу? – спрашивает Стерн у Лепа. Тот отвечает отрицательно. В лаборатории медицинского факультета Истонского университета Кирил тоже не появлялся, на звонки и электронные послания не отвечал.
– Леп, ты не разговаривал ни с кем из тех, кто мог видеть его?
– В пятницу вечером он пропустил свой обычный покер.
– Возможно, еще с кем-нибудь?
Стерн имеет в виду Ольгу, но не хочет произносить ее имя в присутствии Донателлы. По тому, как Леп сжимает губы, адвокат понимает, что сын Кирила не счел возможным спрашивать о местонахождении отца у Ольги Фернандес.
– У вас нет опасений, что он что-нибудь с собой сделал?
Донателла внезапно издает презрительный смешок, который по тону совершенно не соответствует весьма тревожной ситуации.
– Кирил? Он не представляет себе этот мир без себя, любимого.
Стерн переводит взгляд на Марту.
– А где он держит свой паспорт? – интересуется она.
– Он уже давно передал его в службу пробации, – отвечает Донателла. – Это было обязательным условием для того, чтобы в случае необходимости он мог претендовать на освобождение под залог. Вам обоим это хорошо известно.
И все же в голосе Донателлы проскальзывает какая-то фальшивая нотка. Будучи человеком прямым и открытым, она не очень хорошо умеет лгать. Иммигрант всегда где-то в глубине души остается иммигрантом, гостем, который понимает, что его нахождение в чужой стране – не дар небес и потому может быть связано с теми или иными ограничениями. Стерн вдруг понимает, что есть вопрос, который ему стоило задать уже давно.
– А аргентинский паспорт у него тоже есть?
Донателла, глядя на свои сложенные на коленях, слегка припухшие руки, отвечает:
– Они есть у нас обоих. Поскольку мы навещаем родственников, мы их несколько раз продлевали.
– А где они хранятся? – интересуется Стерн.
– У нас наверху есть маленький сейф.
– Могу я попросить вас в него заглянуть?
Донателла возвращается через несколько минут, слегка запыхавшаяся.
– Его паспорт исчез, – говорит она.
Марта тяжело вздыхает. Проблема в самом деле серьезная.
Стерн говорит:
– Мы обязаны сообщить суду об исчезновении Кирила, Донателла. Отношения между клиентом и адвокатом не подразумевают, что юрист должен помогать скрываться человеку, совершившему преступление. Нарушение обязательства о невыезде человеком, отпущенным под залог, это серьезное преступление, тем более после того, как он был осужден.
Женщина, которая несколько минут назад, говоря о муже, презрительно смеялась, теперь кажется погруженной в печаль. Ясно, что пропажа аргентинских документов Кирила застала ее врасплох. Донателла понимает, что существует вероятность того, что больше она не увидит Кирила никогда.
Стерны и Леп уезжают одновременно. Накануне ночью шел снег. Его выпало немного, меньше дюйма, но зато на улице стало очень скользко. Марта подгоняет машину поближе к дому, чтобы отцу не нужно было долго идти по гравию подъездной дорожки, на котором можно не только поскользнуться, но и подвернуть ногу.
– Леп, – говорит Сэнди перед тем, как расстаться с сыном Кирила, – мне бы хотелось, чтобы ты нашел время ответить на несколько моих прямых и честных вопросов. Разумеется, как это полагается у джентльменов, все останется строго между нами.
Леп смотрит на старого адвоката бесхитростным взглядом.
– Вы ведь знаете, Сэнди, что сказали мне мои юристы. Я не могу отвечать ни на какие вопросы, даже ваши.
– Но ведь процесс закончен.
– Разве это имеет значение? Если отец объявится, будет апелляция. А все эти гражданские иски? Мне надо держать язык за зубами.
Разумеется, Леп прав. Когда к дому подъезжает городской внедорожник Марты, Стерн говорит:
– Ну, может быть, когда-то все это окончательно утрясется.
Леп улыбается и протягивает адвокату руку.
– Я не жду, что это когда-нибудь случится, Сэнди, – говорит он без всякой задней мысли. Он прошел по минному полю и не собирается пересекать его еще раз.
* * *После визита в дом супругов Пафко Стерн и Марта направляются в центр города. Стерн звонит по сотовому телефону, чтобы предупредить о том, что они скоро подъедут. Затем они ждут в приемной офиса главного судьи, пока Сонни, занятая на очередном процессе, освободится. Она теперь ведет гражданское судебное разбирательство, так что вступительное слово и у обвинения, и у защиты не должно занять много времени.
У судьи есть отдельный вход в ее личный офис прямо из зала суда. По прошествии двадцати минут один из судебных чиновников открывает перед Стерном и его дочерью главную дверь в судейский кабинет. Сонни, уже без мантии, встает из-за стола и, подойдя к гостям, поочередно обнимает их. Стерна она держит в объятиях довольно долго.
– Вы нас всех напугали, – говорит она.
– Зато я получил кое-какой мистический опыт, – шутит Стерн, намекая на те несколько секунд, когда он находился в состоянии клинической смерти. Поначалу он ничего не помнил об этом коротком промежутке времени, но потом кое-какие детали все же начали всплывать в его мозгу. Он, например, видел белый свет, про который рассказывают многие из тех, кто побывал по ту сторону жизни. Благодаря этому мысль о том, что скоро он окажется в месте, откуда не возвращаются, стала для него менее пугающей, чем раньше. Все теперь казалось ему естественным.
