Михаил Рогожин - Супермодель в лучах смерти
— Адмирал, Лавр утверждает, что ваши парни плохо несут охрану трюмов. Так нельзя. Прикажите Янису.
— Что вы придумываете? — оскорбился помощник Апостолоса. — Не могу же я привлекать внимание пассажиров и команды. Никому и в голову не придет туда лезть. А если мои ребята начнут разгуливать с оружием, вот тогда и поползут слухи и всякие домыслы.
Апостолос согласился с аргументами Яниса.
— Илья, к чему охранять то, что никого не интересует? Предположим даже, что какой-нибудь пьяный следопыт забредет в трюм, и что? Я ни у кого в руках счетчика Гейгера не заметил…
— А там фон сильный? — вмешался Лефтерис со своей широкой улыбкой на губах.
— Достаточный, чтобы яйца засветились, — ответил Янис.
— Тогда нужно пить красное вино, — покачал головой тот.
Апостолос приказал подать напитки. Лавр, недовольный легкомысленным отношением греков к охране контейнеров, попросил Маркелова перевести его предложение:
— Я сам возьмусь за охрану объекта. Но нужно, чтобы со мной было два человека, вооруженных пистолетами. Дайте указание команде везде нас пропускать и не чинить препятствий. Осуществлять патрулирование будем в ночное время.
Апостолос, узнав о таком жгучем желании, пожал плечами и поинтересовался у Яниса, перейдя на греческий:
— Чего он боится? Мне кажется, они что-то вдвоем задумали. Присмотри за ними.
— Русские вообще любят охранять, — ответил Янис и передал Лавру: — Адмирал не возражает. Только на каком языке будешь объясняться с моими ребятами?
— Жестами, — успокоил его Лавр.
Матрос привез на тележке всевозможные напитки и каждому налил в соответствии с его желанием. Апостолос пил только легкое вино. На душе у него было тоскливо. Вспоминалась Антигони. Сейчас, когда Пия полностью дискредитировала себя и он может развестись с ней, ни драхмы ей не оставив, потому что в брачном договоре, подписанном по настоянию его отца, есть пункт об измене одного из супругов, Апостолос был бы счастлив сжимать в объятиях свою милую танцовщицу. Но разыскать ее не удалось. Узнал только, что она купила маленькую квартирку в каком-то паршивом районе. Апостолос надеялся, что после удачного завершения операции с захоронением отходов вернется в Афины и перевернет город, пока не найдет свою последнюю любовь. А Пия пусть выходит замуж за нищего русского артиста. Для ее старинного, уважаемого рода большей дискредитации и быть не может. Вот почему он рассмеялся, когда Янис предложил показать видеопленку с запечатленной на ней встречей Пии с артистом в родовом особняке.
— Оставь для адвокатов, — добродушно отмахнулся он. Но решил при каждом удобном случае пугать артиста, чтобы у того от страха окончательно пропала потенция.
Маркелов предложил послать за графом и сыграть партию. Адмирал оживился и отдал приказание. Но номер телефона графа не отвечал. Янис, зная о попытках Лавра овладеть Любой, пошутил:
— Граф решил за всех желающих ее трахнуть.
— Неужели ее кто-то еще желает? — удивился Маркелов, поглядел на Лавра и словно вспомнил. — Ах, да! Господин Кабанюк!
Лавр шуток не любил и не понимал. Он начисто был лишен чувства юмора и называл любителей острот недоделками. Сам считал себя человеком конкретным, отвечающим за каждое слово. Этому его научила зона, где не позволялось допускать в разговоре двусмысленность. А подначки Маркелова предпочитал пропускать мимо ушей, относя их к цирковым привычкам своего хозяина.
— Кабанюк мне не помеха. А вот в деле — человек лишний, — серьезно ответил он. — Вы напрасно считаете, что залепили ему глаза круизом. Этот хохол не так прост. Он обязательно сунет нос дальше, чем ему полагается.
Маркелов не поддерживал радикальных настроений своего помощника. Слишком часто тот предлагал самые простые и, по его мнению, надежные способы избавления от неугодных людей. Дай ему волю, он, как кот, приносящий ежедневно хозяину задушенную мышь, отмечал бы каждый день новым трупом.
— Дался тебе этот Кабанюк! — не согласился Маркелов. — Гуляет мужик, пьет, девок за юбки хватает.
— На его место нужно посадить нашего человека, — упрямо гнул свое Лавр.
Апостолос понял, что русские опять занялись любимым занятием — дебатами. И поинтересовался у Яниса:
— О чем они там спорят?
— Лавр предлагает избавиться от господина Кабанюка, а дрессир не соглашается. Думаю, все-таки в конце концов они его грохнут, — сообщил по-гречески Янис.
