Олег Приходько - Горсть патронов и немного везения
Решетников достал из кармана фотографию:
— А это что?
— А что это? — иронически взглянул на него Мезин. Бывший мент в смешном наряде начинал его веселить. — Здесь написано, что мой отец…
— Здесь ничего не написано, — согласился Решетников. — Будем считать соседство господина Мезина с вором-рецидивистом Ямковецким, наркодельцом Потоцких и агентом Федеральной службы безопасности, имевшим доступ к тоннам героина, фамилию которого я не назову по вполне понятным соображениям, очередной случайностью. Только ведь occasio facium furem, коллега: «Случай делает человека вором».
— Мой отец не был вором! — зло воскликнул Мезин-младший и вышел из машины, с силой захлопнув дверцу. Потом все же наклонился к окошку: — Понятия не имею, чего вы рыщете, но думаю, что ваши собачьи игры до добра не доведут.
Решетников улыбнулся, опустил стекло:
— Вы правильно думаете, Аркадий Моисеевич. Мне очень жаль, что не могу компенсировать время, затраченное вами на меня. Но это ведь тоже случай, за который я, согласно постулату древних, не несу ответственности. Всего вам доброго.
Он видел, как адвокат перебежал через дорогу и скрылся в подъезде. Дождь кончался, уже пузырились лужи, но солнце не проглядывало; Решетников не сразу понял, что оно уже не появится сегодня, что дело вовсе не в обложных тучах, а в «часе волка», к которому так незаметно и быстро подползло предательское время. Он развернулся, доехал до Тверской заставы, откуда еще можно было видеть приметный — голубой с белым — «Форд-Эскорт», но откуда сам он уже был недосягаем для взгляда из окна мезинской квартиры, и набрал телефон Столетника на углу комиссионного магазина электротоваров.
«Если он сейчас не ответит, брошу все к чертовой матери!» — дал себе установку Решетников.
Глава четвертая
1
…Куда же запропастился этот чертов мент Решетников?!
Я был близок к отчаянию. В отличие от вечно голодного Шерифа есть мне совершенно не хотелось, во рту постоянно присутствовал вкус окислившегося металла, адски болели ребра и голова. Рюмка виски принесла облегчение, хотя я знал, что это ненадолго.
Мелкий, противный дождь кончился, но тучи на западе, куда выходило окно комнаты, слились в сплошную серую пелену, стало понятно, что солнца сегодня не видать — когда слабый теплый ветер сделает свою работу, оно успеет опуститься за горизонт.
В голову лезли нехорошие мысли. Я разделся, чтобы принять душ, и в это время зазвонил телефон.
— Алло! — рванув трубку из кармана куртки на вешалке, прокричал я. — Викентий! Ты где?!
Почему-то я был на все сто процентов уверен, что это он. И на все сто ошибся.
— Евгений? — спросил незнакомый женский голос.
Только бабы мне сейчас не хватало, будь это хоть сама Валерия!
— Да! — рявкнул я.
— Это Анна.
— Кто?!
— Анна Александрова, жена Валентина.
Голос был грустным, подавленным. Сердце мое остановилось: неужели Валька…
— Аня… — придержавшись за стенку, выговорил я, — что с ним?
— Он пришел в сознание. Просит, чтобы вы немедленно приехали.
— Вы в Склифе?
— Да, в послеоперационной…
— Я выезжаю!
На то, чтобы одеться, ушла минута. Перепрыгнув через прикинувшегося покойником Шерифа, я пулей вылетел из квартиры и помчался в институт Склифосовского.
Не было ни малейшего сомнения в том, что Валя Александров пострадал из-за меня. Раз он, едва придя в сознание после операции, затребовал встречи со мной, значит, были на то веские причины.
Была суббота, тринадцатое, половина шестого вечера. И слава Богу, что суббота, иначе был бы час пик; тринадцатое ознаменовалось тем, что я вплотную соприкоснулся со смертью — Балашовой, Давыдова, Матюшина, майвинских архаровцев, да и своей собственной; единственный плюс заключался в том, что Бог был на моей стороне и я сумел выбраться из могилы — в самом прямом смысле. Сказать Каменеву — не поверит. И не надо. Что касается времени на часах, то лучше бы на них не смотреть: осталось восемнадцать оборотов минутной стрелки, и либо я открываю бюро, либо продаю офис, чтобы расплатиться с Майвиным. Обидно, что я потратил столько сил, времени и нервов на поклейку обоев!
