Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
— Куда вы! Остановитесь. Убьют же!
— Должок за нами, — прохрипел последний пленный. — Вернуть требуется.
Шелестов присел за валуном и с удивлением смотрел, как изможденные люди, сидевшие без пищи и воды, едва только увидевшие солнечный свет, потянулись к оружию убитых бойцов. Откуда взялись силы у этих людей, удивительно, как желание отомстить, ненависть к врагу могут добавить человеку сил, которые его давно оставили.
Буторин все же смог снова завести дизель, и маневровый паровозик, пятясь, стал выходить из тоннеля. Откатившиеся немцы открыли по нему огонь, но существенного вреда не нанесли. Шелестов наблюдал за тем, как паровоз мягко ткнулся в буфер вагона и стал толкать его в тоннель. Коган, стоявший на передней подножке, исчез вместе с паровозом в темноте. Шелестов провел рукой по мокрым от пота волосам. Оказывается, он где-то потерял фуражку. «Ребята правы, — приглаживая волосы, подумал Максим. — О чем тут еще можно говорить. Если немцы нас тут всех перебьют, то последний взорвет все тут. Это и будет правильным решением. Приказы надо выполнять, как и свой долг перед Родиной надо тоже выполнять. Если нет возможности по-другому обезопасить людей, то взрывать придется вместе с собой. Последний и взорвет».
Немцы снова пошли в атаку. Шелестов закрутил головой, пытаясь понять, сколько же человек из роты Боровича остались в живых. Кажется, стреляли всего из пяти или шести автоматов. Нет, заработал пулемет. Немцы залегли, стали отползать. Но тут грохнул взрыв, и пулемет замолчал. Шелестов пополз туда, где только что стрелял пулеметчик. Он нашел окровавленного солдата и повернул его на спину.
— Янко? Пеняк?
— Товарищ подполковник… — Солдат попытался встать, но руки его не слушались, и он не смог опереться о камни. — Товарищ подполковник, лейтенант сказал, чтобы вы взрывали. Нам не удержаться.
— Диски есть? — Шелестов потянул из мешка полный пулеметный диск и сменил пустой. — Мы еще повоюем, Янко, рано взрывать. На небо еще успеем. Надо побольше убить этих эсэсовцев, чтобы они наш мир не поганили, чтобы не было больше их ноги в твоих Карпатах, гуцул!
Шелестов прижимал приклад «дегтяря» к плечу и стрелял то короткими, то длинными очередями, с наслаждением видя, как падают немецкие десантники, как они поспешно отползают и прячутся. Он слышал, как Пеняк громко сказал:
— Да… мои Карпаты…
Потом закончился диск, потом еще один. Шелестов пощупал мешок и убедился, что он пустой. Он повернулся к раненому солдату и увидел, что тот улыбается. Это была счастливая улыбка человека, который вернулся на родину, который сражался за нее и победил. Несмотря на то что он умер, но все равно победил. Автомат разразился длинной очередью и сразу замолчал. Шелестов перекатился за другой камень, бросил автомат и стал нащупывать рукой кобуру на ремне. Рядом кто-то упал.
— Как ты? — спросил Сосновский, на грязном лице которого блестели зубы, и бросил Шелестову полный автоматный магазин. — Держи, это последний. И у меня последний.
— Ребята готовы? — спросил Шелестов, вставляя магазин в свой ППШ.
— Дурное дело не хитрое, — пожал Сосновский плечами и повел стволом автомата. Дав две короткие очереди, он снова посмотрел за камни. — Даже далеко бросать не надо. Подложил гранату под сапог, чеку выдернул и стреляй себе куда хочешь и в кого хочешь. А если тебя убьют, то ты падаешь, и чека выскакивает. Все! Финита ля комедия!
— Вы здесь? — Буторин выскочил из-за камней и, дав длинную очередь в сторону немцев, упал рядом. — Что притихли?
— Где Борис? — заволновался Шелестов.
— Он там с вирусологом. Им есть о чем поговорить и что общего вспомнить. Вирусолог категорически отказался уходить оттуда и оставлять Борьку одного. Да и неважно это теперь.
И вдруг воздух прорезал звук пулеметной очереди. Длинной очереди. Стреляли из пулемета ДШК. Вот и второй ДШК подключился. И сразу последовал треск автоматных очередей. Немцы заметались, они стали вскакивать, не зная, куда бежать. Буторин приложил к плечу автомат и расстрелял остатки патронов, приговаривая:
— А вот вам на прощание! А вот вам еще! Получите, гады, посылочку!
Два бронетранспортера втягивались на территорию станции. С лобовых броневых щитков срывалось огненное пламя, кося и кося остатки немецкого десанта. Цепи красноармейцев стали появляться на путях, они пробегали за строениями, поднимали оставшихся в живых эсэсовцев с задранными вверх руками и гнали к каменной стене. Буторин положил подбородок на приклад автомата и смотрел на то, как развиваются события. Шелестов устало поднялся и пошел через железнодорожное полотно туда, где он в последний раз видел Боровича.
Лейтенант сидел, прижавшись спиной к деревянным ящикам, и сжимал в руке гранату. Он смотрел на Шелестова спокойно и устало. Бедро, плечо его были в крови, одежда изодрана почти в клочья. Неподалеку лежали два убитых эсэсовца. Один из них был зарублен саперной лопаткой.
— Все? — спросил лейтенант.
— Все, Яков, — кивнул Шелестов, осторожно разжимая пальцы раненого, стараясь не выпустить скользкую от крови предохранительную скобу.
— Пальцы затекли, — признался Борович. — Боялся, что не удержу. А сил отбросить ее в сторону нет. Хотел, чтобы фрицы пришли… а это вы.
— Ну, ты еще скажи, что не рад мне, — усмехнулся Шелестов.
Найти кольцо было невозможно. И тогда Шелестов приподнялся и зашвырнул гранату далеко в сторону в глубокий кювет у железнодорожного полотна. Грохнул взрыв, на голову посыпались земля и мелкая трава. На звук взрыва прибежали несколько бойцов и моложавый капитан в полевой фуражке. Шелестов полез в карман гимнастерки и протянул капитану удостоверение Смерш.
— Вы командир?
— Так точно, товарищ подполковник! Капитан Морозов.
— Вот что, Морозов. — Шелестов с трудом стал подниматься. Двое бойцов подбежали и помогли ему встать. — Соберите всех раненых и погибших бойцов, перевяжите лейтенанта. Это его рота тут сегодня геройски сражалась и почти вся полегла. Потом удалите всех людей за пределы станции. Лучше всего погрузите в грузовики и отправьте в город. Там два наших «студебекера» стоят. Мы сейчас
