Жак Робер - Кто-то за дверью
А вот это превосходно! Предвижу момент, когда он вообще не сможет обойтись без меня, как не может обойтись без поводыря слепой.
- В мое отсутствие никто не приходил? - спрашиваю я небрежным тоном.
- Никто.
Решительно все устраивается к лучшему. Ибо это еще один момент, который внушал мне беспокойство: вдруг кто-нибудь явится в дом и застанет Улисса. Посетители у меня бывают редко, но все же вдруг зайдет какой-нибудь разносчик товаров, служащий газовой компании... В самые критические моменты нашей жизни всегда находится некий вообще-то незначительный свидетель, который очень даже может, возникнув в неподходящий момент, испортить все дело.
- Который час? - спрашивает Улисс.
- У вас нет часов? - Нет.
У него нет абсолютно ничего. Ничего, кроме обручального кольца. Но, признаться, теперь я у него ничего и не требую, кроме этого маленького колечка, которое, вызвав вначале у меня беспокойство, неожиданно стало мне помощником в осуществлении моего великого замысла.
Сообщаю ему, что уже одиннадцать, и у него вырывается удивленный возглас: он не думал, что проспал так долго!
- Вам это несомненно пошло на пользу,- говорю я.- А как голова? Все еще болит?
- Нет. Во всяком случае не болит постоянно. Но любопытно, знаете, до одного места мне больно дотронуться... Вот здесь, взгляните...
Он непременно хочет, чтоб я пощупал. Ощупываю ему голову, и он неожиданно охает.
- Точно, здесь. Должно быть, сюда меня ударили.
- Если только на корабле с вами не произошел несчастный случай. Вы могли упасть. или на вас свалился какой-нибудь тяжелый предмет. В плавании все может случиться. Ибо в конце концов нет никаких доказательств, что вы стали жертвой нападения.
- А исчезновение документов и денег? Хоть я ничего о себе и не знаю, но, как ни странно, в роли бродяги себя не представляю. В самом деле, мне верится с трудом, чтоб я отправился в путешествие с пустыми карманами.
- Вы могли потерять бумажник. Потеряли же вы паспорт.
При этом слове он вздрагивает.
- Кстати, его не нашли... мой паспорт?
Проходит несколько секунд, пока я прикуриваю сигарету, потом небрежно бросаю:
- Нет. Я заходил в полицейский комиссариат порта и в таможню. Ничего.
Он просто убит. К тому же вчера я ему сулил журавля в небе: "В паспорте указано многое: имя, возраст, адрес, профессия, национальность и даже дети". Он уже видел себя отцом многочисленного семейства. И вот он опять ни с чем.
Это его обескураживает. Ну что ж, неплохо, в той мере, в какой подготавливают его к моменту, когда надо будет открыть чемодан.
Выхожу в кухню за чашками и сахарницей и, вернувшись, застаю Улисса в кресле. Он сидит совершенно подавленный, обхватив голову руками. Его реакция оказалась болезненней, чем я думал.
Я не нарушаю его раздумий. Подхожу к столику, наливаю кофе из термоса, который у меня всегда под рукой (я выпиваю по нескольку чашек в день). Кофе - проверенный наркотик для писателя.
Неожиданно Улисс за моей спиной разражается тирадой:
- Ну вот, мы на том же месте, что и вчера! А может, даже сделали шаг назад, поскольку теперь неясно, подвергся ли я вообще нападению. Не знаю почему, но мне это было важно: есть нападение - есть нападающие. Все-таки вероятность какого-то следа. Теперь же...
Он тяжело вздыхает, в волнении поднимается с кресла.
- И еще я подумал, я не могу оставаться здесь. Я резко оборачиваюсь.
- Да что с вами?
Говорил я себе, что с него нельзя спускать глаз! Он из тех людей, чью реакцию, чьи порывы невозможно предвидеть. Я начинаю подумывать о том, чтобы запереть на ключ входную дверь. Для него я придумаю объяснение.
- Не вижу причин оставаться у вас,- снова говорит он,- Я и так злоупотребил вашим гостеприимством.
- Ох, хватит на эту тему, старина!
Слава богу, он вновь принимается сетовать на то, что у него нет денег. Он бы давно ушел, если бы не деньги. В какой-то момент я спрашиваю себя, не собирается ли он просить у меня взаймы. Но нет, просто он абсолютно растерян.
- Люди привыкли иметь деньги,- рассуждает он.- Они совершенно не отдают себе отчета, что значит оказаться, как говорится, без гроша. Я начинаю понимать нищих. Протягивает руку, и вдруг рука твоя уже не пуста. На ладони лежит монетка. Монетка, которая принадлежит тебе. А на монетку можно купить еды.
Он умолкает. Видно, воображает себя стоящим на углу с протянутой рукой.
