Патриция Вентворт - Мисс Силвер вмешивается
— Вы больны, мисс Лемминг?
Вздрогнув, она увидела рядом с собой мистера Дрейка — он жил в квартире напротив Уиллардов.
— Вы больны? — повторил он свой вопрос.
— Нет, просто устала.
— Это одно и то же. Я на машине. Позвольте вас подвезти.
Агнес смогла лишь робко улыбнуться… Когда она пришла в себя, то обнаружила, что лежит на кушетке в гостиной своей квартиры, а мистер Дрейк кипятит чайник на плите. Это выглядело так необычно, что Агнес несколько раз моргнула, думая, что это сон. Однако мистер Дрейк никуда не исчез. Обернувшись, он увидел, что она открыла глаза, и одобрительно кивнул.
— Славная девочка! Теперь вам нужна чашка горячего чая.
Больше всего на свете Агнес хотелось именно этого. Когда она выпила чай, мистер Дрейк снова наполнил чашку. Потом он налил чаю себе, достал пакет сдобных булочек и сел.
— Вам нравятся сдобные булочки? Я их обожаю. Они почти такие же, как до войны, — только не с изюмом, а со смородиной и лимонной цедрой. Обычно я поглощаю их дома в одиночестве, но так гораздо приятнее.
Мисс Лемминг съела две булочки и выпила еще две чашки чая. Для полноценного ленча на двоих еды в доме не хватало, поэтому она говорила матери, что не голодна.
— Белл говорил, что вы уже выходили сегодня утром. Почему же вы снова отправились в город? Вам не мешало бы отдохнуть.
Агнес так привыкла чувствовать себя виноватой, что начала оправдываться:
— Мне нужно было обменять книгу в библиотеке.
— А почему вы не сделали это утром?
— Сделала. Но маме не понравилась книга, которую я принесла.
Брови мистера Дрейка полезли вверх, едва не коснувшись густых волос серо-стального цвета. Он ужасно походил на Мефистофеля.
— Ваша мать просто эгоистичная старуха, — напрямик заявил мистер Дрейк.
Мисс Лемминг уставилась на него. Чашка дрогнула у нее в руке, а сердце болезненно кольнуло. Никто никогда не говорил ей такие чудовищные вещи. Но ей нечего было возразить. Что-то внутри нее подсказывало ей: «Это правда».
Мистер Дрейк взял у нее чашку и поставил на стол.
— Это правда, не так ли? Кому это может быть известно лучше, чем вам? Она вас просто убивает. А когда я вижу, как кого-то убивают, то не могу молча проходить мимо. Почему вы должны с этим мириться? Почему бы вам не устроиться на работу?
Агнес перестала дрожать.
— Я пыталась месяца два тому назад. Только вы никому не рассказывайте. Мне ответили, что я недостаточно сильная, а если мама узнает, это ее огорчит. Она… она не понимает, что я не такая крепкая, как раньше. Так что уйти мне некуда.
Мистер Дрейк опустил брови.
— Это не всегда легко, — согласился он. — Но, как правило, можно найти выход. Возьмите мою историю. Я был… ну, несколько лет находился как бы в ином мире, а когда вернулся, то обнаружил, что у меня нет ни денег, ни работы, ни друзей. Мне пришлось туго, но я занялся бизнесом — не думаю, чтобы вам он пришелся по вкусу, но для меня это был хоть какой-то выход. Я ни разу не пожалел, что взялся за него, хотя иногда мне хочется заняться чем-нибудь более приятным. Но тогда я напоминаю себе, что это дает мне средства к комфортному существованию, возможность иметь маленький автомобиль и проводить свободное время по своему усмотрению. Если вы не можете получить то, что хотите, здравый смысл направляет ваши желания на более доступные цели.
Щеки Агнес Лемминг слегка порозовели. Безобразный черный берет либо сам свалился с головы, либо его снял мистер Дрейк, и теперь густые каштановые волосы падали ей на плечи. Мистер Дрейк обратил внимание на эти красивые вьющиеся волосы и блестящие карие глаза, которые удивительным образом сочетались с волосами.
— А чего вы хотели? — спросила Агнес.
— Луну, звезды и седьмое небо, — ответил мистер Дрейк. — В молодости мы все этого хотим, а когда не можем заполучить, говорим, что их не существует, набиваем себе животы всякой дрянью и страдаем от несварения желудка.
— А как выглядит ваша луна? — тихим голосом осведомилась Агнес.
Мистер Дрейк смотрел мимо нее в окно, откуда открывался малопривлекательный вид на гравийную дорожку и викторианский кустарник, но его мысленный взор видел нечто совсем иное.
— Это просто женщина, — ответил он. — Так бывает в большинстве случаев.
— И что же произошло потом?
