Александр Золотько - Зубы Дракона
Выругавшись, Шатов выбросил ее, вставил новую. Теперь можно и перевести дыхание. Оконные рамы закрыты. Если они начнут ломиться через одно окно или через оба, у Шатова будет достаточно времени, чтобы расстрелять минимум двенадцать патронов. Перезарядить пистолет он может не успеть.
Тогда он расстреляет одиннадцать патронов, а последний… Шатов хмыкнул, закашлялся, потом захохотал. Как в плохом кино. Чего ему стреляться? Что, там за окном смертельные враги?
Да, враги, напомнил себе Шатов. Это они заманили тебя сюда. Это они руками тех двух сопляков убили у тебя на глазах женщину только за то, что она…
Там враги.
Враги, еще раз напомнил себе Шатов. Враги.
Враги?
А если ты снова сорвался? Тебе снова примерещилось? Ты пошел на танцы, и, увидев Жору и Антона, сорвался. И это не испуганный Жорик говорил тебе то, что ты хотел услышать, а ты сам, твое безумие. Дракон, который поселился в твоей голове. Чудовище, которое обещало когда-то стереть тебя, словно карандашный рисунок ластиком. Линию за линией. Штришок за штришком.
И сейчас за дверью не подонки и убийцы, а обычные люди, которые пытаются спасти от тебя не только сотни других людей, но и тебя самого.
– Шатов, – послышалось с улицы снова. – Не нужно больше стрельбы. Поговорите с нами.
Нет, прошептал Шатов. Я знаю, что вы мне скажете. Вы скажете, что я снова сошел с ума. И еще вы скажете, что скоро, очень скоро, препарат боли начнет свое действие, и я буду корчиться, снова рухнув в адское пламя. И Дракон будет меня мучить еще сильнее, потому, что я сумел не сдаться, сумел устоять и не подчиниться его приказам.
Воздух в комнате был необыкновенно сухой и драл горло при каждом вздохе.
– Шатов, мы хотим вам помочь.
Чей это голос? Мужской, уверенный в себе, голос. Дмитрий Петрович? Нет, не он. И не Игорь. Неужели Звонарев? Похоже на то. Он сейчас в форме милиционера или в белом халате?
– Евгений Сергеевич, вы уже покалечили несколько человек…
Нескольких? Охранника и Антона. Мальчишку – за дело. Славика жаль, он оказался не там и не в то время. Но мне очень был нужен пистолет.
– Хватит насилия, Евгений Сергеевич…
Хватит, кивнул Шатов. Отпустите меня. А еще лучше вызовите сюда Хорунжего Мишу и его ребят. Вызовите их сюда. Моей жене не нужно говорить. Не нужно. Ее вообще-то зовут Лилия, но ей очень не нравилось это имя, и я дал ей другое – Вита. Жизнь. И я ее всегда называю Витой. Но вам этого знать не обязательно. Ее никто, кроме меня, не называет Витой. Даже Хорунжий ее не называет Витой. Для него она Лилия, болотный цветок. А для меня – жизнь.
– Шатов, если вы меня слышите…
Слышу, прошептал Шатов и крикнул, надеясь, что его услышат на улице:
– Слышу!
– Вы слышите меня, Шатов? – повторил голос Звонарева.
– Слышу, твою мать, – выругался Шатов, положил пистолет на пол возле своей правой ноги, поднял валявшуюся рядом металлическую миску и бросил ее в окно.
Миска ударилась о простенок и звонко прокатилась по полу, как бумеранг вернувшись к Шатову.
– Ответьте, Шатов!.. – Звонарев готов был повторять просьбу до утра.
Еще раз. Шатов метнул миску. Звон стекла. Двух стекол, внутреннего и наружного. Хорошо бросил, Жека, талантливо.
– Слышу я тебя, доктор! – крикнул Шатов.
– Евгений Сергеевич! У вас снова начался кризис. Вы не контролируете свои действия. Вы их не можете контролировать. Вы в плену иллюзии… Хватит насилия…
– Пошел ты, – крикнул Шатов, изо всех сил напрягая горло. – Это ты Дракону расскажешь и варварам. Или можешь рассказать это Раисе из магазина. Слышишь, доктор?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, Шатов, – мегафон приблизился к дому?
Подбираетесь, протянул Шатов. К дому подкрадываетесь? В разговор меня втянуть хотите, а сами вломитесь в дом? Знаем мы ваши штучки.
Шатов встал, тяжело опершись о стену, осторожно, вдоль стены подошел к разбитому окну. Выглянул на мгновение.
Во дворе стояли люди. Тот самый крепыш, над головой которого послал пулю Шатов, женщина, держащая за руки двух мальчишек-близнецов лет четырех, и девочка немного старше их.
– Уберите людей со двора! – крикнул Шатов.
Голос сорвался.
– Уберите… – попытался повторить свой крик Шатов, но голос снова сорвался.
