Комбат. Олимпийский характер - Андрей Воронин
– Ладно, хватит! – прервал Сергея Крышкин. – Его философствования и муки его совести нам неинтересны! Давай лучше разберемся в его экспериментах.
– Ладно, как скажете! – пожал плечами Сергей, который находился под глубочайшим впечатлением от прочитанного. Он сам себе боялся в этом признаться, но его тоже волновала моральная сторона проводимых ими экспериментов.
Крышкина, как он давно понял, это вообще не интересовало. И сейчас, похоже, ему абсолютно были неинтересны переживания пожилого профессора. Хотя, возможно, он просто делал вид, что ему это неинтересно. А на самом деле где-то в глубине души его тревожили те же проблемы…
Но Сергей понимал, что сейчас не время разбираться в подобных психологических тонкостях. И вернулся к началу дневника, но, листая страницы, он вдруг заметил странные, выделенные красным и обозначенные восклицательными знаками кусочки текста.
– Давайте прочитаем, что в этих выделенных отрывках! – предложил Сергей. – А вдруг там что-то очень важное…
Крышкин нехотя пожал плечами:
– Ну, прочитай пару…
Однако первый же отрывок привел их в состояние боевой готовности. Оказывается, профессор просчитал все возможные аварии. И четко, по пунктам изложил, как действовать в той или иной ситуации.
Переставляя зеркало от восклицательного знака к восклицательному, Сергей нашел описание той утечки газа, которая произошла у них. Профессор тоже работал с подобными реагентами.
– Здесь написано, что всем пострадавшим нужно сделать инъекции веществом, которое хранится в комнате номер пять, в ячейке 20, – сказал Сергей и, ожидая дальнейших указаний, взглянул на Крышкина.
Тот на минуту задумался, а потом спросил у Сергея:
– А ты умеешь делать уколы?
– Конечно, – пожал плечами тот.
– Значит, нужно действовать. Оставлять столько людей в невменяемом состоянии мы не можем.
Они прошли в комнату номер пять, которая располагалась неподалеку от кабинета. Там действительно одна из стен состояла из ячеек. Но все они были заперты на кодовые замки.
– Код должен быть прост, – высказал предположение Крышкин. – Ведь для того, кто придет сюда за уколами, важна каждая минута…
– Самое простое – это номер ячейки, – сказал Сергей.
Но на двадцатку дверца ячейки никак не отреагировала.
– Здесь три цифры, – проговорил Крышкин.
– Вижу, – кивнул Сергей и сам набрал 520.
Дверца поддалась.
В специальных металлических контейнерах лежали шприцы с набранным лекарством. Шприцев было достаточно, чтобы спасти несколько десятков человек.
На всякий случай и Сергей и Крышкин надели респираторы.
Крышкин решил упростить задачу, и, поднявшись наверх, они с Сергеем первым делом привели в чувство медработниц и охранников. Придя в себя, те слабо соображали, но зато отлично выполняли любые команды. Как только им дали в руки шприцы и показали, что нужно делать, они аккуратно и последовательно начали обкалывать всех лежащих.
Тех, кто приходил в себя, Крышкин провожал до лаза вниз. Нельзя было допустить, чтобы теперь эти люди, владеющие, можно сказать, тайной государственной важности, покинули территорию завода-лаборатории. Уколы они делали всем – и сотрудникам, и охранникам, и людям, которых называют испытателями.
Они уже практически заканчивали работу, как издали донесся просто-таки рев сирен «скорой помощи».
– Это сюда! – уверенно проговорил Крышкин. – Кто-то вызвал машины. Нужно срочно ретироваться.
И, оставив лежать двоих или троих отравленных, они все спустились вниз.
– Может, надо было все-таки их дотащить? – спросил Сергей, хотя они уже тащили двух женщин.
– Нет, нам нельзя засветиться, – уверенно сказал Крышкин. – Главное – нам теперь не засветиться.
– Так может, позвать кого-нибудь из тех, кто сейчас внизу? – предложил Сергей.
– Ни в коем случае! – покачал головой Крышкин. – Ты же видишь, они все еще как сомнамбулы. Кто-то скорее приходит в себя, а кому-то, похоже, придется вколоть еще одну дозу.
– У профессора в записях о повторной дозе ничего не сказано… – проговорил Сергей.
– Да, но нам во что бы то ни стало нужно привести всех в чувство! – сказал Крышкин.
Что делать с людьми, которые, еще плохо соображая, что происходит, толпились внизу в узком, плохо освещенном коридоре, Крышкин еще не придумал.
Когда Крышкин и Сергей спустились вниз и захлопнули крышку люка, им по-настоящему стало страшно. Некоторые из спасенных ими людей сидели у стены, прямо на полу. Те, что остались стоять, покачивались, как пьяные. Но никто почему-то не произносил ни слова.
– И что мы со всеми ими будем делать? – спросил Сергей.
– Сейчас придумаем, – сказал Крышкин, понимая, что сейчас он, по сути, играет с огнем. Ведь всякое химическое отравление – палка о двух концах. После периода угнетенности может наступить период повышенной агрессии.
Словно услышав его мысли, Сергей настороженно проговорил:
– Я не стал вам читать, но профессор предупреждает, что состояние угнетенности очень быстро может перейти в эйфорическое и даже агрессивное. Так что нам, думаю, нужно действовать побыстрее. Там дальше есть какие-то комнаты, кабинеты. Давайте их разведем по комнатам и запрем.
– Только я нигде не вижу ни одного ключа.
Но вопрос с запиранием был снят сам по себе. Как оказалось, в тех двух комнатах, куда они поместили людей, сбоку размещалась красная кнопка, с помощью которой опускалась решетка, которая плотно закрывала дверной проем.
В одну комнату они поместили женщин, в другую – мужчин.
Когда решетки опустились, Сергей и Крышкин уже без опаски заглянули в каждую из комнат и поняли, что прибитые к стенам полки могут
