Патрисия Вентворт - Смерть в конверте

Патрисия Вентворт

Смерть в конверте

Глава 1

Мисс Силвер с улыбкой любящей тетушки посмотрела на молодого человека, протягивая ему чашку чая. Следует отметить, что детектив Скотленд-Ярда Фрэнк Эббот родственником почтенной дамы не был, но это не помешало ему расслабиться, наслаждаясь свободным воскресеньем. С первого взгляда этого высокого стройного молодого человека с неправильными чертами бледного лица, одетого в прекрасно сшитый строгий костюм, можно было бы принять за морского офицера, дипломата или адвоката, но только не за того, кем он был на самом деле. Фрэнк удобно устроился в самом большом гнутом кресле орехового дерева, просторное сиденье и резные полукруглые подлокотники которого казались менее комфортабельными, чем были в действительности. Привычно холодное выражение серых глаз детектива заметно смягчалось, когда он глядел на хозяйку дома, которую, как сам не раз говорил, он, глубоко уважая, одновременно просто обожал. Эта дама могла развеселить, заинтриговать, дать совет, причем ее изысканное чувство юмора неизменно подкреплялось не менее изысканным угощением.

Ласково улыбаясь, мисс Силвер поинтересовалась, хорошо ли юноше отдыхается.

— Вы недавно были в Ледшире, правда? — спросила она. — Ваши открытки навеяли мне множество воспоминаний. Помните рыночную площадь в Ледлингтоне?

Юноша рассмеялся.

— Превосходный вид на брюки сэра Альберта, правда?

Поскольку статуя сэра Альберта Дауниша, возвышающаяся над небольшой площадью, является, как известно, одним из самых знаменитых скульптурных кошмаров Англии, то мисс Силвер решительно пресекла всяческое легкомыслие, заметив, что универсамы Дауниша стали национальным достоянием, а Ледлингтон, да и все графство, выиграли от щедрости названного сэра. Дав достойную отповедь легкомыслию, дама вернулась к занимавшей ее теме отдыха.

— А что слышно о Марчах? — поинтересовалась она.

— Меня пригласили к ним на коктейль вместе с родственниками, у которых я останавливался. Повезло лицезреть самого начальника полиции, красавицу Риетту, сына и наследника, а также малышку дочь. Ее передавали по кругу вместе с напитками… очаровательный младенец. Она пихнула мне кулачком в глаз и сказала: «Гу!»

Мисс Силвер просто расцвела.

— Марчи обожают дочку! Иметь одного ребенка — большая ошибка в жизни. Значит, вы все время жили у своих родственниц?

Молодой человек потянулся за еще одним сконом, испеченным Ханной, легким, как перышко, щедро сдобренным маслом и медом.

— Именно так, но, заметьте, у разных. Всегда забываю, сколько детей было у прадеда, но полагаю, у меня не меньше родственников, чем у любого англичанина, не считая шотландской и ирландской ветвей, а также нескольких любителей приключений, расселившихся по всей Великобритании, уж не говоря о Штатах. Поскольку все они безмерно дружелюбны и гостеприимны, мне не надо платить по счетам в гостиницах, так что отдых обходится просто даром. На этот раз я навестил троих, причем в конце — Джойс Родни. По-настоящему она мне не родная, но мы с ней дружим.

Юноша поставил пустую чашку на стол, мисс Силвер налила в нее еще чая.

— И только? — невинно спросила дама, но настолько выразительным тоном, что молодой человек расхохотался.

— Не понимаю только, как вы догадались. Кстати, Джойс очень нервничает, поэтому мне бы хотелось обсудить с вами кое-что.

— Если вы считаете, что она не будет против… — нерешительно начала мисс Силвер, но молодой человек, взяв с подноса еще один сандвич, решительно отмел все сомнения:

— Ни в коем случае, кузина очень обрадуется, она никогда не сталкивалась с подобными вещами и пребывает в угнетенном состоянии духа. — В этот момент Фрэнк вдруг подумал о том, какие невероятные истории звучали здесь, в мирной, уютной гостиной.