– А мы не можем их убрать, Евгений Сергеевич. Это их дом. Это вы их заставляете стоять на улице посреди ночи.
– Я… – голос не слушался.
– Не нужно кричать, Шатов. Сейчас мы попытаемся вам передать телефон…
– Нет! – хрипло крикнул Шатов.
– Не нервничайте, Шатов. Мы не хотим вас обманывать, мы хотим дать вам возможность спокойно с нами разговаривать.
С улицы что-то крикнули. Без мегафона. Отец оглянулся, прислушался, кивнул и что-то тихо сказал дочке. Та пошла к калитке, взяла протянутый ей предмет и двинулась в сторону дома.
– Откройте окно, – сказал мегафон, – и девочка отдаст вам радио.
Открыть окно. Шатов внимательно посмотрел на улицу – мешали деревья, но то, что остальные жители села куда-то ушли, было видно. Наверное, им разрешили вернуться в дома.
Окно открылось легко. Здесь все открывается необыкновенно легко, подумал Шатов.
Девочка подошла к самому дому, и Шатов потерял ее из виду.
– Дяденька! – позвал детский голос. – Я принесла.
Шатов чуть не протянул руку. Стоп. Не корчи из себя идиота. А если там под окном находится кто-нибудь постарше этой шестилетней девочки? Или кто-то ждет, всматриваясь в прицел, когда Шатов выглянет в окно.
– Ты сможешь положить это на подоконник? – спросил Шатов.
– Тут высоко.
– А если ты подставишь стул? Там есть стул?
– Тут нету стула, – серьезно ответила девочка, – здесь есть только табурет.
– Хорошо, подвинь табурет, потом стань на него и положи ту штуку на окно.
– Ладно, – согласилась девочка.
Что-то стукнуло, потом над подоконником появилась маленькая детская рука и положила на подоконник продолговатый черный предмет.
– Я могу идти? – спросила девочка.
– Да, иди, – Шатов подождал, пока она вернется к своим.
Не хватает, чтобы они решили, что он хочет спрятаться за ребенка. Он не собирается ни за кого прятаться.
Быстрым движением Шатов схватил посылку с окна и захлопнул раму. Отошел в угол комнаты.
Интересно, они уже обложили весь дом? Уже за каждым деревом кто-нибудь прячется? И что это они ему передали? Не бомбу? Было бы забавно – Шатов нажимает вот на эту кнопочку и весело взлетает на небеса. Или отправляется в ад. В общем, куда-нибудь отправляется помимо своего желания.
Шатов нажал на кнопку, поднес аппарат к уху:
– Да.
– Вы меня хорошо слышите, Евгений Сергеевич? – спросил Звонарев.
– Да.
– Слава богу, теперь мы можем поговорить спокойно, а не поднимать на уши все село.
– Это вы его подняли.
– А что мы должны были сделать? – спросил Звонарев.
– Идти к чертовой матери, – посоветовал Шатов.
– Евгений Сергеевич, – немного помолчав, сказал Звонарев. – Я вас очень прошу подойти к нашему разговору серьезно. От него зависит не только ваша судьба, а и…
– Жизнь ни в чем не повинных людей, – подсказал Шатов, – вы ведь это сказать хотели.
– Это.
– Вы это мне уже говорили, – хмыкнул Шатов, – и тоже по телефону. У себя в кабинете. Вы вышли, сославшись на дела, а потом перезвонили мне. Вы еще тогда были в милицейской форме.
– Я никогда не надевал милицейскую форму, – медленно сказал Звонарев, почти по буквам. – И я не говорил вам…
– Слушай, доктор, или старлей, или как там тебя, – Шатов сплюнул. – Не нужно мне снова грузить, что все это только бред, что это мне примерещилось, и что я буйный сумасшедший.
– Но это правда, – чуть помолчав, произнес голос Звонарева. – Вы действительно…
– Сумасшедший? И то, что я помню, это всего лишь мой бред? И то, что детишки убивали кроликов, и то, что выпускники практиковались на живой женщине, и то, что ваши выпускники больше смерти боятся попасть в руки варваров…
– Вы сами послушайте, что вы говорите, – мягко посоветовал Звонарев. – Послушайте. Вы утверждаете, что в школе детям разрешают убивать людей. Вы помните, что я был в милицейской форме. Вы постоянно вспоминаете какого-то дракона и обвиняете нас в том, что мы вам мстим за него. Мы все!
– Это так, – сказал Шатов.
– Это не так, – возразил Звонарев. – Вы даже не можете вспомнить, как попали сюда.
– Отчего же? Помню. Я со своим фотографом и сопровождающими ехал на машинах. На нас напали, и я полагаю, что это были беглые зеки. Во время перестрелки мне удалось… – Шатов замолчал.
– И что дальше? – острожным голосом спросил Звонарев.
– Дальше… Дальше в меня выстрелили…
