Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады - Геннадий Ильич Кулаков
Это мое единственное фото с командиром 2-й роты 3-го отпб капитаном А.В. Макеевым.
На КП роты был наш командир взвода связи лейтенант Юра Капусткин, старшина фотографировал и нас с Юрой.
Долгие проводы были ни к чему. «Все, что надо у меня с собой. На обратном пути обязательно заеду попрощаться», – с этими словами я пошел искать попутный транспорт, чтобы добраться до КП батальона. Рядом нами были стоянка автотранспорта и пост комендантской службы, мне относительно быстро нашли попутный транспорт. Колонна грузовиков порожняком отправлялась в сторону Саланга, и дальше их маршрут был на Хайратон. Меня без проблем взяли и через полчаса колонна двинулась к перевалу.
Знакомая дорога привычно поползла вверх. Водитель-солдат рассказывал, как ему довелось побывать в разных передрягах, у них каждый рейс был как последний. Мне хотелось помолчать, подумать о своем, вспомнить сколько за этот и прошлый год мы на этой дороге пропахали, и какие беды она нам принесла. Снег еще не выпал, и перевал Саланг колонна преодолела относительно благополучно. Один грузовик заглох, и его потащили на жесткой сцепке. Во второй половине дня ближе к вечеру я добрался до КП батальона.
Первым, кого я встретил, был майор Савченко Р.В., начальник штаба 3-го трубопроводного батальона. Он не часто приезжал к нам в роту, но мы знали друг друга и при встрече пожали руки. Моя форма одежды вызвала удивление у майора: не гражданский, не военный – что-то среднее. Я объяснил, что надел, что было. Он знал причину моего появления, и без лишних слов мы направились в расположение батальона.
Первое, что спросил у меня при встрече комбат майор Цыганок В., были слова: «Где ты взял полушубок из черной овчины. Почему у меня такого нет?». Его не интересовало, что у нас в роте, какие проблемы, и даже мой внешний вид его не интересовал. Категоричное: «Сдавай полушубок и можешь быть свободным», вместо «здравствуйте» и «до свидания». Полушубок остался на мне, сдавать его я не собирался: кто выдал, тому и верну. Начальник штаба отвел меня в сторону, и мы поговорили с ним о том, как мне завтра добраться до КП бригады и где переночевать. Это было мое последнее пребывание на КП батальона, на обратном пути заезжать и прощаться было не с кем.
На следующий день, 14 ноября 1983 года после завтрака меня посадили третьим пассажиром в КАМАЗ и через два часа уже был на КП бригады. За последние восемь месяцев военный городок значительно преобразился, от шести палаток августа 1982 года, остались одни воспоминания. Если палатки и сохранились, то они были сверху закрыты маскировочной сеткой, модульная столовая, баня с закрытым бассейном, проложены дорожки – все чисто и достойно. В штабе я нашел кадровика – старшего лейтенанта Серегина, который и готовил направление к новому месту службы и отпускные документы. Дальше надо было идти с документами на подпись к командиру бригады и тут пауза, Серегин сказал, что комбрига и начальника штаба на КП бригады нет, нужно было их ждать или идти к замначальнику штаба – главному инженеру майору Середа В.В., он мог подписать документы, если бы посчитал нужным.
Делать нечего попытка не пытка, я снял полушубок, пошел к майору Середе В.В., постучал в дверь: «Разрешите войти, товарищ майор. Лейтенант Кулаков». Он разрешил войти, посмотрел на меня и откровенно засмеялся: «Что, надеть нечего? Такой формы нет. Совсем там одичали, лучше бы в х/б оделся». Я ответил: «Товарищ майор х/б есть, панаму потерял. Тут зима – надо шапку надевать, думал, панаму потом ближе к весне раздобуду». «Ладно, что нужно от меня?». Я протянул документы и спросил: «Подпишите, пожалуйста, уже и так почти три месяца переслужил». Владимир Васильевич Середа посмотрел на меня, на документы, взял ручку и подписал. Протянул предписание и отпускной билет, встал, пожал руку: «Береги себя, чтобы обратная дорога не стала последней, и спасибо за службу!».
Я вышел из кабинета замначальника штаба, а на душе как-то хорошо стало: конец службе в Афганистане – вот он, Пропуск на Родину. Зашел к Серегину, поставил печати на документы. Все, свободен. Теперь прямая дорога в отдел кадров 40-й армии город Кабул и дальше в Союз. Вечером того же дня после ужина я зашел к начальнику вещевой службы, поблагодарил за полушубок и пожелал скорейшего возвращения в Союз. На завтра первой же колонной поехал в Джабаль-ус-Сирадж на КП роты и дальше в Кабул.
Обратная дорога не заняла много времени. На удивление перевал Саланг преодолели без задержки, и в Джабаль-ус-Сирадж на КП роты я прибыл сразу после обеда. Нужно был сдать автомат Калашникова старшине роты, попрощаться с товарищами по службе и двигаться дальше. С каким-то чувством внимания и заботой ко мне отнеслись мои боевые товарищи. Замполит решил лично сопроводить меня до баграмского поворота, так и сказал: «Ты теперь без оружия, и мой долг, чтобы ты без происшествий добрался до Кабула и дальше благополучно вернулся в Союз». Действительно, было много случаев, когда при замене погибали военнослужащие, часто в силу случайных обстоятельств.
На вновь прибывшим в расположение роты БРДМ-2 в сопровождении замполита мы тронулись в путь. По дороге заехали на 47 ГНС, где лежали мои вещи и подготовленная к замене повседневная форма одежды – китель с золотистыми звездочками лейтенанта, брюки навыпуск, туфли, фуражка и зеленая рубашка с галстуком. Я попрощался с бойцами, закинул чемодан с вещами на броню и поехал дальше, к баграмскому повороту. Здесь сделали остановку и стали ждать колонну. Выкурили на дорожку по сигарете, потоптались около БРДМ-2 минут двадцать, и во она, колонна наливников, около двадцать автомобилей.
Колонна притормозила на перекрестке как раз напротив поста артиллеристов. С чемоданом в одной руке и дипломатом в другой я подошел к пятому УРАЛу по счету от головного автомобиля и спросил довезут ли до Кабула. Солдат утвердительно кивнул головой и сказал: «Забирайтесь, товарищ лейтенант». Я открыл дверь и уже
