Без права на ошибку - Ли Чайлд
Повисла пауза, затем Нигли произнесла:
– В таком случае версия Бэннона вполне правдоподобна. Простите, ребята.
Стайвесант медленно кивнул. Второй страйк.
– Что думаете, Ричер? – спросил он.
– Не могу поспорить ни с чем из сказанного.
Третий страйк. Голова Стайвесанта опустилась, словно в душе у него пропала последняя надежда.
– Но лично я в это не верю, – добавил Ричер.
Стайвесант вскинул голову.
– И я рад, что федералы копают именно здесь, – продолжил Ричер. – Думаю, это необходимо. Надо исключить все возможные варианты. И уж они приложат все усилия. А если окажутся правы, то сделают за нас всю работу, это точно. Так что нам одной проблемой меньше. Правда, я почему-то уверен, что Бэннон зря тратит время.
– Почему? – спросила Фролих.
– Потому, что я почти не сомневаюсь: ни один из этих типов никогда у вас не работал.
– Тогда кто же они?
– Думаю, оба чужаки. Еще думаю, они старше Армстронга – минимум на два года, максимум на десять лет, – оба выросли и получили образование где-нибудь в отдаленных сельских районах, где школы довольно приличные, но финансируются не очень хорошо.
– Что?
– Ну подумайте о том, что нам уже известно. О том, что мы сами видели. А теперь подумайте о самой маленькой частичке всего этого. О самом крошечном компоненте.
– Объясни, – попросила Фролих.
– Только не сейчас. – Стайвесант снова посмотрел на часы и покачал головой. – Нам надо выдвигаться. Объясните все потом. Но вы уверены в том, что сказали?
– Оба чужаки, – кивнул Ричер. – На все сто. Гарантировано Конституцией.
Глава 13
В каждом городе пролегает некая невидимая черта, за которой вполне приличный район вдруг переходит в трущобу. И Вашингтон от других городов в этом отношении мало чем отличается. Граница между солидными районами и запущенными вьется здесь прихотливо-извилистыми петлями, то выступая вперед, чтобы вместить отвоеванные у разрухи и возрожденные кварталы, то, напротив, втягиваясь, словно отступая перед грозным нашествием. Кое-где облагороженные участки врезаются в трущобы целыми коридорами. В других местах переход от благополучия к упадку происходит незаметно, растягиваясь на сотни ярдов: в одном конце улицы можно купить тридцать сортов чая, а в другом за обналичку чека с тебя сдирают тридцать процентов от суммы.
Приют, выбранный для выхода Армстронга в люди, находился где-то посередине бесхозной территории к северу от Юнион-стейшн. К востоку от него проходили железнодорожные пути. На западе пролегало шоссе, исчезающее в подземном туннеле. Окружали приют старые, изрядно обветшавшие здания. В одних располагались склады, в других – квартиры. Были строения, покинутые жителями, были еще обитаемые. Сам приют оказался в точности таким, как его описывала Фролих, – длинное, низкое, одноэтажное здание из кирпича. В стенах через равные промежутки большие окна с металлическими рамами. Рядом с приютом двор по площади вдвое больше его самого. Двор с трех сторон окружен высокими кирпичными стенами. О первоначальном назначении здания судить было сложно. Возможно, очень давно, когда грузы с вокзала развозили на лошадях, здесь располагалась конюшня. А позже, после того как надобность в лошадях отпала, поставили другие окна и строение стали использовать в качестве гаража для грузовиков. А может, здесь располагался офис. В общем, сказать наверняка было невозможно.
Сейчас тут каждую ночь спали пятьдесят бездомных. Ранним утром их будили, кормили завтраком и выставляли на улицу. Все пятьдесят коек складывали и убирали в кладовку, пол мыли, воздух очищали обеззараживающими средствами. На место кроватей ставили металлические столы и стулья. Днем сюда приходили обедать, вечером – ужинать, а в девять вечера помещение снова превращалось в ночлежку.
Но сегодня был особенный день. День благодарения всегда особенный, но в этом году он просто исключительный. Разбудили обитателей приюта чуть раньше, завтрак им подали чуть расторопнее, а на дверь указали на целых полчаса прежде обычного. Это стало двойным ударом: в День благодарения, как известно, на улицах тихо, и выручка от подаяний ничтожна. Зато пол был вымыт гораздо тщательнее, чем обычно, а обеззараживающего средства распылили больше. Столы расставили намного ровнее, стулья выстроили аккуратнее, волонтеров позвали больше, и одеты все они были в толстовки с иголочки – белые с ярко-красным именем благотворителя на груди.
Первыми из агентов Секретной службы прибыли члены команды зрительного наблюдения. У них имелась крупномасштабная карта города, а также снятый со снайперской винтовки оптический прицел. Один из агентов скрупулезно проверял путь, которым проследует Армстронг. Сделав шаг, он останавливался, прищурив один глаз, оглядывал местность в прицел и называл все окна и крыши, которые попадали в поле зрения. Ведь если он со своего места видел участок, то и потенциальный стрелок, находящийся на этом участке, мог его видеть. Агент с картой помечал соответствующее здание и с учетом масштаба определял расстояние. Все точки, до которых было менее семисот футов, он отмечал черным крестиком.
Но место для мероприятия выбрали удачное. Снайперские гнезда можно было расположить только на крышах заброшенных пятиэтажных складов напротив. В итоге у агента с картой получилось всего пять черных крестиков. В нижней части карты он написал: «Проверено прицелом, день ясный, время 08:45, все подозрительные точки отмечены». Добавил свое имя и дату. Агент с оптическим прицелом тоже поставил подпись, карта была свернута и уложена на заднее сиденье служебного автомобиля – ждать Фролих.
Затем прибыла колонна полицейских фургонов с пятью кинологическими подразделениями. Одно подразделение проверило сам приют. Еще два отправились проверять склады. Собаки – специалисты по поиску взрывчатки в последних двух отрядах обнюхали все прилегающие улицы в радиусе четырехсот ярдов. Дальше улицы сплетались так плотно, что потенциально опасных мест становилось слишком много, однако смысла закладывать там бомбу – слишком мало. Как только здание или улица объявлялись безопасными, полицейский округа Колумбия занимал позицию для пешего патрулирования. Небо по-прежнему оставалось ясным, ярко светило солнце. Его лучи создавали иллюзию довольно теплого утра, что сводило ропот недовольных к минимуму.
К девяти тридцати приют стал эпицентром безопасной территории площадью в четверть квадратной мили. Полицейские округа Колумбия пешком и на машинах охраняли границы этой территории, а внутри нее дежурило более пятидесяти человек. Теперь стражи порядка
