Валерий Горшков - В рясе смертника
– Внимательнее надо быть, э-э… Юрий Леонидович! Счастливого пути, – вернув документы, козырнул мусор и отошел.
А Юрка, перестав хандрить, вдруг понял одну простую истину: выхода нет только из гроба. Несмотря на всю кажущуюся порой беспросветной мерзость этой жизни, выход обязательно найдется.
Выжав педаль акселератора, Юрка бросил «Тойоту» вперед по улице и, устав от гнетущей тишины и невеселых мыслей, включил магнитолу.
«Счастье есть, его не может не быть!» – мягкой волной прокатился по салону измененный электроникой бархатный женский голос.
Эту музыкальную тему диджея Грува Юрка слышал уже сотни раз. Упрямо сжав челюсти, он бросил взгляд в зеркало заднего вида, резко развернулся через двойную разделительную линию и, метнувшись в переулок, помчался к «Полярной звезде». Решение было принято. Прежде всего нужно потолковать с отцом и по-мужски объяснить ему, что пребыванием в банде отморозков, лицемерно называемой «группой по особым поручениям при службе безопасности» и творимым ею махровым криминалом он, Юрка, сыт по горло! Вчерашняя перестрелка на Выборгском шоссе оказалась последней каплей, переполнившей чашу Юркиного терпения. Сегодня, сейчас же, он выскажет Флоренскому все, что думает о его грязном бизнесе, бросит на пол ключи от квартиры и тачки и поставит в известность о своем уходе из «службы безопасности» казино! И это единственный достойный выход из сложившейся ситуации!
А дальше – будь что будет. От судьбы не уйдешь. Встретит понимание – пусть холодное, надменное, даже неприязненное – значит, нормалек. Но если отец и брат начнут отговаривать, а еще хуже – угрожать, шантажируя убитым в честной схватке Душманом и бойней на шоссе, тем хуже для них. Он сможет постоять за себя.
…Однако фортуна распорядилась по-своему. В этот день Юрка так и не объяснился с отцом, не вернул шикарный подарок и не хлопнул дверью, навсегда покинув «Полярную звезду». Причина нашлась, и более чем убедительная…
Глава 25
Из больницы я выписался в тот же день после разговора с Томанцевым. Зайдя к отцу Сергию, я убедился, что идущего на поправку старика спокойно можно оставить на попечении двух юных сестер милосердия из недавно открытого по благословению митрополита церковно-медицинского училища. К тому же протоиерей попросил меня проследить за намеченной на вечер отправкой автобуса с паломниками в Киево-Печерскую лавру.
После длительного физического бездействия и пребывания в не слишком приятном для любого нормального человека заведении мне захотелось пешком пройтись до храма. И неудивительно, ведь он стал для меня на какое-то время домом в самом прямом смысле этого слова. Да и не только для меня, гостя в родном городе, но теперь и для отца Сергия, лишившегося буквально всего. На месте сгоревшего дома в Стрельне остались одни головешки и обгорелая русская печь с трубой. После эмоционального разговора с капитаном Томанцевым и отказа взять грязные деньги у меня было время подумать над технической стороной дела. До выхода настоятеля из больницы и своего отъезда на Каменный я хотел хотя бы частично решить вопрос с расчисткой пепелища и стройматериалами…
Ну и, конечно, я постоянно думал о сатанистах! Я был бессилен как-то продвинуть их поиск, ибо уже сделал все, что зависело от меня. Теперь надежда лишь на злобно хлопнувшего дверью капитана милиции Томанцева и словно сквозь землю провалившегося генерала ФСБ Корнача. Мысль о том, что проклятые нелюди все-таки уйдут от возмездия, я старался всеми силами гнать прочь, но она снова и снова лезла в голову с таким же упорством, с каким вкатывал в гору огромный камень мифический грек Сизиф. Одним словом, у меня было достаточно пищи для размышлений…
Я шел по залитому солнцем Петербургу и был так погружен в эти самые размышления, что не сразу узнал высокого худощавого парня, одетого не хуже холеных загорелых героев рекламных роликов. Уверенной походкой он пересек тротуар и сел за руль поджидавшей его спортивной «Тойоты». Почти без звука вылетел из двойной выхлопной трубы белый дымок, замигал указатель поворота, и красная, похожая на остроносую крысу машина резво стартовала с места, с ходу влившись в поток автомобилей.
