Даниил Корецкий - Спасти посольство
— Не волнуйтесь, Владимир Иванович, нормально будете выглядеть! Это горе — не беда… Вывезут нас, никуда не денутся. Не сегодня, так завтра. Главное — самим уцелеть и людей сохранить…
Будто подтверждая правильность его слов, за окнами послышалась стрельба. В последнее время на улицах все чаще происходили боестолкновения между разными группами моджахедов. Конечно, по всем нормам международного права территория посольства пользуется экстерриториальностью, значит, они находятся на территории России и под ее защитой. Но бородатые дикари с современным оружием в руках плохо разбираются в международных законах. И если их перестанут сдерживать…
* * *Два открытых джипа, до предела забитых вооружёнными до зубов «мстителями» Хекматияра, мчались по горной дороге вниз, к Кабулу. Дорогой, собственно, эту полоску узкого серпантина, змеящегося по краю отвесного обрыва, назвать можно было с большой натяжкой. Но машины шли на такой скорости, что становилось ясно: сидящие в них готовы умереть, и им безразлично, когда это случится. «Мстителей» с десяток — кто в рубахе и брюках, кто в камуфляже, кто в халате… Бородатые или просто давно не бритые хмурые лица, чалмы и паколи на головах. Их вооружение так же разношерстно, как и одежда, у многих по два автомата, в стороны торчат стволы пулеметов и зловещие трубы гранатометов.
В первом джипе рядом с водителем сидел помощник Хекматияра Джабир. Он вперил равнодушный взгляд в капот автомобиля и сидел, отключившись от внешнего мира. Будто медитировал… Или накурился опиума. Второе было более вероятно.
На заднем сиденье второго джипа двое моджахедов о чем-то тихо переговариваются:
— Так это правда, что русские опять возвращаются? — спрашивает восемнадцатилетний Бугдай, младший брат.
— Я сам слышал, когда охранял вход в палатку Хекматияра, — отвечает худой и сутулый Гачай. Ему около тридцати, но выглядит он старше.
— Тогда зачем нам злить русских? Ты же помнишь, они всегда находили виновных и мстили быстро и жестоко…
— Я-то помню! Вот только Джабир об этом не думает, — со злостью сказал Гачай. — Это джип Хекматияра, он будет бездумно выполнять все его приказы.
— Аллах ему судья, но мне это совсем не нравится, — сказал младший брат после небольшой паузы.
— Мне тоже, Бугдай. Но лучше держать язык за зубами, если не хочешь, чтобы с тебя содрали кожу.
— Да, это они умеют. Но мне кажется, что и другим ребятам это не по душе…
Они помолчали, а потом Бугдай прошептал:
— Шах Масуду это тоже не понравится. Он умеет ладить с русскими. Ему это нападение совсем ни к чему.
— Сам знаю! Мы будем между двух огней.
— О чем вы все время шепчетесь? — спросил нависающий над Гачаем огромный моджахед в халате и с пулеметом Калашникова, устремленным в небо.
— О доме… О семье… — И Гачай действительно, уже не таясь, сказал брату: — Если меня убьют, а тебя нет, возьми в кушаке двести долларов и отдай сестре. Ей тяжело приходится.
Моджахед с пулеметом вздохнул.
— А я все свои деньги вчера передал отцу…
Окраина Кабула. Лагерь полевого командира Омара
Омар по прозвищу Осторожный контролировал восточный въезд в город. Его люди дежурили на блокпосту вместо царандоевцев, здесь же неподалеку был разбит палаточный лагерь. Отряд Омара был относительно небольшим: около ста пятидесяти штыков. Но, несмотря на это, командир пользовался немалым авторитетом. Местное население любило Омара, так как запрещал грабежи. Другие командиры ценили его за боевые способности, смелость и жестокость в бою. Вместе с тем он был хитрым и осмотрительным.
Постоянно распространял через своих агентов дезинформацию относительно численности отряда и его перемещениях, часто менял места пребывания. Свои действия просчитывал на несколько шагов вперед. Но когда принимал решение, то шел до конца и никогда не отступал. Эти качества и позволили ему снискать доверие Шах-Масуда, который «впустил» его на окраину города и даже доверил блокпост.
Джипы Джабира остановились перед полосатым шлагбаумом, а сам он в сопровождении одного из бойцов отправился к Омару. Тот встретил посланца как положено: распорядился накормить его людей, самому предложил чаю, внимательно выслушал, не перебивая вопросами. Когда Джабир закончил свою речь, он отставил пиалу с чаем, встал и прошелся по палатке.
— Я очень ценю Хекматияра, да продлит Аллах его дни. Но знает ли твой уважаемый командир, что шурави возвращаются в Кабул?
