Михаил Серегин - Танец гюрзы (Сборник)
Шепелев оторвал от земли перепачканное в пыли лицо и тихо спросил у подошедшего Свиридова:
– Кто вы… такой?
За Владимира ответил неожиданно тихим, но внятным и упруго вибрирующим голосом Афанасий Фокин:
– А это и есть Робин. Тот самый, что с полукилометра прострелил башку Сафонову. Китобой сдал тебе не того.
– Это правда? – спросил Януарий Николаевич, садясь на корточки и ощупывая гудящую голову.
Только тут Владимир почувствовал, как он устал от этой погони, бессонной ночи, встрясок, перестрелок и схваток. Только тут он почувствовал, как раскалывается от боли и слабо кровоточит пробитая голова, как ноет ушибленное еще там, в пустом бассейне, плечо, как в кончиках пальцев придушенной маленькой птицей бьется кровь и клубком змей расползается по жилам непролазная, свинцовая усталость.
– Это правда? – хрипло повторил майор ФСБ и, пошатываясь, поднялся на ноги.
И тогда Свиридов, не оглядываясь на застывшую на переднем сиденье Алису, которая, вероятно, еще думала, что ей отказывает слух, чувствуя, что только одно слово может спасти и очистить его хотя бы перед лицом самого себя, уронил это слово – короткое и тем не менее означающее слишком много:
– Да.
Шепелев покачал головой и, подняв на Свиридова холодный, стеклянный взгляд, вдруг засмеялся.
– Ты что? – агрессивно спросил его Фокин.
– Сами догадайтесь…
Свиридов повернул голову – и увидел Алису, которая стояла, широко расставив ноги, и целилась в его, Владимира, голову.
– Сколько же лет ты мог мне врать? – тихо проговорила она. – Теперь все понятно… как же я сама не поняла столь очевидное? Господи, ведь у меня было предчувствие, что все это неспроста… Та встреча в ночном клубе, тот разговор и дальше… ведь есть же бог на земле. Значит, это ты, Влодек… убил моих родителей?
– Да.
Наибольший эффект эти слова Алисы оказали, кажется, на отца Велимира. Он сдавленно простонал и, схватившись руками за голову, опустился на землю:
– Ой, какой же я дурак… я забыл…
– Ничего, Афоня, – не двигаясь с места, проговорил Свиридов. – Ты сказал все правильно. Если бы это не сказал ты, пришлось бы говорить мне. Но не при таких благоприятных условиях…
– Бла-го-при-ят-ных? – выдавил Фокин.
– Смотря для чего, – внезапно заговорил Януарий Николаевич. – Для Алисы Владимировны они, например, как нельзя более благоприятны. Алиса Владимировна… ведь вы же так долго искали убийцу своих родителей. Истратили на поиски целое состояние. По сути, исковеркали свою жизнь. И вот теперь он стоит перед вами и подтверждает, что да… это он выполнил заказ спецслужб. Чего же вы медлите?
– Володя, можно, я его пристрелю? – сквозь зубы спросил Фокин.
Свиридов не ответил. Он смотрел в источающие пламя глаза Алисы и думал, что вот так, от руки женщины, которая если и не любила тебя, но, во всяком случае, помнила о твоем существовании долгие годы, – вот так умирать обиднее всего. Он хотел что-то сказать, но снова – как тогда, в доме Китобоя, – не знал, что именно.
Но слова все-таки нашлись. – Да… я бывший киллер «Капеллы». Да и сейчас, откровенно говоря… мои занятия не сильно изменились. Вот поэтому я и не сумел вернуться к тебе после того, как я участвовал в штурме Белого дома. Вот поэтому меня и вычеркнули из списка живых, поместив мою фамилию в список погибших.
– Ты меня уничтожил, Влодек, – сказала Алиса. – Уничтожил. Оказывается, все эти годы я искала тебя… С помощью вот этого человека, который тоже предал меня, но не так больно, как ты.
– У нас нет времени для душещипательных бесед, – жестко проговорил Свиридов. – Через пару минут здесь будут менты. Так что решай, кто из нас предал тебя больней… как ты говоришь. Потому что один из нас не должен оставаться в живых. Потому что тот, кто выживет, спишет вину за перестрелку на мертвого и…
– Хватит, – перебила его Алиса. – Януарий Николаевич, подойдите сюда. Вы же говорили, что Марков должен был в тире пригласить стрелять того, кто является этим самым… киллером. Почему же тогда…
– Ах, вот в чем дело… – проговорил Владимир. – На этот вопрос могу ответить и я. Марков звал вовсе не Фокина, а меня. А Афоня был пьян и полез по собственной инициативе… Китобой взвесил, кто из нас ценнее для него, и подумал, что отец Велимир вполне потянет на суперкиллера. Вот так.
– Януарий Николаевич, как вы думаете… кого мне пристрелить? – вдруг произнесла Алиса, медленно вдавливая курок нацеленного в голову Свиридова пистолета. – Его или вас? Вы, кажется, собирались сгноить меня в бункере…
– Обоих, – за Шепелева ответил Владимир.