А узнал я в этом сильно преобразившемся парне с волевым лицом и коротким ежиком волос бывшего морпеха Юрку, своего попутчика по купе поезда Вологда – Санкт-Петербург, который ехал в чужой, незнакомый город для встречи со вдруг объявившимся отцом, владельцем недавно открывшегося казино «Полярная звезда». По словам самого Юрки, только для того, чтобы сообщить о смерти мамы, первый и последний раз в жизни посмотреть отцу в глаза и вернуться домой, где он собирался поступить на службу в ОМОН. После войны в Чечне такой выбор сержанта морской пехоты Величко представлялся вполне закономерным.
Судя по тому, что я сейчас увидел, долгожданная встреча со сбежавшим много лет назад родителем завершилась совершенно иначе. Именно так, как я и предполагал. Отец, обрадованный встречей с сыном, о существовании которого он даже не подозревал, уже не отпустил его от себя и постарался сделать так, чтобы отныне Юрка ни в чем не нуждался. Вполне вероятно, что бизнесмен взял его на работу к себе в казино. А оставшийся после смерти матери совершенно один парень не нашел в себе силы отказаться от заманчивого предложения переехать из провинциальной Вологды в Северную столицу. Он великодушно простил отца за совершенный двадцать лет назад малодушный поступок и снова обрел не только семью, но и уверенность в завтрашнем дне. В наше трудное время такая удача выпадает очень немногим.
Когда мы с Юркой расставались на перроне Финляндского вокзала, он пообещал обязательно заглянуть в Троицкий храм перед отъездом домой и сообщить мне, как прошла встреча с отцом. Но он так и не пришел, иначе бы мне сообщил об этом навещавший нас с отцом Сергием в больнице иеромонах Гавриил. Я понимал Юрку и не винил его ни в чем. Новая, незнакомая, полная возможностей и соблазнов материально обеспеченная жизнь в огромном городе наверняка затянула молодого парня с головой и без остатка. Дай бог ему удачи и счастья…
Я добрался до храма и сразу поспешил в комнату настоятеля, намереваясь первым делом созвониться с Томанцевым и узнать о ходе расследования. Не успел я переступить порог, как в дверь тихо, но настойчиво постучали и на пороге возникла разговорчивая и любопытная баба Маша, с которой я уже успел поздороваться, проходя мимо церковной лавки.
– Батюшка Павел! – громким шепотом сказала она. – Вам тут письмо! Еще вчера утром принесли, – и протянула мне запечатанный конверт.
Я взял его и с интересом осмотрел со всех сторон. Тонкий, почти невесомый, внутри наверняка всего один листок. На лицевой стороне конверта ни единого слова – абсолютно чистая плотная бумага, на тыльной – подозрительно размазанная полоска клея вокруг клапана. Словно письмо уже вскрывали. Странно…
– Кто принес? – спросил я норовившую уже шмыгнуть за дверь бабу Машу.
– Мужчина, весь такой смуглый, волосы черные, кучерявые! На русского совершенно не похож, с акцентом говорил, но не кавказец, – с готовностью сообщила женщина, на мгновение высунув голову за дверь в поисках посторонних, способных подслушать разговор. – Скорее таджик какой-то. Бог их, басурманов, знает… И глаза такие хитрющие, все по сторонам зыркал. Я его, черного, сразу приметила, у нас в храме такие редко появляются. Постоял минуту в сторонке, огляделся, потом подошел ко мне и спросил, нет ли вас сейчас в храме. Я сказала, что нету, прихворнули слегка. Тогда он отдал мне конверт и попросил передать вам лично, батюшка, в руки, как вернетесь. Вот я и передаю.
– Вы его читали? – строго спросил я, помахав конвертом. – Только честно, баба Маша…
– Ой, что вы, батюшка! – замотала головой женщина и торопливо оправила черный головной платок. – Как можно! Я спрятала в ящик, где деньги, заперла на ночь на ключ, там он и лежал… – И она с опаской глянула на меня.
– Подождите, не уходите, – попросил я и надорвал конверт. Внутри, к моему немалому удивлению, оказалась совершенно чистая бумага. На всякий случай я даже поднес ее к окну, через которое в тесную комнатушку проникал играющий пылинками яркий дневной свет, и внимательно оглядел с тщательностью кассира, пытающегося выявить фальшивую банкноту. На странном послании, как и на конверте, не было ни единой буковки.
– Матерь божья!! – увидев в моих руках совершенно чистый лист, охнула баба Маша и трижды истово перекрестилась. – Да как же так, господи, там же было… – И осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. Подобралась, опустив очи долу, в ожидании неизбежного разоблачения.
– Значит, все-таки не удержались и прочитали, – вздохнул я и, положив конверт и лист бумаги на стол, строго посмотрел на не в меру любопытную женщину. Заметив, что она явно напугана и отнюдь не тем, что ее неблаговидный поступок раскрылся, я поспешил сгладить возникшую ситуацию:
