Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
Вещей не очень много. Слой тюков и ящиков высотой всего по колено вирусологу. Он сделал шаг вправо и опустился на свободную часть пола вагона. Надо начинать, надо найти хотя бы одну ампулу. Только одна — тогда это будет подтверждением правильности его предположений. Но если он переберет половину вагона и не найдет ничего, то опасность останется. Опасность, что, уничтожив содержимое этого вагона, никто не будет знать, существует ли еще один, другой вагон, в котором есть вирус. Может быть, это извращенное мышление гитлеровцев заставило их положить вещи в вагон с эмблемой черного ангела, полагая, что советские ученые и солдаты будут терять здесь время на поиски. А настоящая зараза в это время в другом месте, она уже вошла в кровь людей и начала поражать их. И никто, никто об этом не знает.
— Спокойно, Семен, — вслух сказал сам себе Каратеев. — Начинай работать.
И он начал работать, сжав в руке острый ланцет, чуть оттянул ткань первого тюка и стал осторожно прорезать ее от начала до конца. Не спеша, чтобы не повредить содержимое, не сдвинуть тюк с места, не пошевелить содержимое. «Так работал сапер, — вспомнил Каратеев, — я тогда наступил на мину, и сапер работал так же осторожно». Разведя в стороны толстую ткань, Каратеев увидел перед собой вязаный женский свитер. Ручная вязка, хорошая шерсть. Видно, что его носили. И человек, который его носил, мог быть уже мертв. И его свитер может нести в себе смерть. И тогда Каратеев осторожно стал ощупывать швы, проем у рукавов, горловину, где вязка была толще. Обследовав пальцами свитер, он стал его медленно поднимать, вирусолог внимательно смотрел, чтобы ткань ни за что не зацепилась. Еще выше!
Ага, воротник спереди тоже довольно толстый. Не опуская свитер на пол, он правой рукой стал осторожно ощупывать воротник. Стоп! Что-то есть. Только здесь или еще где-то? Снова пальцы стали ощупывать воротник свитера, как будто перебирали пуховую ткань. Нет, больше не прощупывается. Теперь положить на пол. Теперь осторожно начать распарывать петли. Шерсть плохо режется, но ланцет новый, он справляется… Еще, еще расширить и удлинить разрез. Ниже… Хватит.
Отложив ланцет, Каратеев стал пальцами разводить в сторону вязаную ткань. Вот она! Вот она смерть! Запаянная стеклянная ампула, а в ней прозрачная жидкость. Совсем немного, но и этой ампулы достаточно, чтобы вирус вырвался на свободу. Отложив ампулу в сторону, вирусолог продолжил работу. Через полчаса у него было уже три ампулы. Пот заливал лицо, дышать в противогазе было абсолютно нечем. Да, хватит. Эти ампулы нужно положить в герметичный сосуд, проложить мягким материалом, а потом передать в лабораторию. Каратеев не услышал выстрелов, он просто неожиданно почувствовал, как пули прошили деревянную стену вагона, как щепки откололись и упали на тюки с вещами. Солнечные лучики пробились через пулевые отверстия и в них заплясали, заметались пылинки.
Буторин проверил бак. Топливо было, а сам дизель маневрового паровоза находился в хорошем состоянии. Надо попробовать завести его, потом выехать наружу, перевести стрелки, чтобы съехать на параллельные пути. Вагон с вирусом должен оказаться между паровозом и платформой с взрывчаткой. Потом всю сцепку необходимо перегнать как можно глубже в тоннель, поджечь бикфордов шнур… Шнура нет, но его легко изготовить. А потом убраться как можно дальше, потому что такой мощности взрыв, да еще в ограниченном пространстве, вызовет маленькое землетрясение. Давление и температура мгновенно подскочат до таких показателей, что и чертям в аду не снилось. А потом камни и огонь вырвутся наружу через тоннель. Вместе со взрывной волной. Это будет еще тот удар! Скорее всего, половину станции сметет.
Двигатель завелся почти сразу. Буторин уловил какой-то треск, но, когда он увидел, что Сосновский и Коган повернули голову в сторону станции, а потом бросились туда бежать, оперативник понял, что за шумом дизеля он различил звуки выстрелов снаружи. Выключив дизель, он спустился вниз и побежал к выходу. Стрельба становилась все ожесточеннее.
Сосновский лежал сбоку от полотна, а Коган стоял справа, прикрываясь каким-то стальным ящиком, похожим на старинный сейф. Буторин присел возле Когана и выглянул наружу. Это были немецкие десантники, в характерных для них касках, оставлявших свободными уши. И действовали они умело. Одна часть поднималась и накрывала шквалом огня обороняющихся красноармейцев, а несколько человек перебегали, переползали под прикрытием огня дальше по территории станции. Потом накопившиеся немцы открывали огонь, давая возможность задним перебежать, занять новые позиции. Они умело маневрировали, то и дело заходя автоматчикам Боровича сбоку, а то и в тыл. И Борович отводил своих людей назад, чтобы выровнять и без того жиденькую оборонительную линию.
— Сколько их? — крикнул Буторин.
— Не знаю, я насчитал человек пятьдесят! Откуда они взялись? С воздуха их сбросили с парашютами?
— Такой десант наши посты ВНОС[6] не могли проворонить!
— Раз не могли, значит, помощь подоспеет, — буркнул Коган. — Только нам-то что делать!
— Держаться, вот что делать! — крикнул Буторин и указал пальцем. — Вон Максим! Давай все к нему…
Шелестов смотрел, как автоматчики отползают, огрызаются огнем и уходят дальше к строениям, где проще было держать оборону. Немецкие десантники напирали так, как будто хорошо знали эту местность. Но, с другой стороны, у них и другого выхода не было, как напирать. Они понимали, что находятся в тылах советских войск и помощь может прийти очень быстро. Вот автоматчики устроились за деревянными ящиками и стали отбиваться, то и дело меняя позиции. Но тут заработал немецкий пулемет MG, и от ящиков полетели только щепки. Такими темпами немцы пройдут эти четыреста метров за несколько минут и окажутся возле вагона.
Буторин и Коган подбежали и упали рядом. Они стреляли по немцам короткими точными очередями. Удалось остановить прорыв, несколько тел валялись между грудой шпал и цепочкой старых вагонеток. Немцы откатились и стали скапливаться слева, вдоль скалы. Огневой мощи поредевшей за последние дни роты явно не хватало, чтобы остановить десантников.
— Где Михаил? — заволновался Шелестов. — Как там Каратеев?
— Михаила не видел. Вышли вместе, а потом он пропал. Каратеева я отправил дальше по тоннелю, посмотреть, что там. А то может попасть под пули. Так что нечего ему тут делать!
Сосновский показался как