— Я женился на ней и допустил роковую ошибку. Луна должна оставаться на небе — вблизи она теряет свое сияние и превращается в мертвый мир. Если обходиться без метафор, моя жена ушла к другому, и я потратил на развод почти все до последнего пенни. Поистине ирония судьбы. Вот вам моя история. Как насчет вашей?
— У меня ее нет. — В голосе Агнес послышались трагические нотки.
— Еще бы! Ваша матушка высосала из вас почти всю кровь. И вы намерены позволить ей довести дело до конца?
— А что мне остается? — печально промолвила Агнес Лемминг.
Мистер Дрейк отвернулся от окна и устремил на нее пристальный взгляд.
— Ну, вы могли бы выйти за меня замуж.
Глава 10
Этим вечером четыре человека писали письма, которым также было суждено стать составной частью картины.
Кэрола Роуленд писала человеку, к которому обращалась «дорогой Туте». Это было воистину девичье излияние чувств.
«Мне ужасно не хватает моего Тутса. Я мечтаю, чтобы мы были вместе, но понимаю, что нам нужно соблюдать осторожность, пока ты не получишь развод. Можешь не беспокоиться — я живу здесь как монахиня, но не жалуюсь, так как постоянно думаю о тебе и о том, какой прекрасной будет наша жизнь, когда мы поженимся…»
И далее в том же духе.
Письмо не было отправлено, потому что мисс Роуленд внезапно потеряла к нему интерес. Ее осенила блестящая идея, а когда смертельно скучаешь, блестящие идеи весьма желательны. Мисс Роуленд пребывала именно в таком состоянии, поэтому цеплялась за любую возможность отвлечься — в том числе даже за Алфреда Уилларда. Пусть Туте немного подождет ее письма — ему это пойдет только на пользу. Кэрола считала, что мужчинам полезно ждать, так как это лишь подогревает их нетерпение, а Туте должен проявить нетерпение и примчаться к ней с обручальным кольцом, как только с разводом будет покончено. Конечно, он зануда, зато денег у него куры не клюют!
Кэрола положила письмо в папку с промокательной бумагой, вынула из сумочки связку ключей и спустилась в кладовку. Блестящая идея в ее голове искрилась как фейерверк.
Вскоре она поднялась наверх с пачкой писем и большой фотографией с надписью. Поставив фотографию на видном месте с левой стороны каминной полки, Кэрола села и углубилась в чтение писем…
Мистер Дрейк писал Агнес Лемминг:
«Моя дорогая!
Я должен написать Вам, чтобы Вы могли прочитать это, пока меня нет рядом с Вами. Вы достаточно долго прожили в тюрьме. Выходите и посмотрите на мир. Я могу показать вам лишь маленький его уголок, но он будет принадлежать нам обоим и станет для Вас домом, а не тюрьмой. Я знаю, какую жизнь ведут заключенные. Выходите из тюрьмы, покуда она Вас не уничтожила. Вы говорите, что не можете оставить мать, но ей нужно не Ваше общество, а Ваше обслуживание. Наймите ей платную служанку, которая сможет уйти, если цепи покажутся ей слишком тяжкими. Вы не дочь, а рабыня. Рабство аморально и омерзительно. Это суровые слова, но Вы хорошо понимаете их справедливость. Я уже давно хотел Вам это сказать. Помните тот день, когда я помог Вам нести корзину? Все тогда и началось. Корзина весила тонну, и Ваша рука дрожала от напряжения. Я едва не обругал Вас за терпение во взгляде и улыбку на устах. Люди не должны терпеть и улыбаться, подвергаясь жестокой тирании. С тех пор я не мог выбросить Вас из головы. Я понял, что Вы — святая, которая сама напрашивается на мученичество. С моей стороны было опрометчиво просить Вас выйти за меня замуж. Вы разрушите мои моральные устои и превратите меня в эгоистичное чудовище, но я предупрежден и, надеюсь, вооружен. Мое лучшее оружие — то, что я больше всего на свете желаю сделать Вас счастливой. Я верю, что мне это удастся. Так как этот аргумент едва ли на Вас подействует, добавлю, что в моей жизни счастья тоже было не так много, и Вы можете с избытком компенсировать его недостаток. Согласны ли Вы это сделать?»
Агнес Лемминг писала мистеру Дрейку:
«Мы не должны думать об этом. Я могла бы предложить Вам остаться друзьями — но это было бы несправедливо по отношению к Вам. Не думайте об этом больше. Мне следовало сразу сказать Вам, что это невозможно. Надеюсь, это не сделает Вас несчастным…»
Это послание, как и письмо мисс Роуленд, так и не было отправлено. Оно было безнадежно испорчено слезами. Агнес сожгла его, израсходовав множество спичек.
Миссис Спунер писала Мид Андервуд:
«Он может быть в нижнем ящике, а если его там нет, пожалуйста, посмотрите в других. Обычный спенсер с вязкой по краям. Я бы с удовольствием носила его под униформой, а то вечера становятся холодными. У Белла есть ключ от квартиры».
