Жаркое лето Мариуполя - Василий Николаевич Прозоров
Жаркое солнце на улице совсем его не грело. И короткая дорога от своего расположения до «библиотеки» казалась длинной, как путь на Голгофу.
Андрей снова вошел в тёмный коридор терминала, ведущий к бойлерной, как в клетку со львами. Хотя это праздное сравнение никоим образом не отражало то состояние, в котором находился Андрей: злость, разочарование, боль и тоску… от невозможности как-то повлиять на ситуацию…
– О, Иваныч, вернулся! А мы думали, не придешь больше! – поприветствовал его Хара. Он как раз сдвинул балаклаву на лоб, просматривая какие-то бумаги.
– Ну да, а кто за вами присматривать будет? Вам только дай волю, вы тут пол-Мариуполя передавите, – хмуро ответил Андрей, рассматривая нового пленного.
Крепкий мужчина лет сорока с небольшим, голый по пояс, валялся на полу, сжавшись в позу эмбриона. Сведенные за спину руки были стянуты наручниками. Вокруг скорчившегося тела расплывалась по бетонному полу мокрая лужа с характерным запахом мочи…
– Обливали его. Прикинь, уссался. Потерял сознание. Но молчит, – посетовал Хара. – Крепкий попался…
Мужчина содрогнулся в приступе кашля, отхаркнув слюну и кровавые сгустки.
– Вы что, били его? – недовольно спросил Андрей.
– Да пацаны не выдержали. Уж больно вывел он их из себя, – пояснил Хараберюш. – Они его и душили, и растяжку делали, и по почкам и пяткам месили… Карандаши между пальцев вставляли – вон, кажется, парочку переломали. Молчит, сволочь. Может, что посоветуешь, а?
– Извини, Саня, я привык головой работать, а не иголки под ногти вгонять.
– Хм… иголки. Да не, нам его через пару дней в суд вести на арест, в прокуратуру. Нельзя такие явные следы оставлять. И так с пальцами отметились, – покачал головой Хараберюш. – Что же с ним делать?
Тот, о ком велась столь интересная беседа, потихоньку приходил в себя после часа интенсивного допроса. Вот он попытался занять сидячее положение, судорожно шаркая ногами по бетону. Из горла его вырвался стон, когда ему наконец удалось перевалится на спину и прислонится к стене.
– Ты смотри, какой экземпляр попался, – задумчиво произнес Хара, наблюдая за действиями пленного. – Даже интересно с таким работать. Не то, что этот старикашка. Взял да и сдох на самом интересном месте.
– Точно, – поддакнул один из оперов, которого Андрей не опознал по голосу из-под балаклавы. – Ну, что будем с этим делать?
Сидящий у стены мужчина, казалось, не слышит, что речь идет о нем. Он ерзал, пытаясь пристроить поудобнее стянутые за спиной руки да периодически сплевывал красную слюну на пол.
– Слушайте, я с пацанами из «Днепра» общался. Они говорили, что их учили методике израильской. Там водой пытают, – вдруг подал голос опер, сидящий за письменным столом. – Якобы, евреи так палестинцев обрабатывают. И ни один не выдержал. Все раскалываются.
– Точно, – оживился Хара. – И следов никаких, и не сдохнет раньше времени. Иваныч, можешь кого из командиров «Днепра» вызвать?
– Могу, – вздохнул Андрей, – «Итальянец» подойдет?
– Ага, вполне.
Пока Андрей вызывал «Итальянца», опера Хараберюша перетащили пленного в другой угол и даже протерли пол, убрав все следы предыдущего допроса. Мужчина все это время молчал, только дышал прерывисто и временами посматривал на СБУшников ненавидящими глазами.
«Итальянец» подошел быстро. Он только вчера вернулся из Днепропетровска. Как подозревал Андрей, «Итальянец» обеспечивал перегон автомобильного каравана. И теперь он был бодр и полон сил.
– Ну что, господа СБУшники?! Не выходит каменный цветок? – усмехнулся он в коридоре, куда Андрей с Харой вышли и поджидали его.
– Как видишь, – хмуро ответил Андрей. – Парни уже все перепробовали, не колется. Может, что посоветуешь?
«Итальянец» серьёзно задумался.
– Паяльник, электричество пробовали?
– Паяльник нельзя. Нам его завтра-послезавтра в суд предъявлять. Делу официальный ход давать. Синяки еще так-сяк объясним, но серьезные следы – нет.
– А как вы его вообще в суд потащите? – изумился Виталик. – Он же расскажет, что несколько дней здесь сидел.
– Не забивай себе голову. Это наш головняк. Лучше подскажи, сможешь разговорить клиента?
«Итальянец» помолчал. Потом медленно, с явной неохотой сказал:
– Вы ведь израильскую методику имеете в виду? Так ведь? Напели, болтуны, блин…
– Ее, – кивнул Хара. – Поговаривают, очень эффективна.
– Ну, нам-то ее показали. Но применяли мы сами всего пару раз. И знают ее у нас всего пять человек.
– Виталик, очень надо. Давай попробуем.
– Ладно, – согласился «Итальянец», махнув рукой. – Давайте его к нам в терминал, на второй этаж, где душевые. Андрюх, знаешь?
– Знаю, мылся там пару раз, – подтвердил Андрей.
– Значит, я пошел, – закруглился «Итальянец». – Соберу своих и подготовлю все. Только потом, в случае чего, не надо гнать на «Днепр», что мы садисты и маньяки.
– Не будем, – серьезно ответил Хара. – Наоборот, благодарность выпишем.
– Нам лучше деньгами, – блеснул улыбкой «Итальянец» и убежал к себе. Готовить душевую.
Через пять минут трое оперов Хары, нацепив пленному балаклаву на голову, тащили его наверх. Андрей и сам Хараберюш, не торопясь, шли сзади.
– Как думаешь, получится?
– Надеюсь, – вздохнул Хараберюшь, – а то у нас все не хорошо пошло. Один крякнул. Второй молчит. Вопрос выхода на русского резидента, думаю, уже неактуален. Хотя бы сообщников всех повязать.
– Да, мужик своим молчанием многих подельников спас, – угрюмо произнес Андрей.
– Это да… Не доработали мы. Понадеялись, что быстро расколем. А так рядовые могут и свалить. Однако все равно хорошо – группа-то развалена. Верхушку выбили, а рядовые сами разбегутся. И кому они нужны потом? А потом мы их все равно переловим.
– Но так громкого дела не выйдет, – возразил Андрей, поднимаясь по ступенькам на второй этаж терминала.
– Да и хрен с ним, – отмахнулся Хара. – У меня еще пара тем в запасе.
За разговором они прошли по балкону над вестибюлем аэровокзала в сторону душевых. Раньше тут были служебные помещения персонала. Теперь здесь была вотчина руководства батальона «Днепр». Рядовые бойцы здесь практически не появлялись.
В душевой уже сидело трое «днепрян». Кроме «Итальянца», были Вова Богонис и Вова Парасюк.
– Мы с Вовой, – «Итальянец»
