Александр Бушков - Антиквар
Смолин так и сидел в свободной позе, озираясь с видом человека, впервые ставшего свидетелем этаких вот увлекательных криминальных игр и потому восторженно ловившего впечатления. Он не сразу, но догадался, что ему категорически не нравится в происходящем.
Да как раз полнейшее отсутствие интереса ментов к его персоне! Глянули разок мельком и более не обращали внимания, словно его тут и нет. А вот это насквозь неправильно, ребята, ох как неправильно. Вас сейчас должно интересовать абсолютно всё и абсолютно всё в данной комнате: любой предмет и каждый присутствующий… ну предположим, не хату наркоторговцев накрыли, но всё равно, обязаны глянуть хотя бы с любопытством: а ты-то тут кто, птичка божья, на какой мотив чирикаешь и по каким причинам стул попой протираешь? Но вот поди ж ты, чуть ли не демонстративно обходят взглядами… уж не знают ли, с кем встретились? Ничего удивительного, в общем, все мы давным-давно на примете, под колпаком у Мюллера, и тем не менее…
Демидов нервно пошевелился. Он, конечно, вовсе не собирался впадать в прострацию, битый был кадр, как все они, грешные — просто-напросто, Смолин прекрасно понимал, пытался в кратчайшие сроки выбрать самую полезную линию поведения…
И выбрал. Сказал почти непринуждённо:
— Ну, приступайте, коли уж пришли…
— В присутствии адвоката нуждаетесь? — вежливо поинтересовался майор.
— Не вижу необходимости, — сухо отозвался Демидов.
Смолин мысленно ему поаплодировал. Учён жизнью Эрастыч, чего там. Бывают, конечно, случаи, когда адвоката следует требовать с первой секунды появления ментов, лишнего междометия без него не изречь — но сейчас лучше будет поступить как раз наоборот. Чтобы потом обнаружились разные мелкие милицейские нарушения, изъяны в процессе и прочие ляпы, за которые потом хороший адвокат как раз и будет цепляться, как бульдог… Пусть втянутся, обязательно, помимо желания, мелких ляпов понасажают, легче будет адвокату…
— Ну что ж, в таком случае давайте писать бумажки… — майор непринуждённо уселся за стол и положил перед собой папку. — Потребуются понятые… — он впервые воззрился на Смолина открыто и внимательно. — Вот вы здесь работаете или посторонний будете?
— Посторонний буду, — сказал Смолин. — Напрочь.
— Не согласитесь ли участвовать в качестве понятого?
— Ни в коем случае, — сказал Смолин нейтральным тоном. — Дела неотложные…
И поднялся, прекрасно зная, что принудительно загнать в понятые этот типчик никого не вправе. Светским тоном произнёс:
— Значит, господин Демидов, вы меня непременно уведомите, как только появится подходящий граммофон… И непременно с никелированной трубою…
Раскланялся с насупившимся Эрастычем и вышел беспрепятственно, никто не попытался его задержать — с какой стати? Прав таких не имеете, соколы, тут, как уже подчёркивалось, не лаборатория по разбодяживанию кокса зубным порошком…
В торговом зале, как и следовало ожидать, наблюдалась картина, чувствительно царапавшая душу всякому антиквару: продавец Веня сидел в уголочке с видом унылым и безрадостным, и его о чём-то расспрашивали двое в штатском — а милиционер в форме (сразу видно, в игре не участвует, прихвачен ритуала ради), с нескрываемым интересом разглядывает статуэтки-картины и прочие безобидные декорации, ничему такому не подлежащие. Пройдя мимо него, как мимо пустого места, Смолин вышел на улицу и, добравшись до машины, какое-то время посидел, приводя наблюдения в систему.
Точно, кампания. Не бывает таких совпадений, хоть ты тресни. Очередная кампания обрушилась на шантарский антикварный рынок, как циклон на пальмы. Как и пальмам, выстоять нужно, не позволить, чтобы с корнем выворотило…
Майор ему не понравился чрезвычайно. Смолин предпочитал тех гончих, что напускают форсу и страху, изображают из себя нечто среднее между Терминатором и Господом Богом: я, дескать, персона, а вы, соответственно, шпана, так что стоять-бояться! И выглядят грозно, и реальных пакостей сделать могут немерено, однако житейский опыт показывает: чем хамовитее и выпендрёжнее мент, тем он безопаснее. Потому что особенным умом, как правило, не блещет, все его ужимки и прыжки легко просчитываются наперёд.
Майор — дело другое. Не строит из себя ни великого сыщика, ни чудище клыкастое, наоборот, чуточку недотёпистым смотрится, а глаза-то — умные. Значит, опасный…
Смолин вздохнул и включил мотор.
