Бюро темных дел - Эрик Фуасье
Глядя, как я переступаю порог, та, которая больше не была моей матерью – не была ею никогда! – изобразила тусклую улыбку и шагнула к незнакомцу, чтобы представить его мне.
– Иди сюда, Дамьен, – проговорила она тем же задушенным голосом, который звучал для меня необычно. – Подойди поближе, мальчик мой. Это отец… Простите, отче, я не запомнила вашего имени.
Человек в черном тоже улыбнулся, обнажив желтоватые кривые зубы. И тогда я впервые услышал его голос, который с тех пор и по сей день преследует меня по ночам:
– Пусть мальчик называет меня просто «господин викарий». Так будет лучше.
Глава 5. Счастливый мертвец
Распрощавшись с Фланшаром, Валантен получил материалы по делу Доверня и битых два часа провел за их изучением. Как и предупредил комиссар, обстоятельства гибели молодого человека выглядели весьма странно. Согласно показаниям очевидцев, которых удалось опросить на улице Сюрен в тот же вечер, когда разыгралась эта драма, хозяйский сын по собственной воле выбросился из окна отчего дома. Он умер на месте падения. На первый взгляд факт самоубийства не вызывал сомнений. Однако что придавало событию небанальный аспект, так это то, что Люсьен Довернь свел счеты с жизнью на глазах у родной матери, которая была встревожена его долгим отсутствием и поднялась за ним на жилой этаж. Кроме того, родственники покойного и некоторые гости дружно заверили полицейских, что за весь вечер не заметили ни малейших предвестий столь трагической развязки – напротив, молодой человек, казалось, пребывал все это время в прекрасном расположении духа. Он увлеченно флиртовал с юной особой, каковую семейство выбрало ему в невесты. Их помолвка, о которой хозяева дома собирались торжественно объявить во всеуслышание, должна была стать кульминацией званого ужина.
В процессе чтения свидетельских показаний складывалось неприятное впечатление, что желание покончить с собой охватило жертву внезапно, как неодолимая естественная потребность. Эта ужасная смерть посреди торжества всех поразила, грянула громом среди ясного неба в прекрасный летний день.
И еще кое-что привлекло внимание Валантена. В протоколе, составленном на следующий день после несчастья, говорилось, что останки Люсьена Доверня перевезены в общественный морг для проведения вскрытия и что врач, осмотревший труп на предмет установления точной причины смерти, ничего подозрительного не нашел. Это была обычная процедура в случаях внезапной кончины, и в данном деле она была тем более оправдана, что драма разыгралась если не при сомнительных, то по крайней мере при необычных обстоятельствах. Нет, молодого инспектора удивило другое – то, что Шарль-Мари Довернь согласился отправить тело родного сына в столь неприглядное место.
Разумеется, современное помещение парижского морга не имело ничего общего с подвалами тюрьмы Гран-Шатле, где он размещался при прежних королях. В самом начале периода Империи его перенесли в полуразрушенное здание старой скотобойни на набережной Марше-Нёф острова Сите. При этом означенное здание, как можно заметить, не потеряло своего изначального предназначения – служить официальным вместилищем трупов для всей столицы. Теперь здесь выставлялись для опознания утопленники, выловленные в Сене, и безымянные бедолаги, которых каждое утро находили убитыми на кривых бандитских улочках старого Парижа. Само место это имело дурную репутацию грязной вонючей дыры. Поговаривали, покойников там складируют с таким небрежением, что крысы обгрызают им конечности; что же до служащих морга, тем, дескать, приходится ночевать чуть ли не бок о бок с мертвецами и постоянно пребывать в столь ядовитой атмосфере, что мало кто выдерживает на этой работе более года, отчего администрация вынуждена все время искать кому-нибудь замену.
Учитывая изрядный капитал депутата Доверня и его высокое общественное положение, можно было ожидать, что он позаботится передать тело своего единственного сына в приличную клинику и добьется, чтобы вскрытие проводил какой-нибудь выдающийся специалист, светило медицины, не меньше. Согласиться на общественный морг означало проявить излишнюю скромность, идущую вразрез с его статусом. Даже если иметь в виду, что подтвержденное самоубийство наследника непременно ляжет пятном на репутацию почтенного семейства, чутье ищейки подсказывало Валантену, что выбор Доверня-старшего обусловлен не только и не столько его желанием попытаться это скрыть. И теперь инспектора, принявшего весть о временном переводе в «Сюрте» с некоторым недовольством, снедало любопытство. Он с удивлением поймал себя на том, что хочет рассеять туман вокруг этой трагедии, которая решительно выглядела весьма неординарно.
Покинув Префектуру полиции, он дошел по набережной Орфевр до моста Сен-Мишель и пересек проезжую часть, направляясь к мрачному зданию морга. Оно примыкало к парапету старицы[18] Сены и возвышалось над горсткой лачуг и обветшалых доходных домов. Возле входа лестница вела на берег – по ней в морг заносили трупы утопленников, которых каждое утро доставляли сюда на лодках.
Валантен позвонил в приличных размеров колокольчик у входа и принялся ждать, когда ему соизволят открыть. Наконец на пороге появился служитель морга: высокий тощий человек, похожий на цаплю. На нем был длинный, до самых лодыжек, кожаный фартук, покрытый бурыми пятнами, о происхождении которых молодой инспектор предпочел не задумываться. Валантен представился, назвал свою должность и спросил, можно ли ему взглянуть на труп Люсьена Доверня. Служитель морга саркастически хмыкнул.
– А чего ж нет? – отозвался он скрипучим голосом. – Необычный для нас клиент. С этими благородными господами одна морока: они и после смерти своих привычек не оставляют, всё устраивают, понимаешь, приемы, как у себя в роскошных салонах.
– Что вы имеете в виду?
– Вы у нас нынче утром не первый гость. Один уже хлопочет над трупом. Семейного доктора, видите ли, прислали, чтобы привел парня в порядок после вскрытия.
Один за другим мужчины проследовали в темноту прихожей и зашагали по веренице коридоров, наполненных зловонием. По обеим сторонам были мрачные помещения, в дверных проемах виднелись мокрые, покрытые плесенью стены. Все здание полнилось несмолкаемым жужжанием, вокруг Валантена вились омерзительные жирные мухи. Другой живности не было видно, но то и дело из углов раздавались писк и шустрый топоток.
– Чертовы крысы! – проворчал провожатый Валантена, пнув кого-то ногой у стены. – Чувствуют себя здесь как дома!
Молодой полицейский отвел от лица руку с платком, которым прикрывался от жуткого запаха гнили и разложения:
– Вы не пробовали от них избавиться?
– Еще как пробовали – все бесполезно! Они научились обходить ловушки и не трогают отравленную приманку. Мы даже котов пытались на них