Приложением к неприятностям была желтая «Тойота». О ней мне напомнил «фисташкин» мозг — там чего-то опять перемкнуло, я оглянулся и увидел эту проклятую тачку. Конечно, она была не одна такая в Москве, но обманывать себя дальше было уже не солидно. Ночью я ее тоже видел, да не стал говорить Решетникову: ему этот фактор ни к чему, он стал бы для него только лишним раздражителем. Неужели агентишка из «Ависа» сунул в компьютер «жучок»? Если найду — изуродую как Бог черепаху! Стоило бы, конечно, повилять, покружить, чтобы установить наличие или отсутствие слежки точно, да предъявить этому назойливому и недоверчивому клиенту претензии по самому большому счету, но в Склифе ждал Александров. Грех такое думать, но все же сознание могло вернуться к нему ненадолго. Потом разберемся с этой «Тойотой»! Когда возникает слишком большое количество проблем, нужно решать их поочередно в порядке важности.
Анну я встретил у входа в реанимационное отделение, она стояла у окошка и курила. Мы давно не виделись, я едва узнал ее: похудевшая, осунувшаяся, она никак не напоминала ту, которую я знал и помнил, — благополучную, супермодную супругу преуспевающего нотариуса.
— Привет, Аня, — приобняв ее, поздоровался я. — Ну что он?
— Врач сказал, в течение семи суток.
— Что… в течение семи?..
— Будет ясно. Пока в сознании. Пойдем.
Мы поднялись на лифте на какой-то там этаж, вышли в широченный коридор, провонявший всеми на свете лекарствами. Пожилая медсестра попыталась нас остановить, но из палаты, где лежал Валя, вышел врач и поманил нас рукой.
— Только недолго. Минуту-две, не больше. И кто-нибудь один.
Я вошел в палату. Валя лежал на каком-то сложном сооружении, от него к аппаратуре тянулись проводки, из носа торчала трубка. Лицо соответствовало цветом наволочке, и голова сплошь забинтована, отчего он походил на гипсовую статую.
— Валя, — прикоснулся я к его руке, — Валя… это я, Столетник… ты узнаешь меня?
Глаза его были на удивление осмысленны, зрачки медленно повернулись и сфокусировались на мне.
— Он может говорить? — повернулся я к врачу. Тот кивнул.
— Валя, кто это был?
— Не… знаю… Т-трое…
— Их было трое?
Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, они уже смотрели куда-то в потолок. На лбу его выступила испарина.
— Заканчивайте, — послышалось от двери.
— Сейчас, сейчас?..
— Факс… факс… — видимо, из последних сил сказал Валентин. — Они…
— Они требовали содержание факса, — понял я.
— Да… Я не… я не… — он стал задыхаться, врач взял меня за плечо и подтолкнул к двери. В палату вошла медсестра.
— Все, ухожу. Спасибо, Валя, — пожал я ему безвольную руку.
Я видел, что больше он говорить не в состоянии. Спрашивать о подробностях не имело смысла; если бы он им что-то сказал, они не стали бы громить офис.
Ай да Валька! Как же я тебя недооценивал! Вот тебе и холеный папенькин сынок в штиблетах! Сразу понял, что к чему, не купился, не испугался. Он был юристом и знал, чем занимаюсь я. Впрочем, почему был? Будет! Будет жить, все будет хорошо! Нужно уговорить себя, убедить себя в этом, и моя уверенность обязательно передастся ему.
Я подошел к Анне, молча опустился рядом с нею на банкетку в холле.
— Что? — шепотом спросила она.
— Аня, я знаю, что тяжело, неожиданно. Ты не сдавайся. Если он в таком состоянии мало того, что узнал меня, но и смог со мной разговаривать, будь уверена! — Я достал из кармана патрон от «Макарова», не найдя больше ничего подходящего. — Вот это передай от меня Якову. Скажи, что я найду их. По одному или всех вместе.
Она сжала патрон в кулачке, кивнула. Я поцеловал ее в щеку:
— И пожалуйста, звони. По поводу или без повода — звони.
— Ты не хочешь встретиться с дедом? Кажется, он там кого-то подключил.
— Я свяжусь с ним.
В этом последнем я совсем уверен не был: слишком много пришлось бы рассказывать бывшему замминистра юстиции и тем, кого он подключил. По крайней мере до завтра, до двенадцати часов, мне этого делать не хотелось.
Желтую «Тойоту» я впервые увидел во дворе дома на Сиреневом бульваре, теперь я вспомнил это точно. Значит, служба безопасности Майвина не выпускала меня из поля зрения — когда я потребовал снять слежку, подменили «БМВ» «Тойотой».
Я вышел из больницы, сел в «фисташку» и закурил. Давид — строитель коттеджей не мог не знать, что поиски Ямковецкого рано или поздно выведут меня на него самого и на его криминальное прошлое. Лично он, конечно, ни в чем замешан не был — не убивал, не выселял, не шантажировал, аферы с квартирами производили его агенты, а он получал готовые адреса свободных уже квартир и торговал ими по всем правилам коммерции. Но именно это обстоятельство и наводило на мысль, что в какой-то точке деятельность непричастного к преступлениям Майвина пересекается с непосредственными исполнителями, и он опасался, что я эту «болевую» точку найду. Судя по тому, как назойливо он меня опекал, я был на верном пути, разгадка приближалась.
