Татьяна Устинова - Там, где нас нет
Сидеть в кабинете не было никаких сил, да еще телефон все время попадался на глаза, словно напоминал о том, что Волков собирался позвонить Юле, но струсил, и Павел, прикрыв телефон осиповским заявлением, вышел из кабинета.
Идти ему было некуда, и он пошел на лестницу. Покурить, что ли, там?..
Дверь в комнату, где сидели Денис Усков и две барышни, была открыта, и Волков завернул туда. В конце концов, Ускова он еще «не опрашивал», так это называется в детективных романах?
Барышень не было. Денис сказал, что они ушли в переговорную наряжать елку и развешивать гирлянды. У него самого в компьютере был открыт пасьянс, и он проделывал некие движения, чтобы этот самый пасьянс от Волкова загородить.
– Павел Николаевич, я отчет-то дописал. И что теперь с ним делать? Кому его нести? Вам?
– Давайте мне.
– А кто теперь… на место Николая Ивановича?
Ох-хо-хо… Вот еще вопрос, на который нет ответа.
– Я пока не думал, Денис. Не знаю, честно.
– А похороны когда?
Этого Волков тоже не знал. Он даже думать про похороны не хотел, хоть понимал, что придется. Вряд ли Зина все потянет одна!..
– Денис, вы вчера вечером никуда не выходили?
Усков посмотрел с беспокойством. Должно быть, такого рода вопросы следует задавать как-то законспирированно, иносказательно, маскируя свои подозрения и сыщицкий интерес, но Волков ничего этого делать не умел.
– Н-нет, не выходил. А что такое, Павел Николаевич?
– Когда сигнализация на машине Сиротина срабатывала, слышали?
– Слышал.
Ну, слава богу, хоть один слышал!
– Это когда было? Днем или вечером?
– Вечером, Павел Николаевич. Он ведь днем уезжал куда-то, Николай Иванович, в смысле! А потом приехал, и сигнализация стала орать каждые пять минут!
– Каждые пять минут? – переспросил Волков задумчиво. – И вы каждые пять минут ее слышали?
– Да нет, – перепугался Денис Усков, – каждые пять минут не слышал, но пару раз слышал. А что такое?
– Сын Сиротина хотел машину забрать, – повторил Волков утреннюю ложь. – А как сигнализацию отключить, не знает. Она же у него какая-то особенная была, он ее отдельно ставил! Вот я и спрашиваю всех…
Объяснение вышло так себе, разумной логики в нем не было никакой, но Волков по опыту знал, что люди, как правило, и не слушают никаких объяснений, и не вникают в них. Самое главное, чтобы эти объяснения были как можно более… житейскими. Вот сын хочет забрать машину отца. Сигнализацию не знает, как отключить. Все хорошо. А при чем тут вчерашний вечер – неважно!..
– Денис, а вы Сиротина вчера вечером не видели?
– Нет. Я отчет писал, мне его обязательно надо было доделать! – И Усков с грустью показал на папку, которую Волков положил на край стола. Было как-то совершенно понятно, что папка начальника не интересует, следовательно, зря он так старался написать этот отчет вовремя. – Я днем в магазин ходил, за апельсинами.
Волков смутно подумал, что сейчас с удовольствием съел бы апельсин, большой, сочный, желтый, остро, по-новогоднему пахнущий, с толстой веселой шкурой и непременным пупочком, где как будто завязывается еще один маленький апельсинчик!..
– Я днем ходил, а потом все время за столом просидел. Только один раз вышел, воды налить из кулера. У нас чайник что-то сломался, не греется!
– Надо новый купить, – сказал Волков рассеянно. – Вы вечером ходили?
– Да, – сказал Денис, добросовестно вспоминая. Это выражение добросовестности на его физиономии Волкова почему-то раздражало. – Уже когда наши все в бильярдную пошли! Они меня звали, но я…
– Да, да, вы писали отчет, – перебил Волков, который уже слышать про отчет не мог. – А из бильярдной никто не выходил, пока вы воду наливали?
Денис опять добросовестно подумал.
– Осипов выходил, – сказал он. – Мимо меня прошел.
Волков вдруг встрепенулся. Из бильярдной мимо Дениса, который набирал в кулере воду, шел Осипов, это значит, к лифтам и, следовательно, к выходу на улицу! Лестница, где курят, совсем в другой стороне. Кроме того, Осипов сказал, что выходил из бильярдной только один раз – чтобы покурить.
Он сказал, что выходил один раз, а Камаровский дважды.
Наврал?.. Зачем?
Волков задумчиво взял со стола папку с отчетом – куда его теперь в самом деле девать? – и покачал ее туда-сюда, словно взвешивая. Усков наблюдал за ним все с тем же выражением добросовестности и озабоченности.
– А вы не видели, когда возвращались из магазина, чья машина стояла на месте Сиротина?