Хозяйка дома поглубже устроилась в кресле, парном к тому, в котором разместился гость, причем оно было более изящной, как бы женственной частью пары, и приготовилась выслушать историю. Фрэнк огляделся. Старомодная мебель, стены с типичными викторианскими картинками — «Надежда», «Пробуждение души»… Все это напоминало о давних неторопливых временах, когда самолеты еще не сблизили отдаленные страны настолько, что им теперь оставалось или мирно сосуществовать, или вместе броситься в мировой пожар. Цвет и рисунок ковров и занавесей почти точно повторяли обивку мебели, причем на ковре преобладающие жизнерадостные оттенки синего павлиньего хвоста разнообразили разбросанные венки розовых и желтых цветов. Письменный рабочий стол и многочисленные фотографии, стоявшие на камине, книжном шкафу и многочисленных столиках, напоминали о профессии хозяйки, обеспечивающей этот скромный уют. Некогда мисс Силвер занималась тем, что в разговорах называла педагогикой, а если выразиться точнее, то была просто частной гувернанткой без будущего, обреченной всю жизнь работать в чужих домах, чтобы накопить более чем скудные сбережения на старость. Но в один прекрасный момент Провидение открыло перед ней возможность вести частные расследования. Дама приобрела известность в достаточно широких кругах и начала зарабатывать достаточно, чтобы заиметь хорошую квартиру, комфорт и завести преданную домоправительницу, Ханну Мидоус. Фотографии в рамках из бархата, серебра и серебряной филиграни на бархате свидетельствовали о том, что у почтенной хозяйки множество преданных друзей. Много испуганных людей сидели в разное время на месте Фрэнка Эббота и, запинаясь на каждом слове, рассказывали странные истории. Добродетель в конце концов торжествовала, тайное становилось явным, и неотвратимое возмездие в духе назидательных брошюр викторианства настигало преступника. Фрэнк прекрасно знал об этом, когда начал излагать свою историю.

— Знаете, Джойс, потеряв мужа на Ближнем Востоке, сейчас живет в Тиллинг-Грин, он работал там в одной из этих больших нефтяных компаний. У нее ни денег, ни близких родственников, зато есть болезненный ребенок. Она отправилась в Тиллинг-Грин, потому что у Джека Родни есть там пожилая кузина, которая предложила ей пожить в своем доме.

— Вот как? — вставила мисс Силвер.

— Во всяком случае, эта кузина написала очень доброе письмо, а Джойс решила, что это просто манна небесная. Она не могла найти работу, потому что должна быть дома и ухаживать за ребенком, а мисс Вейн предложила жилье и даже небольшую плату за работу по дому. Мне кажется, что Джойс крутится там целыми днями — кормит кур, готовит и прочее, но она не жалуется, пока такая жизнь полезна для малыша.

Допив свой чай, мисс Силвер взяла покрытую яркими цветами шкатулку для рукоделия и вытащила оттуда четыре вязальные спицы, с которых свисало на дюйм нечто, должное в будущем превратиться в детский свитерок приятного голубого цвета. Маленькой Жозефине, дочери ее племянницы Этель Буркет, через месяц должно исполниться семь, так что начатое изделие было частью костюмчика, запланированного в подарок ко дню рождения. Дама любила слушать и вязать одновременно, спицы в умелых руках двигались быстро и ритмично.

— Итак, там что-то случилось? — поощрила она рассказчика.

Юноша кивнул:

— К ней приходят анонимные письма.

— Что вы говорите, Фрэнк!

— Такое всегда неприятно, и, конечно, никто лучше вас не понимает, что они могут быть признаком чего-то по-настоящему отвратительного.

— А о чем они?

Фрэнк неопределенно повел рукой:

— Джойс порвала их… естественное желание избавиться от мерзости.

— Но, полагаю, она хотя бы намекнула вам об их содержании?

— Одно насчет мужа. Он умер внезапно, полагаю, от сердечного приступа, а в письме намекалось, что смерть не была естественной. Второе обвиняло Джойс в том, что она явилась в Тиллинг, чтобы «поймать другого мужа».

— Бог мой! — позволила себе возмутиться мисс Силвер и тут же спросила: — А она рассказала о них миссис Вейн?

— Нет, никому, кроме меня. Вы сами понимаете, что все эти анонимки чрезвычайно неприятны. Мисс Вейн — чопорная пугливая особа, которая и на гуся-то не прикрикнет. Ее старшая сестра умерла несколько месяцев назад, мне кажется, именно она пригласила Джойс приехать в коттедж «Виллоу», потому что всегда верховодила в семье. В деревне именно ее до сих пор называют мисс Вейн, думаю, навечно, а младшая сестрица так и останется мисс Рени.

Мисс Силвер деликатно кашлянула.

— Нет ли там кого-нибудь, кто не любит миссис Родни или имеет причину не желать ее присутствия в Тиллинге?

— Не представляю, что кто-либо может не любить Джойс, ведь она обыкновенная милая девушка… не красавица, но на нее приятно смотреть, умненькая без занудства. В ней нет ничего выдающегося, кажется, ничто не должно вызывать враждебное отношение, ведь люди обычно жалеют молодых вдов. Джойс не выпячивает свою скорбь, но она действительно очень любила своего мужа и сейчас полностью посвятила себя маленькому сыну. Мисс Вейн живет в деревне уже давно и знает всю округу. Джойс говорит, что все были очень добры к ней.