Комбат. Олимпийский характер - Андрей Воронин
– Там, в дневнике у твоего профессора, ничего не написано о том, сколько времени пострадавшие, или жертвы, как их лучше назвать, будут оставаться неадекватными? – спросил Крышкин.
– Нет. Или мы еще не прочитали… – пожал плечами Сергей.
– Их же покормить и напоить нужно… – заметил Крышкин.
– Здесь, я думаю, должны быть запасы; может, даже еще с советских времен… – предположил Сергей.
– Надо осмотреть все хорошенько, – сказал Крышкин.
Пока они обсуждали свои дальнейшие действия, люди, которые находились за решеткой, начали укладываться на нары и засыпать. Те, кому не хватило мест на нарах, улеглись на пол, на котором был дощатый настил.
– Давайте закроем двери, у них тогда будет полная иллюзия ночи, – предложил Сергей.
– Да, ты прав, – кивнул Крышкин.
Убедившись, что пострадавшие уснули, они отправились на поиски провизии – и для себя, и для пострадавших.
– Самое непредсказуемое и потому самое страшное – человеческая психика. Не угадаешь, как в какой ситуации она на что отреагирует, – проговорил Сергей, когда они открыли одну из дверей, по всему было похоже, склада.
– Ты что это, продолжаешь дневник мне зачитывать? – хмыкнул Крышкин.
– Почему дневник?! – обиделся Сергей. – Это я так думаю. Сам.
– Ты на него посмотри. Он сам. Да еще думает, – съязвил Крышкин и добавил: – Да ты не обижайся! Это я так. Просто не люблю пустой болтовни. А психика человеческая – это, брат, такой инструмент, на котором любую мелодию сыграть можно. Хоть классику, хоть джаз, хоть рок. А если еще и сознание отключить… подсознание – это вообще глина, из которой можно лепить все, что хочешь.
– Да, и наша водка отключает сознание, – кивнул Сергей.
– Сознание отключает любая водка, – заметил Крышкин. – А наша к тому же сразу воздействует и на определенную сферу подсознания. Ведь, по сути, все процессы в человеческом организме, даже в мозгу, – это химия, голая химия.
– Именно поэтому вы стали химиком, – проговорил Сергей.
– Да нет, химиком я стал, потому что в школе влюбился в химичку, – сказал Крышкин.
– Вы влюбились в химичку?! – удивился Сергей.
– А что здесь удивительного? – пожал плечами Крышкин. – Она так нежно держала в руках всякие прозрачные колбочки, реторты, у нее было столько всяких красивых порошочков…
– А сколько ей было лет? – спросил Сергей.
– Разве я этим тогда интересовался? – пожал плечами Крышкин.
Помещение, в которое они вошли, действительно было похоже на склад. Рядами стояли полки. На полках – тушенка, сгущенка, еще какие-то консервы и стеклянные бутылки с водой.
– Ну что, здесь, по-моему, нам хватит надолго, – сказал Крышкин.
– А я думал, что мы не сегодня завтра поднимемся наверх, – проговорил Сергей.
– Нет, – покачал головой Крышкин, пакуя в пакеты банки с тушенкой. – Выходить нам теперь никак нельзя.
– Почему?
– Не забывай, что произошла авария. И поверь мне, пронырливые журналюги будут тут как тут. Их же хлебом не корми, дай написать о чем-нибудь этаком. Да еще виновных подскажи! Или нет, они лучше сами виновных найдут и добьются их наказания.
– И что, мы из-за журналистов будем сидеть, как кроты, под землей?
– Не забывай, мы здесь не одни. С нами несколько десятков пока что абсолютно беспомощных мужчин и женщин, которые, кстати, еще недавно на нас с тобой работали. Пока что их выводить наверх слишком рискованно.
– Ладно, понял, – махнул рукой Сергей. – Смотрите, – он показал на одну из нижних полок, – здесь даже миски есть и ложки.
– Да, это очень кстати, – кивнул Крышкин.
Взяв пакеты в руки, они направились в бывший кабинет Демарина.
Из-за плотно закрытых дверей доносился ровный мерный храп.
– Нам с тобой тоже не мешало бы отдохнуть, – заметил Крышкин. – Там, в кабинете, диван, я так понял, раскладывается.
– Я не знаю, – пожал плечами Сергей, – я думал, мы будем дневник сейчас читать.
– Нет, мы сейчас с тобой сначала отоспимся как следует, а потом займемся дневником! – сказал Крышкин, первым подходя к двери кабинета.
Но Сергей вдруг буквально оттащил его назад.
– Ты что?! – возмутился Крышкин. – Совсем оборзел! Не видишь, какие я тяжеленные пакеты тащу.
– Подождите, – напряженно прошептал Сергей, – я точно помню, что я не закрывал дверь кабинета, а теперь она закрыта.
– Дневник! – почти вскричал Крышкин и, вырвавшись от Сергея, буквально распахнул дверь.
Глава 16
Комбат не понаслышке знал о существовании при советских военных объектах подземных ходов и даже целых подземных городов. В советское время самой большой опасностью представлялось ядерное оружие. Хотя не меньше жертв могло принести химическое и биологическое. Но, так или иначе, специально оборудованные бомбоубежища были в каждом микрорайоне. А уж правительственные учреждения и военные части, особенно засекреченные, все советские годы жили по принципу «если завтра война». Запасы продовольствия постоянно пополнялись и обновлялись, именно в подземных бункерах проверялись новейшие средства защиты, средства связи и даже модернизированный транспорт.
Но после развала Союза, а вместе с ним и военно-промышленного комплекса подземные бункеры и города пришли в запустение. Где-то запасы продовольствия успели вывезти и даже продать. А где-то они так и остались на засекреченных, а иногда еще и закрытых на кодовый замок складах.
Несмотря на новомодное ограждение с видеонаблюдением, Комбат с первого взгляда понял, что завод, который у Пышкина хотят выкупить местные, в свое время был стратегическим объектом. Поэтому он нисколько не удивился наличию лаза и подземного хода. Водитель Егор оставался наверху, и это в определенной степени было гарантией того, что, если даже под землей с ними произойдет что-то непредвиденное, Егор скажет, где их нужно искать.
Спрыгнув вниз, в освещенный всего несколькими мутными от пыли лампочками тусклый коридор, первое, что услышал Комбат, были голоса.
– Слышишь? – тихо спросил он у Пышкина.
Тот молча кивнул.
Люди кричали, шумели, топали ногами, хлопали. Бросившись на