Джабир молча смотрел на хозяина скромной армейской палатки, который держался в ней как всемогущий шах в беломраморном, отделанном золотом дворце. Он не знал, что сказать, ибо такого вопроса не ждал и никаких указаний насчет ответа на него не получил. Поэтому счел за лучшее сделать удивленные глаза и переспросить:
— Шурави возвращаются?
— А ты не знал? — Омар подошел ближе и заглянул Джабиру в глаза. От этого взгляда тому стало не по себе.
— Н-н-нет…
— Странно! Всем известно, что уважаемый Хекматияр узнал об этом одним из первых. Почему же нам он сообщил лишь об отъезде русских дипломатов и о возможности богатой добычи? Ты помнишь, как хадовцы расправлялись со всеми, кто выступал против шурави? А ведь теперь те времена вернутся…
— Не знаю. Возможно, Хекматияр просто забыл мне сказать, — Джабир отвернулся, чтобы ледяной взгляд Омара не заморозил все у него внутри и не вселил в душу страх, который обязательно погубит лжеца.
Омар похлопал его по плечу.
— Либо ты врешь, либо тот, кто тебя послал, решил скрыть от меня такую важную новость. В любом случае правоверные, ведущие джихад с неверными, так поступать не должны… Что скажешь, брат? — от последнего слова повеяло холодом и издевкой.
— Мне нечего сказать, — тихо произнес Джабир.
— Это разумно. Я бы не позавидовал тому, кто станет врать мне в глаза, — усмехнулся Омар. — Ступай, тебя накормят пловом, а через час я скажу, какое решение принято…
На негнущихся ногах Джабир вышел из палатки. Только что он был голоден, но сейчас аппетит пропал. Возможно, через час Омар прикажет распороть его набитый пловом живот.
Едва неискренний гость ушел, как в палатку вошли ближайшие советники полевого командира. По правую руку от Омара сел его заместитель Камран, скрытный и осторожный человек, которому командир доверял безоговорочно, так как они выросли в одном пуштунском селе и считались почти братьями. Напротив них опустились на ковер командиры боевых подразделений Мунзир и Вакиль — храбрые, чрезвычайно надёжные и исполнительные.
— Хекматияр предлагает нам уничтожить русское посольство, — объявил Омар. — Но он забыл предупредить, что русские вот-вот снова введут войска. Надо решить, что делать.
— Если русские возвращаются, то зачем нам с ними ссориться? — проявил обычную осторожность Камран. — Хекматияр вечно впутывается в неприятности… И нас хочет впутать…
— У нас у всех есть счёты с шурави, — сказал Мунзир, поглаживая окладистую бороду. — И если бы они просто убегали, я бы первый поддал им под зад. Но если завтра они придут опять, то лучше их не трогать.
Вакиль и Камран согласно кивнули.
— Хекматияр не думает о завтрашнем дне, — сказал Вакиль. — Он подобен человеку, который, завтракая, не знает, где будет обедать!
Вакиль многозначительно поднял указательный палец.
— У него плохая репутация, и первое, что сделают шурави, когда вернутся, — поймают его и расстреляют. У меня нет желания в этот момент стоять рядом с ним.
Все закивали, а Мунзир сказал:
— Это правда! Никто из нас не хочет этого!
Вдруг Камран щёлкнул пальцами, резко выпрямил сутулую спину и поднял голову.
— А может, Хекматияр не такой глупец? Может, он очень хитер и всё продумал? — размышлял он вслух. — Отсиживается в горах, за всем наблюдает, в город не лезет, людей бережет.
— В город не лезет потому, что его Масуд не пускает, — заметил Мунзир. — Может, он и бережет своих воинов, но только не наших.
— Да, но он не лезет в драку с Масудом! Сидит в горах и ждёт, пока Масуд смягчится к нему. И с посольством хочет расправиться нашими руками. А это не так просто — шурави своих не бросят, так что, сколько наших голов поляжет, одному Аллаху известно! И чем слабее мы станем, тем лучше будет Хекматияру!
Все внимательно слушали, кивая.
— Вот Шах Масуд умен и расчетлив, — сказал Мунзир. — Он может ладить со всеми, и Аллах дарует ему успех. Не зря у него прозвище Масуд — счастливчик. И он дружит с шурави…
— Думаю, нам разумнее не влезать в это дело, — подытожил Камран.
— Так и решим! — сказал Омар. — И давайте их задержим, как гостей, по законам гостеприимства. Пусть сидят у нас за столом как можно дольше. Возможно, шурави успеют уйти. Для нас так будет лучше.
