Без права на ошибку - Ли Чайлд
– Ну как, поцеловались и помирились? – спросила Нигли.
– Ну да, немного того, немного другого, – ответил он.
Он взял пустую чашку, наполнил ее кофе. Выбрал кекс с отрубями и изюмом. Затем появилась Фролих – явно только после душа. Она была в черных джинсах, черной рубашке поло и черной нейлоновой куртке. Съев и выпив все, что оставили маршалы, они втроем вышли к машине Стайвесанта. Еще не было семи утра, наступил День благодарения, и город выглядел так, словно всех жителей накануне вечером эвакуировали. На улицах царила тишина. Было довольно холодно, но неподвижный воздух казался мягким. На чистом голубом небе уже взошло солнце, лучи его окрашивали каменные здания в золотистый цвет. По пустым дорогам до офиса домчались совсем быстро. В конференц-зале уже ждал Стайвесант. Его версия «одежды попроще» представляла собой серые брюки, розовый свитер и ярко-синюю куртку для гольфа. У Ричера мелькнули две мысли: вероятно, и тут на всех ярлыках написано «Брукс бразерс» и, наверное, миссис Стайвесант, как и всегда по четвергам, не важно, День это благодарения или нет, отправилась в балтиморскую больницу. Напротив Стайвесанта сидел Бэннон – все в тех же фланелевых брюках и твидовом пиджаке. Он в любой день одевался так, что сразу видно было: перед тобой представитель правоохранительных органов. Должно быть, гардероб у него не слишком велик.
– Итак, к делу, – сказал Стайвесант. – Повестка у нас весьма насыщенная.
– Пункт первый, – подхватил Бэннон. – ФБР на сегодня официально рекомендует отмену всех мероприятий. Нам известно, что злоумышленники сейчас в городе, и поэтому вполне разумно предположить, что существует реальная угроза покушения.
– Ни о какой отмене не может быть и речи, – возразил Стайвесант. – Бесплатная индейка в приюте для бездомных может кому-то показаться пустяком, но на подобных символических акциях стоит наш город. Если Армстронг откажется от этого ритуала, политический ущерб мы потерпим катастрофический.
– Хорошо, тогда мы будем там вместе с вами, – сказал Бэннон. – И вовсе не для того, чтобы дублировать вашу работу. Что касается личной безопасности Армстронга, под ногами у вас путаться не станем. Но если что-то случится, чем ближе мы будем, тем лучше для всех.
– У вас есть какая-то конкретная информация? – спросила Фролих.
– Увы, никакой, – покачал головой Бэннон. – Только предчувствие. Но я настоятельно прошу вас отнестись к этому со всей серьезностью.
– Я ко всему отношусь очень серьезно, – заверила Фролих. – Вообще-то, я решила поменять план. Мероприятие переносится на свежий воздух.
– На свежий воздух? – удивился Бэннон. – Разве это не усугубляет опасность?
– Нет, – ответила Фролих. – В целом так будет даже лучше. Изначально предполагалось, что мероприятие будет происходить в длинном помещении с низким потолком. В конце этого помещения кухня. Но там очень тесно. Нет возможности использовать металлодетекторы. Сейчас конец ноября, и большинство бездомных одеты в пять слоев, а в карманах у них бог знает какие железки. Обыскивать их нельзя. Это займет целую вечность, а мои люди могут подхватить заразу. Перчатки для обыска не наденешь: такое расценят как оскорбление. В общем, мы должны признать: велик шанс, что преступники могут смешаться с толпой и подобраться к Армстронгу. А еще мы должны признать, что реального способа воспрепятствовать этому у нас нет.
– И чем же на открытом воздухе лучше?
– Там есть боковой двор. Поставим раздаточные столы в длинный ряд под прямым углом к стене здания. Еду будем подавать через кухонное окно. За столами проходит огораживающая весь двор стена. Армстронга, его жену и еще четырех агентов поставим в шеренгу спиной к этой стене. Бездомные через заслон из моих людей будут один за другим подходить с левой стороны. Получают индейку, идут в помещение и там едят. Телевизионщикам, кстати, идея тоже понравится. На открытом воздухе им всегда лучше: есть где развернуться. И все перемещения будут более упорядоченными – слева направо вдоль столов. Индейка от Армстронга, гарнир от миссис Армстронг. Дальше – внутрь и за еду. Красивые кадры сделать проще.
– А каковы положительные стороны для нас? – спросил Стайвесант.
– Их хватает, – ответила Фролих. – Безопасность обеспечить проще, хотя соберется толпа. Пока не приблизишься к Армстронгу вплотную, выхватить оружие нет никакой возможности, поскольку все время движешься вдоль стены агентов. Ну а когда встанешь лицом к лицу с вице-президентом, окажешься под надзором четырех агентов.
– А отрицательные?
– Их немного. С трех сторон нас закрывают стены. Но спереди двор открыт. Прямо через дорогу квартал пятиэтажных зданий – старых складских помещений. Окна заколочены, и это огромный плюс. Но на каждую крышу придется поставить по агенту. Так что об экономии бюджета придется забыть.
– Мы можем себе это позволить, – кивнул Стайвесант. – Мне ваш план нравится.
– И погода в кои-то веки ему не препятствует, – сказала Фролих.
– Это ваш стандартный подход к делу? – спросил Бэннон. – Таково мышление сотрудников Секретной службы?
– Я не желаю сейчас дискутировать по этому вопросу, – отрезала Фролих. – В Секретной службе не принято обсуждать организацию операций.
– Мы должны работать вместе, мэм, – укорил Бэннон. – Мы в одной лодке.
– Можете ответить Бэннону, – разрешил Стайвесант. – Мы и так вляпались по уши.
– Хорошо, – пожала плечами Фролих. – Думаю, да, таков стандартный подход к делу. В подобных местах у нас вообще ограниченные возможности. Почему вы спрашиваете?
– Потому что мы много работали над этим случаем, – ответил Бэннон. – И много размышляли.
– И что? – спросил Стайвесант.
– Мы рассматриваем четыре конкретных фактора. Итак, все началось семнадцать дней назад, верно?
Стайвесант кивнул.
– Кто от этого пострадал? – спросил Бэннон. – Вот первый вопрос. Потом, подумайте о показательных убийствах в Миннесоте и Колорадо. Как вас о них предупредили? Вот второй вопрос. Третий: какое там применили оружие? И четвертый: как последнее сообщение оказалось на полу в прихожей мисс Фролих?
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, что все четыре фактора указывают на одно.
– На что же?
– С какой целью были посланы эти сообщения?
– С целью угрозы, – сказала Фролих.
– На кого направлена эта угроза?
– На Армстронга, конечно.
– Правда? Какие-то послания были адресованы вам, какие-то – ему. Но видел ли сам вице-президент хоть одно сообщение? Хотя бы те, что были адресованы лично ему? Он вообще хоть что-нибудь знает о письмах?
– О подобных вещах мы подопечным никогда не сообщаем. Такова твердая установка, так было всегда.
– Значит, Армстронг ни о чем не волнуется, так? А кто же волнуется?
– Мы.
– Так сообщения на самом деле нацелены на Армстронга? Или, может, на Секретную службу Соединенных Штатов? Если