— Нам это выгодно?
— А… их проблемы. В России любят стрелять, — махнул рукой Янис.
Апостолос бросил на стол карты. Лавр не участвовал в игре. Он играл только в «очко». Поэтому обратился к Янису.
— Где твои парни? Попробую с ними поговорить.
Янис позвонил по телефону. С кем-то поговорил и перевел Лавру, что его будут ждать три человека в баре «Парфенон» через десять минут. Он может полностью распоряжаться ими по своему усмотрению, если, конечно, преодолеет языковой барьер.
Лавр хотел сказать в ответ что-нибудь типа: «Не твое собачье дело», — но сдержался и молча вышел из кают-компании.
…Павел не реагировал на телефонные звонки совсем по иной причине, от которой всех, собравшихся в кают-компании, хватила бы кондрашка. Он обсуждал с Анти гони план проникновения в трюм для замеров радиационного излучения.
Антигони оказалась решительной и бесстрашной девушкой. Павлу хотелось выяснить, то ли это от непонимания опасности, то ли он действительно имеет дело с профессиональным агентом Интерпола.
В ответ Антигони смеялась и хлопала в ладоши, забавляясь реакцией русского графа.
— А сам ты участвовал когда-нибудь в раскрытии преступлений? — подкалывала она его.
Павел признался честно:
— Ни разу.
Он успел рассказать ей о покушении, совершенном на него по приказу Маркелова. О Лавре, самом опасном бандите на корабле. А вот о Татьяне и Лоре-гестапо умолчал. Антигони с каждой минутой нравилась ему все сильнее и хотелось выглядеть перед ней идеально цельным мужчиной.
Они решили, что Павел отправится на разведку. Побродит по кораблю и как бы случайно обследует путь в трюмы. К тому же, он вспомнил про матросов, помогавших ему спуститься по якорной цепи, и решил воспользоваться их помощью.
Антигони пообещала, что никому не будет открывать дверь и уж тем более выходить из каюты. Хотя за окном светило мягкое закатное солнце и тело так и просилось в прохладную голубизну бассейна.
Перед уходом Павел еле поборол желание поцеловать гречанку. Она смотрела на него, и чертики прыгали в ее глазах. Возможно, они подумали об одном и том же.
Прогулка графа по кораблю закончилась быстро. Он наткнулся на вездесущего Петра Кабанюка.
— Граф! Як давно я тебя не бачил! — раскрыл тот свои медвежьи объятия. — Куда собрался?
— Гуляю.
— Так давай вместе. От одного бара до другого!
Этой встречей не следовало пренебрегать, тем более, что Ка-банюк мог быть полезен. Павел давно наблюдал за ним. Вряд ли глава администрации имеет прямое отношение к авантюрам Маркелова. Исходя из этого, Павел согласился пропустить с Кабанюком стаканчик виски.
Они направились в бар «Парфенон», облюбованный Петром потому, что там было достаточно места для его грузной фигуры.
Заказывал Кабанюк. Он обязательно хотел угостить графа и кричал бармену:
— Ту дабл виски!
— Карашо, карашо, — отвечал ему с улыбкой бармен-грек.
Кабанюк горел желанием рассказать Павлу о столкновении с Лавром. Но не успел этого сделать. Выпив по глотку виски, они оба заметили, как в баре появился Лавр собственной персоной. Он явно кого-то искал. Кабанюк поставил стакан на стойку и набычился, ожидая нового столкновения. Но Лавр не обратил на него никакого внимания. Он дружелюбно похлопал графа по плечу и тут же отошел от них.
Настроение у Кабанюка испортилось. Он прошептал:
— Видишь, какая сволочь. Меня уже не узнает. Жалко, что я его не придушил. Вот кого вместе с Воркутой следовало бы оставить в Греции.
— Не обращай внимания. Допьем и уйдем отсюда.
— Щоб гадал, что мы струсили?
— Нет. Я хочу спуститься вниз к матросам. Поставить им бутылку. Тем, которые помогли мне спуститься в море по якорной цепи.
— Ну и здорово ты тогда всех одурачил! — похвалил графа Кабанюк, продолжая поглядывать в сторону Лавра.
К тому подошли трое греков. Они стали о чем-то громко говорить По-гречески, а Лавр сидел и вникал в незнакомую речь.
Павел купил две высокие бутылки «Узо» и, взяв Кабанюка под руку, вывел его из бара.
— Оставь его в покое. Видишь, человек решил изучать греческий язык. Учителей нашел хороших, — успокаивал он Кабанюка.
— Да, знаю я этих мордоворотов. Они все из охраны Апостолоса. Ими командует Янис. Тоже сволочь приличная, — ворчал тот, нехотя следуя за графом.