– Видел, – сказал Денис, радуясь, что хоть чем-то может помочь озабоченному начальству, – видел, конечно! Я еще подумал, что Николай Иванович вернется, а место занято, а он терпеть не может свою тачку далеко ставить!
Волков перестал качать папку.
– Там была машина вашей жены! – выпалил Денис радостно, и Волков чуть не уронил отчет. – Она в последнее время редко приезжает, но я ее хорошо знаю, она раньше-то часто здесь бывала! Помните?
– Помню, – машинально сказал Волков.
У него вдруг взмокла шея под воротником водолазки.
– Красная «Хонда», правильно?
Волков кивнул.
– А вы что, не знали, что она приезжала?
Волков спохватился:
– Нет, конечно, я знал, просто не подозревал, что Юля поставила машину на место Сиротина! А так знал, конечно…
Понимая, что говорит что-то не то, Волков аккуратно положил отчет обратно на стол и пошел к двери.
– Павел Николаевич!
– А?
Денис подскочил и вручил ему папку. Волков ее принял, кивнул и вышел в коридор.
Усков посмотрел ему вслед, вздохнул и вернулся к своему пасьянсу.
Волков шел по коридору, нелепо махал папкой и вертел шеей, по которой тек пот.
Юлька?! Юлька вчера приезжала к нему в контору?! Да еще вечером, по пробкам, хотя ее офис вовсе в другом конце Москвы! Или она вчера не ездила в офис, потому что ее уволили?!
Зачем она приезжала?! Почему не поднялась? Почему ничего ему не сказала?!
Красной «Хонды» ни у кого из сотрудников не было, Волков знал это точно, и действительно в прежней, хорошей жизни, которой теперь нет, Юля часто заезжала к нему… просто так.
Я приехала просто так, говорила она.
Усаживалась у него в кабинете, сбоку его громадного стола и смотрела, как он работает.
Что ты смотришь? Не знаю. Просто мне нравится на тебя смотреть.
Иногда она приезжала «по делу», чтобы отвезти Волкова в магазин купить новый пиджак или куртку. Волков всегда сопротивлялся, бывал недоволен, и Юлька его «заманивала». Она говорила, что свою машину он может оставить здесь, возле конторы с ней ничего не случится, зато после покупки пиджака они пойдут «в заведение», и Волков сможет там накатить как следует!
А однажды она приехала среди дня и сказала, что приглашает его на свидание. Дождь шел, стекал по стеклам, барабанил по крышам машин. На тротуары лило из труб, прохожие прыгали через лужи.
Какое свидание, ты что, с ума сошла?..
Она отвезла его в какой-то осенний парк, где было холодно и ветрено, и они действительно какое-то время там романтически прыгали через лужи, ежились, шмыгали носами и стряхивали воду, которая неумолимо текла с зонтов за воротник. Волков бубнил, что нечего было переться в такую погоду в парк, и у него работа брошена, и коллектив без начальства моментально впадет в разложение, уж ему ли, Волкову, этого не знать! А потом все в том же парке они набрели на какую-то кафешку, где было тепло и горел камин, упоительно пахло жареным мясом и скатерти были чистыми. В этой кафешке они просидели до самого вечера, и Волков совершенно разомлел и перестал смотреть на часы, а потом вовсе разложился, как его брошенный коллектив, и выключил телефон.
Это было в той жизни, которой больше нет, и Волкова в той жизни больше нет, а в этой, новой, Юлька не могла приехать к нему на работу!
Выходит, наврал Усков? Или просто ошибся?!
Ускоряя шаг, Волков помчался по коридору в свой кабинет, чтобы выкопать из-под бумаг телефон и немедленно позвонить жене, даже если на том конце провода окажется не Юлька, а туманность Андромеды! Все равно он должен знать, зачем она к нему вчера приезжала.
Если приезжала!..
Он бежал все быстрее и чуть не упал, споткнувшись обо что-то довольно значительное, красное и мягкое.
– Господи Иисусе!
Красное и мягкое зашевелилось и вдруг оказалось задом уборщицы Вали, которая вытирала пол. Огромный мусорный мешок стоял в некотором отдалении.
– Черт возьми!
– Носются, как оглашенные, – сказала Валя сердито. – Носются и людей с ног сшибают. Ой, так то Павел Николаич! Здрасте, Павел Николаич!
– Добрый день, Валя.
Уборщица плюхнула тряпку в ведро и вытерла руку о нестерпимо красные тренировочные штаны. Поверх штанов и футболки у нее был повязан консервативный длинный зеленый фартук с надписью «Cleaning Company».
– Валя, – тоскуя, сказал Волков, – если мне память не изменяет, месяц назад Сиротин Николай Иванович купил вам моющий пылесос за какие-то бешеные деньги! Почему вы тряпкой пол моете?