- Я слушал вас,- говорю, протягивая ему чашку, но не отвечал, поскольку наливал вам кофе. А кофе - это очень важно. Как вы можете сами убедиться, у меня нет прислуги...
Не могу же я ему сказать, что зашел сейчас к нашей приходящей служанке и предупредил, что не нуждаюсь в ней ни сегодня, ни в последующие дни, так как уезжаю в Париж вместе с "мадам". Когда вернусь, неизвестно. Разумеется, по возвращении мы дадим ей знать.
Это мой поступок может показаться неосторожным, ведь я рискую завтра или послезавтра столкнуться с ней на улицах Дьеппа. Но этого не случится по той простой причине, что я решил не выходить больше из дома.
Я посмотрел в кухне: припасов довольно, чтобы выдержать настоящую осаду. Пюс всегда отличалась предусмотрительностью. Она накопила массу разных консервов, окороков и кучу сухариков, которые позволят нам обойтись без хлеба.
Я продолжаю о своей неприязни к слугам, которая вдохновляет меня на пышную тираду.
- Они вам вечно надоедают, со знанием дела за вами шпионят! Мне всегда кажется, будто они из полиции. Допустим, вы хотите совершить преступление, которое останется нераскрытым. Это невозможно, если у вас есть горничная! Она подметит какую-нибудь маленькую деталь, я ваше преступление будет раскрыто, а вы окажетесь перед судом присяжных.
Меня забавляет игра с огнем. На самом деле опасности вовсе нет. Мое упоминание о суде оставило Улисса абсолютно равнодушным. Он со всей серьезностью тоном заботливой тетушки интересуется как же я поддерживаю в доме порядок.
- О, я отлично справляюсь! - говорю я.- У меня есть свои маленькие привычки. Знаете, старые холостяки...
И спрашиваю, взяв щипчиками сахар:
- Сколько вам кусочков?
Он удивленно смотрит на меня, качает головой и тоскливо вздыхает:
- Понятия не имею. Да, я не знаю даже, сколько кладу сахара в кофе. То есть сколько клал раньше...
- Кладу вам один,- я бросаю кусочек сахара в его чашку,- Вы скажете, достаточно ли.
Ставлю сахарницу на место и добавляю притворно отеческим тоном:
- Напрасно вы так поддаетесь унынию.
- Вы полагаете, для этого нет причин? - с горечью произносит он.
- Нет, потому что, хоть я и не разыскал ваш паспорт, зато принес кое-что очень, очень интересное.
Он отставляет свою чашку и смотрит на меня сияющими глазами.
- Ох, правда? Вы что-нибудь нашли?
Я вытаскиваю из-за стола чемодан и, потрясая им, торжествующе произношу:
- Да, вот это!
Радость, звучащая в моем голосе, заставляет его встать. Он медленно, осторожно приближается ко мне, не отрывая от чемодана зачарованного и в то же время подозрительного взгляда.
- Этот вот чемодан... вы нашли его...- бормочет он.- И думаете, что...
Он, будто испугавшись, не заканчивает фразу, и она повисает в воздухе.
- ...Что он вам принадлежит? - говорю я.- Да! А чемодан - это всегда жутко интересно, это значит - масса вещей, вещей личных... Понимаете?
У него во взгляде все та же подозрительность.
- Да, разумеется. Только почему вы думаете, что это мой чемодан?
- Послушайте, за это говорит многое. Сегодня утром я отправился в управление порта. Я отлично знаю начальника, Бушара. Я расеказал ему, что вчера вечером на "Корнуэйе" прибыл один мой друг и что он забыл на пароходе чемодан. Мне подумалось, что у вас наверняка был с собой чемодан, о котором вы после происшествия забыли. Бушар тут же навел справки, и в самом деле выяснилось, что на палубе "Корнуэйя" найден чемодан. Мне его показали, и я сразу сказал, что это ваш, что он соответствует описанию, которое вы мне дали. Поскольку мы с Бушаром друзья, никаких проблем не было, и чемодан отдали мне.
Улисс смотрит на меня строгим взглядом. Он явно не одобряет мой обман. Должно быть, с тех пор, как он страдает амнезией, он забыл и о том, что цель оправдывает средства.
- Все-таки у нас нет никакой уверенности, что это мой чемодан,- ворчит он.
- Конечно, нет, но сейчас мы это выясним. И знаете как? Чемодан не заперт. Я успел в него заглянуть. Среди прочего есть один костюм. Вы его примерите, и если он вам подойдет...
Он продолжает смотреть на меня осуждающе. Мне ясно, что он не в восторге от методов, которые я использую в нашем расследовании. Но еще я знаю: мне нужно лишь чуточку его подтолкнуть, чтобы подвести к желаемому результату. Улисс, что называется "жалкий человек". Жалкого человека узнаешь по полному отсутствию характера, он нерешителен, трусоват. Однако, если себя не закалять, ослабеешь.
- Ну что, посмотрим? - мой голос звучит резко.
