Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
— Не подпускайте их к реке, — крикнул Шелестов автоматчикам и сам бросился вперед.
Но тут со стороны националистов ударил пулемет. О том, что в банде был пулемет, группа не знала. И то, что он до сих пор не вступал в действие, едва не подвело Шелестова. Каким-то чудом он не попал под длинную очередь. Упав между камнями, вжавшись в землю, он стал ужом отползать назад к небольшой промоине. По ней можно отползти в сторону, сменить позицию. Он глянул на своих ребят, с удовлетворением отметив, что они все в надежных укрытиях. Пока это важно, пока не до атаки. Надо как-то обойти бандитов, надо заставить замолчать пулемет. Борович жмет со стороны долины, продвигается, но ждать его нельзя. Банда может под прикрытием пулемета сделать то, чего боялся Шелестов — постараться уйти за реку.
— Пеняк, назад! — крикнул Шелестов, но его голос потонул в грохоте перестрелки.
Но солдат его не слышал. Наверное, Янко видел ситуацию со своей позиции более выигрышной. Сейчас главное было подавить пулемет, отсечь националистов от реки, прижать огнем, чтобы автоматчики добрались до них. Может быть, он считал, что, осознав, что они находятся в окружении, они вообще решат сдаться. Шелестов хорошо видел, как Пеняк перебежками преодолел опасную зону, видел, как двое бандитов с автоматами выскочили ему навстречу и попытались расстрелять смелого солдата на открытом пространстве. Видел, как Пашка Селиверстов бросился прикрывать друга, как он разрядил автомат, не дав врагам стрелять в Янко прицельно. И Пеняк проскочил до стены дома. Но Пашка упал, зажимая рукой окровавленное плечо. Буторин, прижимаясь к земле, скользя, как уж, между большими камнями, добрался до раненого бойца, взвалил себе на спину и пополз назад.
Янко нащупал в кармане последнюю гранату. Он, прижимаясь спиной к стене, двинулся вдоль дома, вот он уже добрался до разбитого оконного проема, откуда не переставая бил пулемет. Бросок гранаты, и Янко метнулся в сторону, упал за камни. И тут же языки пламени и дым струей ударили из окна. Шелестов даже не успел заметить, когда гуцул заскочил в дом.
— Борис, передай Михаилу, чтобы приготовился, — крикнул Шелестов оперативникам. — Пулемет заткнулся! По команде вперед!
Но броситься в атаку не удалось. Вслед за взрывом гранаты в доме еще что-то полыхнуло, взвилось огненным столбом. Треск горящего дерева, яркие отсветы пламени, и вот уже между камнями ядовитой змеей потянулись огненные потоки. Горело и чадило. Наверняка там внутри была какая-то емкость с дизельным топливом. Шелестов стиснул зубы, глядя, как огненные ручьи закрывают и обзор, и путь вперед. Пеняк наверняка погиб в огне. Он уничтожил пулеметную точку, но теперь все равно не прорваться вперед. Бандиты оказались с этой стороны отсечены от атакующих огненным ручьем. И когда он выгорит, неизвестно.
Пеняк даже не заметил бочек с горючим, стоявших у стены и закрытых брезентом. Наверняка на них не обратили внимания и бандиты, перебежавшие с пулеметом к этому окну. Сейчас они были убиты, Пеняк схватил пулемет, поднял брезентовый мешок с дисками. Он уже сбегал по лестнице, когда за спиной полыхнул огонь. В горле запершило, глаза разъедал черный дым, и Пеняк побежал дальше, туда, где у самой воды стоял небольшой двухэтажный дом. Несколько пуль прошили доски над его головой, когда он нырнул в большой лаз и потянул за собой мешок с пулеметными дисками.
Выглянув из окна наверху, Янко сразу оценил ситуацию как скверную во всех отношениях. Помощи ждать неоткуда, огонь отсек оперативников, не видно, куда делся Пашка. Может быть даже, погиб. А вот бандиты, которых закрывал со стороны советских солдат черный дым, начали подбираться к его убежищу. Отложив автомат в сторону, Янко взялся за «дегтярь». Устроив ствол ручного пулемета на подоконнике, он несколькими короткими очередями отогнал бандитов, заставив их бежать назад и прятаться за камнями и строениями. Диск был пуст, и он поспешно отстегнул его и вставил полный. В мешке было еще пять дисков. Он проверил их, убедившись, что все они полные.
Прошло около часа. Янко отбил несколько атак и понял, что бандиты как-то не очень геройствуют, не хотят умирать. И в этот момент он услышал голос:
— Эй, солдат! Отзовись!
— Чего тебе, — отозвался Янко, посматривая вперед поверх мушки пулемета и готовясь снова открыть огонь.
— Солдат, ты, наверное, жить хочешь. Зачем тебе умирать. Скоро у тебя кончатся патроны, и мы тебя возьмем. А у тебя там под Рязанью или в Сибири мать-старушка. Ждет тебя?
— Не возьмете! — заверил Пеняк. — Скоро соляр прогорит, и вам крышка. За реку я вам уйти не дам. И моя родина не под Рязанью и не в Сибири. Она здесь, в этих горах!
— Так ты гуцул, что ли?
— Я советский человек, — ответил Янко, настороженно посматривая вокруг и опасаясь, что разговоры с ним затеяли лишь для того, чтобы отвлечь. — Вся страна мне дорога, как и мои горы. И все, кто против моей страны, кто заодно с врагом — они и мои враги. Так понятно?
— Эй, гуцул, хочешь, мы с тобой споем вместе у реки? — раздался звонкий женский голос, и сердце у Янко сжалось. Он узнал его. Этот голос он не спутал бы ни с каким другим. — Пойдем с нами. На той стороне безопасно, и москали нас не догонят, зачем тебе они? Скоро здесь будет только наша власть, и никаких москалей мы не потерпим на нашей земле.
— Ганка, это ты? — крикнул Янко и чуть было не поддался воспоминаниям и не высунулся по пояс в окно. Наверняка его тут же застрелили бы бандиты.
— Да, меня так зовут. А ты что, знаешь меня?
— Это же я, Янко. Помнишь венок, который ты надевала мне на голову? Ты говорила, что эти цветы очень идут к моим глазам, что они, как васильки. И что меня надо было назвать не Янко, а Василько.
— Ты здесь? — Голос девушки погрустнел.
— Здесь, Ганка. Я всегда там, где я могу помочь людям. Построить дом, мельницу, прогнать врагов. Только ты мне скажи, почему ты с ними, а не с нами? Я воюю уже три года, и за моей спиной остаются счастливые люди, которых я освободил,
