Город в когтях зверя. Детектив советской эпохи - Елена Архипова
Как водится, для оказания помощи местной милиции начали наведываться в город коллеги из областного управления и даже из самого МУРа. Муровцы — те многое рассказывали провинциальным сыщикам про повадки маньяков, но дальше их неофициальных рекомендаций дело не двигалось. А ещё по предложению москвичей сформировали группы-ловушки из числа молодых сотрудников посимпатичнее: переодевали их в женскую одежду и ночами пускали прогуливаться в наиболее вероятных для совершения преступления местах. Эффект это дало вполне ожидаемый: было задержано несколько насильников, но серийный убийца оставался неуловим.
Женщин-сотрудниц в качестве наживки не привлекали, потому что очень уж жестокими были способы убийства, применяемые преступником, а рисковать женскими жизнями никто не хотел. Иногда парни, фланирующие по городу в женской одежде, даже попадали в забавные ситуации. Как-то молодой сотрудник гулял в женском образе по тёмной улице. Из переулка навстречу ему вышли нетрезвые аборигены, и один из них заинтересованно присвистнул: «Ух ты, глядите, какая шмара! Эй, а ну-ка иди сюда!». Его друг присмотрелся внимательнее к переодетому милиционеру и отвечает своему корешу: «Да иди ты на хер — я столько не выпью!».
Однажды утром в милицию в который раз позвонили. Дежурный Березин, сняв трубку, услышал донельзя взволнованный женский голос: «Приезжайте скорее! На улице Пушкина нашли расчленённый труп!». Пока оперативники ждали машину, позвонили ещё несколько раз. Милиционеров встретила толпа народа, сбившаяся в кучу, как стая мокрых гусят (да простит меня читатель, но на улице опять шёл дождь: лето было такое, что тут поделаешь!). Главенствовала среди собравшихся женщина в тёмно-синем халате. «Вот сюда, — она указывала рукой на мусорный бак и тут же сыпала комментариями, — пошла я мусор выносить: только крышку подняла и увидела сразу. У меня аж волосы дыбом поднялись: она там лежит в чём мать родила!». «Жертвой» оказалась часть манекена, выброшенная, видимо, из магазина одежды, а вот насчёт «в чём мать родила» — верно: манекен и в самом деле был совершенно голым. Продавцы даже не набросили на него хоть что-нибудь — стыд прикрыть. Впрочем, стыда-то как раз и не было, потому как в наличии имелась лишь верхняя часть манекена.
А сколько ложных вызовов было по поводу семейных драм! Прикрикнет какая-нибудь подвыпившая супруга на благоверного своего, а соседи сразу — звяк в милицию: тут женщину убивают, мол, кричит она не своим голосом.
Рассказывали ещё, будто ходит убийца по городу в парике, с наклеенными усами и бородой, к тому же грим — всегда разный. Недавно утром шла по парку женщина на работу, а он — навстречу. Прошёл, потом вернулся и напал на неё. Она хвать его за волосы, а волосы так в руке и остались. Преступник же, совершенно лысый, убежал. Застеснялся, наверное, что лысый.
Или, по слухам, такое было: девчонки шли с репетиции, подходят к ним несколько человек, вытаскивают ножи и все кофточки на девчонках располосовали, а потом убежали. Варвары какие-то… Но говорят, что было.
Мичуринские сады не однажды прочёсывались милицией, потому что, если верить слухам, туда на протяжении долгого времени сбегают зэки из местной колонии. Не помногу, так, по одному, по два, но набралось их достаточно, чтобы сколотить банду. Так сейчас эти бандюганы выходят каждую ночь на улицу и… Ну, тут уж известной партизанщиной попахивает. Но, говорят, что было.
А ещё рассказывали, будто бы одна из убитых женщин пришла перед самой кончиной в сознание и поведала, что попала в лапы шайки, где над ней очень сильно издевались и били цепями, особенно главарь…
Что касается последней жертвы, гражданки Ч., труп которой был найден на улице Туснолобовой, то милицией было установлено, что возвращалась она из гостей, от Николая Р., а при ней находились сумка, сшитая кустарным способом, и старенький потрёпанный зонт, бывший когда-то ярко-красным, с голубыми и вишнёвыми горошинами…
ГЛАВА 8. БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШАЯ
«Здравствуй, Верочка! С большим приветом к тебе Андрей. Я не дождался от тебя ответа и решил написать очередное письмо. Живу я нормально, готовлюсь к экзаменам, а в основном сижу у почтового ящика и жду от тебя письма. Верочка, почему ты молчишь? Что случилось? Ты, наверно, и представить себе не можешь, как я по тебе скучаю. У меня сейчас дома такая скукотища: брат в армии, и поговорить не с кем, разве что с родителями. У Алексея недавно был день рождения, но всё прошло как-то скучновато. Юрка Петров хвастался всем фотографией Лены, а ты, несмотря на мои просьбы и свои обещания, так и не выслала мне своего фото…»
Подобных писем у Веры — целая пачка. В прошлом году она ездила на каникулы к родственникам и познакомилась там с Андреем. Он из Навои, далёкого, почти экзотического города. Письма оттуда идут долго, чуть ли не десять дней, и все — об одном и том же. Фотографию она действительно обещала, но всё как-то не выбрала времени сфотографироваться, а посылать старые, где она ещё в школьной форме, не хотелось.
В свои пятнадцать лет Вера считала себя совершенно взрослой. В некоторой степени так оно и было, ведь взрослость — не только количество прожитых лет, но и ещё что-то другое. Ну, например, умение принимать какие-то кардинальные решения. Здесь у Веры всегда было своё четкое мнение. И, наверное, поэтому, несмотря на наличие взбалмошности и капризности, в классе Вера была лидером: девочки с ней дружили, а мальчишки смотрели с восхищением. И не только мальчики-одноклассники: на Веру засматривались ребята гораздо более старшего возраста. Она была очень привлекательна: хорошо сложена, среднего роста, стройная, с лёгкой походкой, в которой наряду с детской угловатостью сочетались уже женская грациозность и изящество. Наверное, Вера пошла в маму, которая до сих пор сохранила обаяние молодости: большеглазая, худенькая, с длинными косами, внешне мама была похожа на старшую сестру Веры. А вот на папу дочь не походила совершено, разве что характером, и то так, самую малость: папа — высокого роста, светловолосый, голубоглазый… Тут Вера глубоко вздохнула: папа жил с другой семьёй, с дочкой практически не виделся, но алименты присылал регулярно, так что особенно это Веру не беспокоило.
Когда в дверь постучали, Вера только было взялась за письмо Андрею. Прикрыв дверь в соседнюю комнату, где отчим отдыхал после ночной
