Даниил Корецкий - Спасти посольство
— Ты мудро решил, Омар, — одобрил Камран. Остальные советники с ним полностью согласились.
— Тогда все свободны, — махнул рукой Омар. — Накройте столы. И позовите ко мне посланца Хекматияра.
Джабир вошел со смиренной миной. Он поднял глаза на Омара и сразу же понял, что атаковать русских ему придется одному.
— Я не стану нападать на посольство, — твердо произнес хозяин брезентового дворца. — Эта операция не принесет мне славы, но сделает русских нашими злейшими врагами.
Омар выдержал паузу и дружелюбно улыбнулся.
— Однако чтобы у вас не осталось плохих мыслей, чтобы вы не думали, что я не уважаю вас и вашего командира, сейчас мы угостим вас на славу и закрепим нашу давнюю дружбу. Мои люди уже режут барашка.
— Спасибо, Омар, но мы уже перекусили, — Джабир слегка поклонился. — Нам пора в путь.
— Что ты, друг! Я должен выполнить законы гостеприимства! Только после того, как я выполню долг хозяина, вы сможете покинуть мой лагерь.
Джабир развел руками. Лучше потерять несколько часов за добрым столом, чем получить пулю за неуважение к хозяину. Несмотря на свою осторожность, Омар был принципиален в вопросах чести.
— Спасибо, уважаемый Омар! Я и мои люди с удовольствием разделят трапезу с тобой и твоими людьми!
Тульская воздушно-десантная дивизия. Разведрота старшего лейтенанта Матвеева
Десантные генералы, как правило, отличаются от своих коллег из других родов войск. Обычно они поддерживают себя в форме, прыгают с парашютом, пока позволяют возраст и здоровье, а потому не жиреют и не обзаводятся свисающими до колен животами. Комдив Коваленко был высок, подтянут, широкоплеч, с резкими чертами мужественного волевого лица. И прыгал он наравне с молодыми офицерами и солдатами.
Правда, возраст и боевые операции давали о себе знать. Он закинул в рот две таблетки и прямо из бутылки запил их «Боржоми». Поморщился и откинулся на спинку удобного кресла, в котором во время совещаний с командным составом легко можно было поворачиваться то к одному, то к другому выступавшему офицеру. Последнее время давление почти каждый день подскакивало, и он дал слово подполковнику медицинской службы Зимину, что в понедельник ляжет на обследование. Но до понедельника еще два дня, а сегодня, в пятницу, он может позволить себе уйти домой на часик раньше и отлежаться: все необходимые распоряжения отданы, все вопросы, требующие генеральского внимания, разрешены. Во всяком случае, он так думал.
И, судя по всему, ошибался: пронзительно позвонил аппарат прямой связи с командующим ВДВ. Что это? Какая проблема вдруг возникла на уровне главного командования? Жалоба? Внеочередная проверка? Или «кадровое решение», а проще говоря, пинок под зад и увольнение на пенсию, завернутое в красивую обертку из приятных слов?
Мысли промелькнули мгновенно, одновременно он поднялся, по привычке одернул китель и снял трубку:
— Здравия желаю, товарищ командующий! Командир дивизии генерал-майор Коваленко у аппарата… — Некоторое время он стоял молча, сведя брови и крепко прижимая трубку к уху. — Так точно, товарищ командующий! Я понял, товарищ командующий! Только один: где загружаться? Ясно, товарищ командующий! Есть!
По-прежнему стоя, комдив нажал клавишу селектора:
— Ветрова, Макарова, Подберезкина, Симакова, Пирожкова — ко мне! И еще этого, как его, командира разведроты… Матвеева тоже!.. Быстро!
Только теперь он опустился в кресло. В висках ощутимо пульсировали лишние миллиметры ртутного столба. Их было тридцать — сорок, не меньше.
«Вот и отлежался… Сейчас завертится карусель, давление вырастет еще больше… Ладно, в случае чего кликну доктора, пусть укол сделает, — думал комдив. — Хоть бы все люди на местах были, если разъехались по пьянкам-рыбалкам, то нехорошо получится… Конечно, пятница, все понятно, но раз начальство высокого уровня уже, оказывается, подъезжает к штабу, то дело закручивается серьезное и оправдания приниматься не будут!»
В кабинет комдива начали заходить вызванные офицеры. Все скрывают недоумение, скованно здороваются, рассаживаются на стульях вокруг стола для совещаний. Матвеев и вовсе остался в приемной, напряженно всматриваясь в лица старших начальников, словно пытаясь прочитать на них свою судьбу. Но ничего определенного не прочитывалось. Когда в приемную зашел подполковник Ветров, старлей бросился навстречу:
— Товарищ подполковник, это опять из-за того прыжка? — с тревогой спросил он. — Вроде решение принято… Неужели опять сначала?
