Покушение - Анатолий Михайлович Гончар
Старший прапорщик Ефимов – командир второй группы первой роты …того отряда специального назначения ГРУ
«Нам бы только полчаса продержаться да ещё полчаса простоять! Ничего-ничего, бывало и хуже! Хорошо, что мы пополнили патроны чеховскими запасами! Теперь живём! Они ещё пожалеют, что припёрлись». Рассуждая таким образом, я перекатился в сторону, выбрал замершую за кустом цель и выстрелил. В ответ над головой цвенькнула пуля – их снайпер тоже хорошо знал своё дело. Следом прилетела короткая очередь, но я успел откатиться вправо, потом немного прополз, выбрал участочек, как мне думалось, побезопаснее и, приподнявшись на локтях, попробовал окинуть взглядом панораму боя. Меня заметили, не сразу, но заметили, и две одновременно выпущенные очереди осыпали меня выбиваемой из почвы земляной крошкой. Но я успел пригнуться и теперь полз дальше. В другом месте я «вынырнул» и сразу начал стрелять по застывшей у дерева фигуре. Попал или не попал – не разобрал, но та как-то странно сжалась и исчезла за корневищами. Ещё одного я подловил, когда тот вознамерился перебежать от дерева к дереву. Разбросав руки, он ткнулся в землю и больше не двигался. Но тут мной, видимо, заинтересовались их командиры и одновременным огнём нескольких стволов окончательно прижали к земле. Справа-слева заухали шлёпающиеся ВОГи, икру щипануло болью. Но боль тут же ушла, забитая другими тревогами – я внезапно понял, что противник начал подходить ближе. Вначале понял, а потом, прижавшись к земле, я услышал чьи-то торопливые шаги. Хорошо, что мы пополнили свои запасы из чеховских закромов, действительно хорошо! Теперь у меня на руках было шесть гранат – две РГД–5 и четыре Ф–1. Свой запас спину не тянет. Не задумываясь, я три из них тут же пустил в ход. Три громких взрыва, и обиженные боевики взвыли. Я приподнялся и выпустил в них остатки магазина, тут же упал на дно ямы и перезарядил оружие. Вокруг всё снова визжало, грохотало, фьюкало, но мне это уже настолько обрыдло, что чувствовал я себя словно в туманной вате. Уши ничего не слышали, и лишь глаза, время от времени поднимавшиеся над бровкой, безошибочно определяли цели и улавливали обстановку боя. Справа от меня нещадно колотил пулемёт Лаврикова, ещё правее, ближе к зарослям орешника, из которого по нам сильнее всего и ударили, отбивался оставшийся в одиночестве Потапов и подтянувшийся к нему Илья Гриневич. Слева билась пока ещё находившаяся в полном составе тройка Шурика Игошина, точнее он сам и пулемётчик Каюмов. Где-то за спиной усердно огрызалась тройка тыла, что она сейчас собой представляла – было страшно подумать, но пулемёт Цаплина не молчал, и у меня оставалась надежда на то, что все они ещё живы.
– Вадик, справа! – вскричал я, но за стрельбой тот меня так и не услышал. Я вскинул автомат, пытаясь опередить надвигающуюся на него угрозу в виде коренастого боевика, но не успел. Короткая очередь. Залившийся кровью Вадим Лавриков привалился к корневищам дерева, из-за которого только что вёл огонь.
Что из того, что и убивший его бандит тут же повалился на ежевику, удобряя её своей кровью? Что с того…
– Сволочи! – я приподнялся на колено, разряжая магазин длинной веерной дугой. Пули прошлись по кустам на уровне коленей. Кто-то, как мне послышалось, глухо охнул. И снова вокруг зарыскали нетерпеливые фонтанчики. Земля полетела во все стороны.
– Сволочи! – выругался я вновь, в этот раз имея в виду не окружающих нас бандитов, а тех, по чьей вине во многих отрядных группах до сих пор не было внутригрупповой радиосвязи. Будь она у меня и у Вадима, он бы до сих пор оставался жив.
– Сволочи! – вскричал я, отправляя в полёт одну за другой две гранаты и бросаясь к оставшемуся без хозяина ПКМу. Пока я бежал, во мне всё ещё жила надежда, что вопреки всему Лавриков жив. Но этой надежде не было суждено сбыться. Я подхватил пулемёт, в два приёма добил ленту, зарядил новую и со всё возрастающей злостью облил окружающие нас кусты свинцовыми примочками. Патронов я не жалел. Лента кончилась. Забрав две крайние, остававшиеся у Вадика снаряжённые патронами ленты, я сместился влево, на свою старую позицию, только чуть дальше от Потапова и ближе к Игошину и тыловой тройке, бойцам которой сейчас явно требовалась чья-то поддержка. Судя по всему, попытав счастья на фланге и получив звездюлину, теперь именно там противник всеми силами пошёл в прорыв. Гранатомётный грохот казался нескончаемым.
– Кирилл, оттянись правее! – то ползком, то бегом, то перекатами я побежал в направлении первой тройки ядра. И уже падая рядом с Квашниным: – Там никого, Лавриков убит. Если что – отходи к центру! – Последнее я добавил, понимая, что и без того растянул цепь бойцов на недопустимо большое расстояние. В секторах стрельбы образовались широкие бреши.
– Я понял, командир, понял! – прокричал Кирилл, стараясь перекрыть стоящий вокруг грохот. И видимо, чтобы успокоить меня: – Продержимся, командир, продержимся!
Неужели у меня был такой вид, что требовалось успокаивать или он пытался подбодрить самого себя? Но какая, собственно, разница… Больше не задумываясь над этим, я снова поднялся и побежал и, как оказалось, вовремя.
Цаплин, опустив голову, поник за пулемётом, Баринов одной рукой старался передёрнуть заклинивший затвор автомата, Игошин отчаянно пытался поразить восемь мишеней сразу, но явно не успевал. Мой, теперь уже мой ПКМ заработал с исправностью часового механизма. Двое из наиболее обнаглевших боевиков ткнулись в траву, поливая её кровью, ещё двое в страхе повалилась на землю и попятились назад. Ещё один медленно оседал, поражённый очередью Игошина. Оставшиеся трое, кому не досталось наших подарков, сыпанули кто куда. Но всё же это до конца так и не охладило их пыла. Граники загремели вновь, и на нас двинулась новая волна атакующих, нас прижали. Патроны пулемёта кончались с непостижимой быстротой. Добив последнюю ленту, я с грустью взглянул на россыпь валяющихся под Цаплиным патронов – забивать их в ленты было поздно и некому. Началась новая атака. Встретив её автоматным огнём, мы очень быстро перешли на гранаты. Но и они тоже кончились. Понимая, что наступающих уже не остановить, я зарядил полный магазин и затаился, рассчитывая встретить их уже в упор. Они были близко, совсем близко, наступал момент истины – кто кого. Внезапно откуда-то слева, с боку, одновременно ударило сразу несколько пулемётов, и басовитый рык РШГ огласил окрестности. Вражеское наступление застопорилось, стрельба в нашу сторону уменьшилась, а потом прекратилась вовсе, духи дрогнули.
– С-суки! – вырвалось у меня одновременно с выпускаемой очередью. Встав на колено, по отступающим бил Игошин; кое-как