Алиса молниеносным движением перевела дуло пистолета со Свиридова на Шепелева. Раздался выстрел.
Шепелев беззвучно упал на землю и застыл.
– Не могу, Влодек, – тихо проговорила Алиса. – Пусть тебя убьет кто-нибудь другой. Не могу. Нет… из меня получилась бы плохая корсиканка. Прощай.
И, сев в «Мицубиси Паджеро» с уже трижды простреленным лобовым стеклом, она включила зажигание.
Джип сорвался с места и быстро исчез за изгибом высокого холма.
Фокин перевел взгляд с трупа Шепелева на «мерс» с простреленным колесом, возле передней двери которого валялся водитель, потом посмотрел на присевшего на корточки Свиридова и, сдавленно сглотнув, спросил:
– Володь… а что это она про плохую корсиканку говорила?
– Вендетта, Афоня. Кровная месть, которую принято осуществлять при любых обстоятельствах, – ответил Свиридов и посмотрел на дорогу, по которой уже мчались к ним две машины опергруппы. – А она не сделала того, что нужно делать по законам кровной мести. А я еще говорил про какие-то ее киллерские замашки…
Милицейские машины подъехали, из них посыпались менты и прозвенел неистовый басовый вопль:
– На землю!.. Мор-рды вниз, р-р-руки за голову!
И набежавший мент для профилактики со всего размаху пнул буквально рухнувшего на пыльную обочину Свиридова…
* * *– Так кто же убил Маркова? – проговорил следователь и пристально посмотрел на помятое лицо Свиридова.
– Я отвечу, – тихо ответил Владимир. – Только позовите сюда Грязнова…Кот Базилио выглядел еще хуже, чем Свиридов. Разбитое лицо опухло и болезненно потемнело. Глаза превратились в угрюмые и бесконечно тоскливые щелки.
– Я сделал все точно так же, как и ты, Базиль, – сказал ему Свиридов. – Меня приказали отвести в лабиринт… один из охранников споткнулся и упал. И я разделался с ними. Разве не так было в случае с тобой? Разве Марков не приказывал отвести тебя в галереи… в которых, между прочим, хранится взрывчатка и много других занимательных вещей? Я помню, как тебя швырнули за дверь, ведущую в бункер, вероятно, потом тебя взяли те двое, что постоянно сидели в башенке, и повели прохладиться в этот лабиринт… эдак на денек-другой. Может быть, один из них упал, и ты, протрезвев то ли от злобы, то ли от страха, разобрался с ними в лучших традициях спецназа. А потом… вероятно, ты и не хотел убивать Китобоя, просто в запале хотел показать, что с тобой нельзя обращаться, как с бессловесной тварью. Поэтому ты взял в башенке ключи, вспомнил цифровой код и открыл дверь камеры, где хранилось оружие и, в частности, взрывчатка. Только одного я не могу понять… а именно: как ты в таком состоянии не свалился с лестницы, пока лез и прикреплял заряд?
Базилио поднял на Владимира угрюмый взгляд и после долгой паузы проговорил:
– Я сам не знаю, как это получилось… я просто хотел вернуться обратно в бассейн. Самым коротким путем. Все сделал чисто автоматически… что мне водка… когда мне что-то очень надо, я могу сделать и в полной отключке. Я даже не понял… Я не знал, что все так получится… водопад… грохот. Мне стало плохо… только потом я вспомнил и понял, что произошло… но я никого не хотел убивать…
Эпилог
– Он не хотел убивать и Орлова. Но только Марков приказал – и никаких гвоздей. Артур, вероятно, успел засветиться в своем желании найти меня. Конечно, он не знал, что я и есть тот самый Робин. Возможно, он просто заглянул в паспорт Алисы и решил найти меня. Вероятно, он узнал по своим каналам, что я остался жив после штурма Белого дома и что та, афганская смерть в восемьдесят восьмом – еще более нелепая фикция. Наверно, хотел найти для того, чтобы я как-то воздействовал на Алису: дескать, выручай, брат, твоя жена затеяла опасную игру или что-то около того. Не знаю… Теперь остается только гадать. Так или иначе, причина могла быть не очень серьезной. Но она повлекла за собой серьезные последствия.
Свиридов налил себе еще водки и, чокнувшись с Фокиным, одним движением опрокинул содержимое рюмки в рот.
Они сидели в ночном клубе «Морской конек» – том самом, в котором отработала только один день Алиса Смоленцева. Накануне их выпустили из КПЗ под подписку о невыезде. Следствие по делу об убийстве Валерия Маркова и перестрелке на дороге установило, что известный самарский авторитет Маркелов и его сообщник, бывший сотрудник спецслужб Шепелев, похитили с виллы Маркова священника Воздвиженского собора отца Велимира. Друг священника Владимир Свиридов, дабы воспрепятствовать этому, попытался догнать злоумышленников. В результате перестрелки Маркелов был тяжело ранен и от полученных ран скончался в больнице.