— Не знаю толком ничего, — процедил сквозь зубы начальник штаба. — Вроде из главного командования гости прибывают. Вряд ли из-за тебя. Ты для них — слишком мелкая дичь.
— А зачем тогда меня вызвали?
— Гм… Действительно! Может, кому-то неймется, вот и раздувают дело уже на высшем уровне. Конечно, под публикацию можно политику подстегнуть, тогда и мне достанется за недальновидность и близорукость… Знаешь, в чем сходство мухи и человека? — Ветров усмехнулся.
— В чем?
— И муху, и человека сейчас газетой прихлопнуть можно!
— Раз такой представительный кворум, меня точно уволят, — тяжело вздохнул Матвеев. — И что тогда делать?
— Торговать огурцами и помидорами, — усмехнулся Ветров.
— Какими помидорами?..
— Теми, что я у себя на даче стану выращивать, — подполковник ободряюще похлопал старлея по плечу и зашел в кабинет комдива.
Через несколько минут туда же, не обращая внимания на вскочившего адъютанта, вошли столичные гости — замкомандующего ВДВ генерал-майор Скобликов и полковник Бобров — начальник оперативного отдела штаба ВДВ.
— Товарищи офицеры! — скомандовал Коваленко.
— Отставить! — бросил Скобликов, проходя к торцу длинного стола и садясь на заблаговременно приготовленное кресло. — Нет времени на церемонии. Каждая минута на счету. Здесь присутствуют все офицеры, которым положено быть?
Комдив быстро обвел собравшихся взглядом.
— Старшего лейтенанта Матвеева я не вижу…
— Он в приемной, товарищ генерал! — раздались сразу несколько голосов, хотя вряд ли кто-нибудь понимал, какое отношение имеет командир разведроты к совещанию столь высокого уровня.
— Зовите, он здесь нужен, — приказал Коваленко.
В кабинет, чеканя шаг, вошел бледный Матвеев.
— Товарищ генерал-майор, старший лейтенант Матвеев по вашему приказанию прибыл, — доложил он, обращаясь к московскому генералу. И неожиданно для всех продолжил: — Разрешите доложить обстоятельства происшествия?
Высокий гость недоуменно посмотрел на комдива. Тот махнул рукой:
— Садись, Матвеев, не время сейчас, да и не о том речь. Слово заместителю командующего ВДВ, генерал-майору, товарищу Скобликову Александру Петровичу.
Замкомандующего встал, тяжело оперся кулаками о стол, будто на плечи физически давил груз огромной ответственности.
— Товарищи офицеры, в Кабуле резко обострилась политическая и военная обстановка, в связи с чем руководством страны принято решение о вывозе сотрудников нашего посольства, — глуховатым голосом сообщил он. — На этот случай существовал специальный план, выполнение которого возлагалось на сто шестую дивизию, дислоцированную в Азербайджане. Но и там очень непростая обстановка, дивизия находится в стадии передислокации, в связи с чем проведение эвакуации решено поручить вам!
По просторному кабинету прошел шумок, будто ветер залетел в окно и прошелестел по рядам собравшихся. Генерал внимательно осмотрел руководителей подразделений. Офицеры озабоченно переглядывались, прикидывая, какие задачи предстоит решать каждому из них.
— Это крайне ответственное, но в то же время почетное задание, — продолжил Скобликов. — Времени у нас очень мало. Послезавтра утром особой роте вашей дивизии на трех бортах транспортной авиации предстоит совершить перелет в столицу Афганистана Кабул. Там рота должна обеспечить прием на борты работников российского посольства, обслуживающий персонал, членов их семей, обеспечив их безопасность и пресекая возможные посягательства на наших граждан…
Генерал обвел взглядом задумавшихся офицеров и внушительным тоном произнес:
— Предстоящая операция и все, что с ней связано, является строго секретной. Разглашение любых сведений влечет уголовную ответственность! — Он сделал паузу, давая возможность каждому осмыслить сказанное. — А теперь слово командиру дивизии! — Скобликов сел.
— Товарищи офицеры, — не поднимаясь, сказал генерал Коваленко. Невидимые кузнецы били ему в виски тяжелыми молотками. — Я принял решение назначить руководителем операции подполковника Ветрова, командиром особой роты — старшего лейтенанта Матвеева.
Подполковник и старший лейтенант встали. Они были ошеломлены столь неожиданной информацией. И понимали, что жизнь резко изменилась: вместо воскресного отдыха ближайшие тридцать шесть часов окажутся насыщенными сотнями дел и забот, а последующая их судьба и вовсе приобретает туманную неопределенность…