Минут через двадцать он, не спеша, поднимался на третий этаж достаточно респектабельного дома практически в самом центре Шантарска: недавней постройки, улочка тихая, фасад выходит на тихий парк, где в центре красуется который десяток лет бюст героического матроса Кутеванова. Престижный район, спокойный. Повезло девочке со съёмной квартирой… как по заказу везение, а?
Он позвонил, и дверь открыли, не утруждаясь вопросами. И зрелище предстало… Даже если насмотрелся подобного за свой мафусаилов век, равнодушным не останешься, если с заполнением кровью пещеристых тел всё обстоит в норме.
Ах, что за прелесть стояла на пороге с самым невинным видом: коротенький шёлковый халатик на голое тело, волосы изящно распущены, дорогие парфюмы витают, макияж в среднюю бабулькину пенсию обошёлся…
Да вдобавок смазливенькая мордашка озарилась такой радостью, словно Дашенька наша час по потолку бегала в нетерпении, дождаться не могла, когда её осчастливит своим визитом сам Смолин Василий Яковлевич…
Одним словом, всё это, вместе взятое, моментально заставило Смолина ещё более подобраться и преисполниться самой что ни на есть волчьей осторожности. Излишней скромностью он не страдал и всегда полагал себя отнюдь не серым мышонком — но всё же не был тем суперменом, ради коего очаровательная девица приводит себя в столь маняще-сексуальный вид и взирает с таким пылом, будто готова отдаться здесь же, в прихожей, даже домашних тапочек не снявши.
Следовательно, что мы имеем? А имеем мы, как нетрудно просечь, довольно примитивное актёрство, и не более того. Что-то ей нужно… а что ей может быть нужно? Ответ, кажется, на поверхности…
Смолин вошёл следом за Дашей в однокомнатную, но просторную квартиру, чьё окно аккурат выходило на аллейку, упиравшуюся в бюст героического балтийца — точнее, в спину такового, лицом-то он был обращён к областной администрации, в не столь уж древние времена, как легко догадаться, бывшей обкомом партии (по этому поводу давным-давно кружили стандартные для любого советского города анекдоты: мол, за народом приглядывать нечего, а уж за этими нужен глаз да глаз).
Он уселся, мимолётно отмечая вокруг многочисленные признаки если не роскоши, то уж, безусловно, зажиточности: отделка, люстра, мебель, паркет… Такие гнёздышки если и сдают внаём, то людям не случайным и за особенно крутые мани, сделал он вывод. А то и не обязательно сдают. В таких вот гнёздышках денежные дяди своих лялечек и поселяют… Версия?
— Выпьете, Василий Яковлевич?
— Я за рулём, — развёл он руками.
— Кофе?
— А вот это с удовольствием.
Дашенька упорхнула в кухню — двигаясь, как подметил Смолин с уверенностью уже обжившегося здесь человека. Он спокойно встал, подошёл к застеклённому высокому шкафчику — или как там эта роскошь именовалась, — присмотрелся к небольшим фарфоровым фигуркам на полочках.
И уважительно покачал головой. Кем бы ни был здешний хозяин, толк в хороших вещах он безусловно понимал: трудно, конечно, делать окончательные выводы, наблюдая фигурки сквозь стекло и не беря в руки, но всё же чрезвычайно похоже, что там, на полочках — не поздние повторы, а именно что оригиналы. Несколько гарднеровских фигурок, довоенные работы Данько и Кустодиева, невидная вроде бы, парочка совушек высотой с указательный палец (несомненный Ризнич, за полторы штуки баксов с руками оторвут, только свистни)… а это, к бабке не ходи, германский «бисквит», причём вторая половина девятнадцатого столетия — таких повторов попросту не бывает пока… Копятся факты, копятся и в какую-то очень неприятную сторону дело заворачивает…
— Нравится?
Он обернулся — без излишней поспешности, конечно, не за каким-то позорным занятием застукан, слава богу.
— Нравится, — сказал спокойно. — Повезло вам, Даша, с квартирой, я вижу…
— Да, — сказала она, не моргнув умело подведённым глазом. — Подружка уехала на лето… Садитесь, вот кофе.
Ну разумеется, мысленно процитировал Смолин своего любимого автора детективов — подружки для того и существуют, чтобы на них ссылаться… Опустился в низкое кресло, взял чашку — не антикварную, однако не из дешёвого ширпотреба. Ну да, у такого хозяина и кухня должна быть обставлена соответственно.
Дашенька устроилась в кресле напротив, небрежно закинув ногу на ногу, отчего зрелище представало вовсе уж приятное. Играла, конечно, стервочка, но без дурной театральности — как-никак институт искусств, пусть факультет и не актёрский… Рассуждая спинным мозгом, неплохо было бы попытаться снять с неё этот лоскуток и уложить прямо на ковёр — но вот спинным мозгом-то как раз пользоваться и не следует, вокруг заворачиваются дела серьёзные, понять их так и не удаётся пока, но что-то неладно…
