Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков
— К мертвым исполнителям отлично можно пристегнуть живого заказчика.
— Зачем?
— Из личной неприязни или из политических раскладов.
— А… Ну да, можно.
— Теперь по делу, — викарий развернул лист пергамента, — Запомни эту карту. Здесь мы, здесь дворец, здесь внутренняя лестница, здесь тюрьма.
Витторио сидел над планом, пока не стемнело. Поворачивал его так и этак. Подходил к окну и смотрел за замок. Потом попросил благословления и ушел под землю.
10. Глава. 27 декабря. Третий раз это уже привычка
Третий раз за месяц в темницу, — подумал Максимилиан, — Ладно бы в башню, так в подвал, как какого-то преступника. И что делать?
Дежурного охранника в коридоре не оставили. Тюремщик, пока не ушли конвоиры, пересмотрел все помойные ведра и поставил единственному заключенному то, что получше. Потом зажег в коридоре несколько масляных ламп и тоже ушел.
При тусклом свете ламп Макс сел на каменную табуретку, поднял штанину и отцепил от ноги протез. Хорошо, что от голени осталось достаточно кости и мяса, чтобы опираться на подушку в протезе. А то бы никаких тебе пеших турниров. И так тяжело.
Макс помассировал культю. Протер ее начисто рубашкой. Снял с протеза подушку и тоже хорошо протер ее. Повернул, раскрыл на петлях и снял с протеза деревянный кожух, выполненный по образу и подобию здоровой ноги. Из туфли остался торчать стальной стержень, упиравшийся в сложный шарнир внизу, сбалансированный пружинками.
Из кожуха Макс извлек три тонких стальных детали, из которых сразу свинтил составной ромбический стилет без гарды общей длиной в локоть. Одна грань была заточена, по другой нарезаны зубья как у пилы по дереву.
Взвесил в ладони туго скрученный кожаный мешочек с золотыми дукатами и такой же мешочек с серебром. Дукатов хватило бы на коня и меч, а серебро, хотя оно и больше в объеме, нужно на мелкие расходы там, где золотом не платят. Впрочем, у него забрали меч и кинжал, но не кошелек. Благородный человек вправе улучшать условия своего заключения на возмездной основе.
Еще в протезе нашлась бухта толстого шелкового шнура. Если на нем завязать узелки, то можно спуститься с довольно большой высоты. С одной ногой не стоит прыгать даже там, где стоит прыгать с приземлением на две ноги.
Огниво и трут. Маленький ножик с лезвием едва в три пальца. Хлопковый платок. Им можно проложить подушку, если протез будет натирать культю. Запасной ремешок с пряжкой, если порвется одно из креплений.
Вот самое актуальное. Напильник и пилка по металлу. Возьмут ли они эти прутья? Конечно, возьмет. Скорее всего, здесь мягкое некаленое железо. Достаточно подпилить один прут снизу. Потом приложить усилие, он сломается. Потом загнуть прут кверху, и в дыру может пролезть человек. Может и не пролезть. Лучше подпилить сразу два.
Макс нисколько не сомневался, что оправдательный приговор ему не светит. Можно даже на судебный процесс не надеяться. Придет палач и удавит.
Попытался почесать под левой лопаткой около раны. Если сидеть тут долго, то кто будет менять повязки? Голова и левая рука вроде зажили и не кровоточат. А сегодняшняя рана на спине?
Пилить сейчас или подождать? Заключенных должны кормить. Поэтому лучше подождать, поесть и начинать пилить.
Макс собрал все в протез, оставив под рукой только инструменты по металлу.
— Эй ты, подойди сюда, — сказал он в пустоту.
Вдруг кто-то сидел в пределах слышимости, но за углом коридора. Здесь под землей тихо, и стражник услышал бы даже негромкий скрежет пилы и напильника.
Никто не ответил. Макс покричал в пустоту еще немного, не особенно повышая голос, и пришел к выводу, что ради одного заключенного не стали устраивать постоянное дежурство охраны.
Через некоторое, довольно скучное, время принесли обед. Кусок вареной говядины, хлеб, кружка вина. Тюремщики, по-видимому, еще не определились, как надо кормить заключенного. С одной стороны, это благородный человек, достойный аудиенции у Ее Высочества. С другой стороны, раз он здесь, то его социальный статус несколько снизился.
— Захотите другой еды, любой каприз за Ваши деньги, — сказал тюремщик.
— Хочу уйти отсюда. Сколько с меня? — спросил Макс на всякий случай.
— Не, Вы что! Мне еще дорога моя работа и моя голова.
— Двадцать дукатов.
Тюремщик задумался.
— Это твой доход за полгода, — прикинул Макс.
— Нет, мессир. Я из города в жизни не выезжал. Куда мне бежать на старости лет. Да и дохода у меня больше, чем Вы думаете. Еще поделиться надо будет. И потом бежать из Турина. Может, Вас и не догонят, а меня точно догонят. Вас, если догонят, то вернут сюда, а меня, если догонят, то на месте и повесят.
— Пес с тобой.
— Я тоже так думаю, мессир.
— Сегодня еще будут кормить?
— Перед сном.
— А матрас новый?
— Пока не нашли. В городе благородных гостей полно, а перин мало. Все комнаты сняты, все перины раскуплены. Но Вы плохого не думайте. После каникул все разъедутся, и я Вам куплю и перину, и подушку, и одеяло.
— Иди к черту.
— Пойду с Богом, мессир.
Макс внимательно прислушался, как уходил тюремщик. Щелк-щелк. То есть, дверь за углом запирают на замок снаружи. Значит, перед тем как пилить решетку, надо придумать, как открыть эту дверь. Или сразу напасть на стражников, как только они откроют?
Со старшим их приходит двое. Конечно, не те, что стоят за дверью королевы-матери. Просто замковые стражники. Крупные, сытые, но солдаты, а не рыцари. И слуга, который несет поднос с едой. Четыре удара, чтобы никто не успел закричать? Коридор узкий, толпой стоять негде. Первый открывает дверь, второй за ним, третий и четвертый еще дальше. Удар, рывок, удар, удар, удар? Нет, не успеть. Тем более, на одной ноге.
Прошло еще больше скучного времени. Макс даже подремал, лежа на соломенном матрасе. Раздавил несколько блох. Задумался о том, обитает ли в тюрьме конечное количество блох, которых всех можно передавить, или блохи будут воспроизводиться быстрее, чем их давят.
Прохладненько тут. Попросить жаровню? Не задохнусь?
Принесли ужин. Какое-то густое горячее варево с капустой и бобами. Явно не с хозяйского стола, но неплохо. Все-таки, дворня королевы-матери и себя не забывает.
Маловато, конечно. Похоже, здесь порции считают из расчета на среднего простолюдина, а рыцарь ест больше. Интересно, если лежать,
